Охотничье оружие. От Средних веков до двадцатого столетия - Блэкмор Говард Л.. Страница 16

Основное различие сабель двух этих организаций было в том, что чиновники Национальной лесной службы имели сабли с чашей, а у чиновников Национальной охотничьей ассоциации стандартные сабли имели лишь небольшие гарды в виде копыт животных. На рукоятках «лесников» имелись заклепки в виде желудя, национальный орел и знак свастики, оправа имела золоченую окраску. Ножны изготавливались из черной кожи. Эфесы кинжалов «охотников» имели только эмблему общества из серебряной головки оленя и свастику. Подложка отделывалась серебром, а цвет самых ножен был зеленым. Младшие члены обеих организаций отличались по захватам из слоновой кости или белого пластика, а не по стандартным захватам из оленьего рога.

Естественно, что каждый производитель представлял свои версии основных вариантов. Встречается множество специальных презентационных моделей сабель и полуофициального оружия. Все лезвия гравировались общим сюжетом, представляющим собой различные охотничьи сценки. Единственным обязательным приспособлением оказался правосторонний захват, изготавливавшийся из слоновой кости или рога оленя, его следовало отделывать в соответствии с рангом его владельца.

Неясно, станет ли когда-либо производиться такое множество охотничьих сабель в одном месте, но золингенские кузнецы продолжают торговать своими изделиями, и именно в Германии сегодня производится основная масса охотничьих сабель.

Восточные сабли

В отличие от европейских изделий у нас нет документальных свидетельств того, что восточные сабли применялись только для охоты. Так, на японских гравюрах, изображающих сцены охоты на кабана и оленя, можно увидеть охотников с традиционным самурайским мечом. Обычно для охоты использовали рубящие сабли или ножи для джунглей, типа дао из Ассама или малайского паранга. На персидских и индийских иллюстрациях представлены в основном самые распространенные восточные сабли, изогнутый тальвар и шамшир. Лезвия последних украшены изображениями животных или охотничьими сценами, отчего и сабли именуются охотничьими, но на самом деле они ничем не отличаются от остальных.

Восточные оружейники особенно гордились качеством своих клинков. Если судить по индийским и персидским источникам, то охотники великолепно с ними обращаются, на иллюстрациях видно, как они наклоняются с седла, чтобы нанести сильные резкие удары, которые почти пополам рассекают животных. На портрете Умеда Сингха, бундского раджи из Северной Индии (1749 – ок. 1773), хранящемся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, он изображен верхом на лошади, разрубающим глотку гигантского медведя своим тальваром, до этого он неудачно нападал на него с луком и стрелами. Отметим и другое бундское изображение примерно 1820 г., на котором изображена охотница, придворная дама, ударяющая тигра тальваром с широким лезвием.

В 1840 г. английский чиновник в Индии писал: «У сикхов встречается любопытный обычай ловли диких свиней, с которым мне не доводилось встречаться ни в одной другой части Индии. Они делают нечто вроде западни из прочных прутьев и, спугнув боровов и заставив их бежать, обычно ловят прекрасные экземпляры. Когда же, разъяренные, не видя ничего, они устремляются из этих ловушек, к ним приближается охотник, которому достаточно нанести всего лишь один удар саблей, чтобы покончить с боровом».

К восточным рукояткам часто приделывались европейские лезвия, существовала достаточно динамичная торговля между золингенскими кузнецами и колониальными рынками. Вот что говорит преподобный Дж.Г. Вуд о сабле хамранских арабов: «Она прямая, с двойным лезвием, оснащена перекрестной рукояткой, наподобие тех, что были у древних крестоносцев, откуда пришла эта традиция. Арабы считаются истинными знатоками стали, ценя хороший клинок превыше всего остального. Обычно они доводят лезвия до остроты бритвы и доказывают это, бреясь саблями…

Длина лезвия составляет 3 фута, рукоятка длиной примерно в 6 дюймов, так что оружие выглядит очень внушительно. Если сильно ударить, то его острым лезвием можно перерубить человека пополам… Вооружившись только саблей, эти царственные охотники нападают на любую дичь и весьма хладнокровно атакуют слона, носорога, жирафа, льва или антилопу.

