Остроумие мир. Энциклопедия - Артемов Владимир Львович. Страница 61
Когда после четырехлетнего плавания по разным морям 22 мая 1820 года несколько из молодых навигаторов вернулись в Россию, царь пожелал их видеть на другой же день. В числе представляемых был и известный впоследствии Неплюев.
Перед смотром была ассамблея, Петр почти совсем не спал и потому выглядел невесело.
— Есть ли аттестаты командиров? — спросил он и, получив ответ, повелел явиться всем на экзамен 1 июня.
В день экзамена, ровно в 8 часов утра, подъехала государева одноколка, и царь появился перед фронтом экзаменующихся.
— Здорово, ребята! — крикнул он и тотчас приступил к проверке знаний. Дошла очередь до Неплюева. — Всему ли ты научился, для чего был послан? — строго спросил император.
— Всемилостивейший государь! — отвечал Неплюев. — Прилежал я по всей моей возможности, но не могу похвастаться, что всему научился, и прошу, как перед Богом, вашей ко мне щедрости.
— Покажи ладони, — приказал царь.
Неплюев протянул руки вперед, Петр пощупал и похвалил:
— Молодец! А у меня ведь тоже, братец, хоть я и царь, да на руках мозоли, а все от того, чтоб показать вам пример. Вижу мне достойных помощников и слуг отечеству.
Произведя подробный экзамен Неплюеву, государь тут же пожаловал его в морские поручики галерного флота.
* * *
Петр любил повторять:
— Я могу управлять другими, но не могу управлять собой.
* * *
Предок знаменитого археолога Снегирева — Иван Санин — рассказывал, что в его присутствии Петр убил слугу палкой за то, что тот слишком медленно снял шляпу. Генералиссимусу Шеину на обеде, данном имперским послом Гвариеном, в присутствии иностранцев, Петр кричал:
— Я изрублю в котлеты весь твой полк, а с тебя самого сдеру кожу, начиная с ушей.
* * *
У Ромодановского и Зотова, попытавшихся унять Петра, оказались тяжелые раны — у одного перерублены пальцы, у другого раны на голове.
Полубояров, слуга Петра, пожаловался ему, что его жена отказывается под предлогом зубной боли исполнять свои супружеские обязанности.
Петр немедленно позвал Полубоярову и, несмотря на ее крики и вопли, немедленно вырвал ей зуб.
* * *
Увидев в Копенгагенском музее мумию, Петр выразил желание купить ее для собственной Кунсткамеры. Получив отказ, Петр вернулся в музей, оторвал у мумии нос, всячески изуродовал ее и сказал:
— Теперь можете хранить.
* * *
Главной целью первого путешествия Петра за границу было посещение Голландии и изучение там кораблестроения. От голландцев, которые служили в России, Петр наслышался много хорошего об их стране и особенно о городе Саардаме, откуда родом была большая часть этих голландцев. Поэтому понятно, что, прибыв в Голландию, Петру прежде всего хотелось побывать в Саардаме, куда он и отправился водою на боте всего лишь с шестью спутниками из своей свиты. При этом Петр с целью скрыть свое звание оделся простым матросом.
Подъезжая к Саардаму, Петр увидал в заливе в лодке голландца, ловившего рыбу, и узнал в нем старого знакомого Киста, корабельного кузнеца, работавшего прежде в Воронеже. Петр окликнул его по имени и объявил, что желает поселиться в его доме под чужим именем, а чтобы не привлекать внимания, вышел на берег, как простой матрос, с веревкою в руке, чтобы привязать лодку. На другой день он оделся в тамошнее рабочее платье, состоявшее из простой байковой красной куртки, белых холстинных шаровар и лакированной шляпы с большими полями, и записался в плотники на корабельную верфь под именем Петра Михайлова.
Каждый день ходил он на работу с топором в руках и делал все, что ему приказывали. Работал он так усердно и успешно, что скоро был удостоен звания баса, то есть мастера, и это звание доставляло ему тогда больше удовольствия, чем все царские титулы.
— Человек есть то, что он сам из себя сделал, — говорил Петр Великий. — В том, что я царь, моей заслуги нет, на то воля Божья. А вот звание корабельного мастера я сам себе добыл своими руками.