Обычно на слона нападали два вооруженных охотника, один заманивал, гарцуя перед слоном, второй нападал из засады, наносил колющий удар по передней ноге животного, обездвиживая его.

Во время охоты в Абиссинии с арабами сэр Самуэль Бейкер одолжил покрытую серебром семейную саблю у возглавлявшего экспедицию Тахира Нура, который попросил его обращаться с саблей аккуратно и не наносить ею удары по камню. Когда на него неожиданно напал молодой носорог, Бейкер нанес подобный молнии направленный вниз удар с помощью любимой сабли Тахира Нура. Молодой носорог упал замертво как подкошенный. Все арабы подбежали. Тахир Нур аккуратно вынул саблю из моей руки, вытянул ее во всю длину и осмотрел края, затем вытер кровь о тело носорога. Чтобы доказать, что его оружие безукоризненно, он сбрил несколько волосков со своей обнаженной руки. С облегчением вздохнув, он воскликнул: «Аллах велик!» – и вновь поместил саблю в ножны».

Бейкер обнаружил, что сабля перерубила позвоночник или шею объемом до 15 дюймов, причем голова продолжала висеть на тоненькой полоске кожи.

Глава 2. Ножи и штыки

Характерной особенностью большинства бронзовых критских кинжалов XVI-XVII вв. считаются охотничьи сценки, выгравированные или нанесенные на лезвие посредством интарсии золотом или серебром. Однако не следует придавать этому слишком большое значение. Дело в том, что мастера часто пользовались уже готовыми изделиями для своих собственных работ. Так, известное лезвие, украшенное изображением охоты на львов, найденное в Микенах (шахтная могила IV), сегодня хранящееся в Национальном музее в Афинах, возможно, принадлежало церемониальному кинжалу. Сам же плоский бронзовый кинжал, безусловно, составлял часть охотничьего вооружения минойской культуры. Он представляет собой защитное колющееся оружие, подходившее как для развлечения (охоты), так и для битв (войны). Ни в доисторическое время, ни в начале новой эры еще не появились ножи или кинжалы, специально предназначавшиеся для охоты.

Скрамасакс

Предком средневекового охотничьего ножа, использующегося и сегодня, считается скрамасакс, длинный универсальный нож, известный в Северной Европе по крайней мере с VIII в. до н. э. Его прочный однолезвийный клинок треугольного сечения позволял легко наносить не только колющие, но и режущие удары.

Лезвие прекрасно защищало его владельца и от людей, и от зверей, им можно было не только убить зверя, но и освежевать его, расчленить дичь или срубить дерево. В случае необходимости ножом пользовались и для еды. Незаточенная кромка ножа шла параллельно лезвию, образуя в передней части острие. Длина лезвия варьировалась от нескольких дюймов до размеров короткой сабли, на некоторых прекрасных образцах выгравированы надписи или геометрические узоры.

Рис. 17. Скрамасакс в ножнах. Так называемый охотничий нож Шарлеманя, хранящийся в Кафедральном соборе Ахена

В качестве примера можно привести небольшую по величине саблю примерно 900-1000 гг., хранящуюся в Британском музее, на которой надписано имя изготовителя Biorhtelm (Биорхелм) и владельца Sigebereht (Зигиберехт). С косым концом, медными и серебряными накладками она удивительным образом напоминает сингальский кинжал- нож XVII-XVIII вв. (пиха-кета). Загнутый хвостовик скрамасакса вставлялся в деревянный рог или рукоятку из кости и имел металлическую головку, обычно у него не было гарды.

У некоторых скрамасаксов лезвия слегка вогнуты, с небольшим вырезом в конце, имеют также углубленные в клинок желобки или пазы вдоль краев. Хотя у них отсутствовал соответствующий ложный край, все же они удивительно походили на длинный охотничий нож XIX в. Ряд таких скрамасаксов обнаружили в погребениях VII-VIII вв. в Нидершторцингере в Германии.