* * *
Будучи в Архангельске, Петр Великий любил в минуты отдыха гулять по берегу реки Двины, которая и тогда уже была оживлена морской торговлей. Массы лодок и прочих судов представляли громадный лес мачт и снастей, между которыми суетился торговый и рабочий люд, выгружая и нагружая разный товар. В конце этих судов стояло несколько лодок особенной постройки и вида. Царь, увидев их, подошел узнать, откуда они.
— Это лодки холмогорских людишек, ваше царское величество, они привезли на продажу изделия, — объяснил какой-то старик.
Царь этим объяснением не удовольствовался и пошел к лодкам порасспросить их хозяев. Государь переходил с лодки на лодку по перекинутым доскам, расспрашивая крестьян, и вдруг, оступившись, упал на дно одной лодки, нагруженной горшками. При падении он перебил в черепки столько посуды, что хозяин за голову взялся при виде такого ущерба.
— Не много же, батюшка, выручу я за свой товар теперь, — вздыхая, сказал он и запустил руку в затылок.
— А что бы ты за него взял? — полюбопытствовал Петр.
Мужик смекнул, что туг можно поживиться:
— Да ежели бы все было благополучно, червонец, а пожалуй, и больше бы взял.
Император безропотно достал из камзола червонец и подал его крестьянину.
— Вот тебе за твои убытки, — сказал он, — тебе весело, что втридорога за ущерб взял, — и мне весело, что не вдесятеро!
* * *
Один из московских купцов просил взыскать со своего должника 100 рублей и 5 ООО рублей убытку, причиненного неуплатою этих ста рублей. Началось расследование. Купца спросили:
— Как могли образоваться из такой ничтожной суммы столь большие убытки?
Купец ответил, что выстроил себе дом, в постройку коего вложил весь свой капитал, но и то не мог докончить. Окна и двери должен был оставить без запоров. Между тем случился пожар, и дом вместе с кладовой, в которой было товару на 5 000 рублей, сгорел.
— Я теперь стал совсем нищим, — жаловался купец, — а будь у меня те сто рублей, я сделал бы затворы, злоумышленники не забрались бы в мой дом и не подожгли.
Петру донесли о жалобе купца. Государь велел расследовать причины пожара и каковы действительные убытки потерпевшего.
Оказалось, что пожар произошел у соседей, а дом купца не был еще отделан, и сгорели только доски, приготовленные для настилки пола, с сараем, в котором они лежали; кладовые целы все, и уцелевшее имущество оказалось по оценке выше 20 000 рублей.
Государь постановил: просьбу истца уважить, ответчика принудить уплатить истцу 5 100 рублей, а имущество и дом, якобы сгоревшие, взять ответчику себе.
* * *
На Белом море разыгрался шторм. Пассажиры и команда небольшого кораблика, на котором находился и Петр, потеряли голову от страха и отчаяния. Гибель казалась неизбежной. Только два человека не теряли присутствия духа: молодой царь и крестьянин — кормчий Антип Панов, Последний, управляя рулем, ловко лавировал между подводными камнями. Петр стал было давать советы кормчему.
— Поди прочь, дурак, и не мешай, коли жить хочешь! — грозно возразил старик. — Я больше твоего смыслю и знаю, куда правлю…
Петр молча отошел, а судно скоро действительно пристало к берегу у Петроминского монастыря.
Царь подошел тогда к Антипу и сказал:
— Помнишь ли, брат, как ты отпотчевал меня на судне?
— Прости, батюшка! — воскликнул старик и упал на колени.
— Ничего, брат, — успокоил его Петр, — по мне так лучше стерпеть «дурака», да остаться при этом в живых, нежели быть царем, да утопнуть…
Затем царь снял с себя мокрое до нитки платье и передал его старому кормчему на память, а сверх того определил ему пожизненную пенсию.
* * *
Будучи однажды на Каспийском море, Петр вздумал всех, не бывавших еще на нем, купать. Себя он тоже не исключал при этом. За ним последовали адмирал и другие. Многие побаивались трижды окунаться в морские волны, сидя на доске. Особенно много смеху было при погружении Ивана Михайловича Головина, которого царь величал большей частью адмиралтейским басом. Царь собственноручно погружал его в воду, причитая: