Безграничная любовь - Фелден Джин. Страница 15

Райль был ошеломлен услышанным. Он настолько ужаснулся от мысли, что может быть братом Джинкс, что не слышал больше ни слова из змеиных речей Карра.

И теперь, работая над сережками для Джинкс, Райль жил в страхе, что Карр сказал правду. «О, пусть это будет ложью, — молил он. — Она не может быть настоящей сестрой мне. Карр солгал. Карр всегда врет».

Но что, если это было правдой? И что, если Карр сказал об этом Джинкс, и это заставило ее уехать?

Сначала Райль хотел поехать к отцу и прямо спросить его об этом, но последние слова Джинкс, в которых она умоляла не говорить с отцом, остановили его. Теперь для того, чтобы поговорить с кем-то об этом, или даже для того, чтобы начать поиски истины, ему необходимо было снова увидеться с Джинкс.

Она любит его. Он знал это. Он знал также, что может сломать все препятствия на пути к их браку. Если он действительно наполовину ее брат, то нет никакой надежды.

Он не мог смотреть на отца. Ему едва удавалось спокойно сидеть в лодке. Он так рассчитывал увидеться сегодня с Джинкс. Теперь он должен ждать еще две недели, пока она вернется из Сан-Франциско.

В гостиной Эйлин собирались гости на воскресный концерт, когда Митч знаком показал Райлю проследовать за ним.

— С тех пор, как мы здесь, мы ни на миг не оставались одни, — сказал Митч, закрывая за ним дверь. — Садись, сын. Думаю, нам надо поговорить.

Райль уселся в черное кожаное кресло, а Митч вынул сигару и облокотился на каминную полку.

— Ведь тебя что-то гложет, сын, и я очень хочу помочь тебе, если только могу. Комок застрял в горле Райля.

— Так ты хочешь поговорить со мной о твоих проблемах?

— Я бы рад, отец, но…

— Что-то связанное с Джинкс? Вы поссорились?

— Нет, не ссорились. — Райль не знал, что сказать. Джинкс заставила его пообещать не говорить с отцом об их помолвке, но неожиданно он понял, что должен сказать о ней. Ведь она убежала от него и тем самым нарушила все обещания, ведь так?

— Я люблю Джинкс, сэр. Я хочу жениться на ней.

Лицо Митча засветилось от удовольствия. Он быстро пересек комнату и схватил Райля за руки.

— Ты не мог бы обрадовать меня больше, — заявил он, сжимая руки Райля. — А что она думает по этому поводу?

Райль заколебался;

— Точно не знаю.

Ему пришла в голову мысль, что если бы то, что сказал Карр, было правдой, то отец не радовался бы этому, — наоборот, он был бы в ярости. В момент, когда он осознал, что Карр, как обычно, солгал ему, Райль почувствовал себя так, как будто перед ним расступилось море.

Он улыбнулся.

— Я думал… ну… когда она убежала в середине ночи… я думал, что когда мы приедем в Миллтаун… Но теперь она уехала…

— Черт подери! Почему ты не сказал нам, откуда дует ветер? Джо не стала бы так настраивать Джинкс, если бы знала о ваших взаимоотношениях!

Митч засмеялся счастливым смехом.

— Так вот в чем было дело!

— Так вы не возражаете против того, чтобы я ухаживал за Джинкс? И против того, чтобы… если она согласна?

— Возражаю? Черт, сын, я не мог бы быть более обрадованным.

Райль вытер влажные ладони.

— Есть только еще одна вещь, которую я хотел бы выяснить, если вы не возражаете, сэр. Ходят сплетни… то есть… я слышал, что…

Митч нахмурился.

— Что ты слышал?

Он отщипнул кончик сигары, зажег ее и пристально посмотрел на Райля — О вас и… моей матери.

— Твоя мать была замечательной женщиной, Райль. О да. — Он выдохнул дым. — Наверное, мне следовало бы рассказать тебе то немногое, что я знаю, но ты никогда не спрашивал меня.

Райль в тревоге смотрел на то, как Митч выпустил облако дыма.

— Я познакомился с ней во Фриско на одной из вечеринок Лилли Койт. Гейл — твоя мать — пела на ней. — Он усмехнулся. — Не то чтобы она была очень хорошей певицей, но миссис Койт старалась помочь ей. Видишь ли, твоя мать тогда уже носила тебя, а ее муж — твой отец — ушел от нее.

— Так это не правда, что вы — мой… мой…

— Что я твой настоящий отец? — Митч закинул голову и рассмеялся. — Неужели кумушки все еще судачат об этом?

— Но если вы не отец мне, зачем же привезли меня в Хэрроугейт? Почему я не остался жить с дядей Алексом?

— Потому, что жена Алекса очень болезненно тебя воспринимала. И потому, что в то время у нас был только один ребенок. И потому, что мне очень нравилась твоя мать. — Он положил Райлю руку на плечо. — Я был бы очень рад быть тебе настоящим отцом, но ведь тогда вы с Джинкс не смогли бы пожениться, правда? А я очень хочу этого.

Райль с облегчением вздохнул, он почувствовал, как напряжение последних дней отпускает его.

— Я боялся, что это правда… что, может быть, Джинкс узнала об этом и потому уехала.

— Ну, если она и слышала что-то об этом, то я скоро сумею ее разубедить. Не знаю даже, с чего начались эти слухи, но, наверное, просто люди любят судачить. Я только воспитал тебя, Райль, так что не волнуйся больше об этом.

— Есть еще одна вещь…

— Какая?

— Есть ли какая-нибудь причина, по которой мать стала бы возражать против того, чтобы я женился на Джинкс?

— Джо? — Митч рассмеялся. — Боже, конечно, нет. Она будет рада до смерти. Она любит тебя так же сильно, как и я. Черт, мы не могли бы любить тебя больше, если бы ты был нашим собственным сыном. — Он нежно обнял Райля. — А теперь ты и будешь им. Если, конечно, тебе удастся убедить мою упрямую дочь, чтобы она сказала «да».

— О, я сумею убедить ее, не стоит беспокоиться об этом.

Теперь Райль знал наверняка, что случилось. Карр добрался до Джинкс. Он соврал ей так же, как соврал и Райлю. И она поверила этим глупостям об отце и матери, поверила, что она — его сестра! Бедная Джинкс! Дорогая… Что ж она, должно быть, выстрадала за последние два месяца!

— И еще одно, сэр, — не могли бы мы сохранить наш разговор в тайне до того, как я поговорю с Джинкс?

— Как скажешь, сын. Я не скажу никому ни слова — даже Джо не скажу. Мне будет трудно смолчать, но я это обещаю.

Теперь Райль ждал, когда Джинкс приедет из Сан-Франциско, ждал с радостью, уверенный в том, что все у них будет хорошо.

ДЖИНКС

Осень 1886

«Тихоокеанскую колдунью» загрузили в четверг, на один день раньше намеченного, но к тому времени все вокруг было затянуто густым белым туманом.

— Будь наготове, — предупредил ее Эрик, — мы отплываем, как только рассеется туман.

— А как мы ускользнем от дяди Уилли?

— Очень просто. Скажи только, что ты не в настроении, и иди наверх в свою комнату. Я пошлю матроса за твоим чемоданом.

— А ты не уплывешь без меня?

Его глаза смотрели на нее с нежностью.

— Ты же знаешь, что нет. Ты приворожила меня. Рыжая. В тот момент, когда я поцеловал тебя, я пропал.

Противоречивые чувства снедали ее, но она ослепительно улыбнулась ему. Она знала, что ветер растрепал ее аккуратно уложенные волосы, но в зеркале увидела, что он, кроме того, придал ее медовой коже великолепный румянец. Джинкс была в новом платье, которое Эрик помог ей выбрать и которое, она сознавала это, очень ей шло. Платье имело очень низкий вырез и было слишком смелым для того, чтобы появиться в нем к завтраку, не говоря уж о том, что Джинкс не было еще и шестнадцати лет. Но она видела, как смотрит Эрик на ее грудь, и поняла, что потеря интереса с его стороны ей не грозит.

К счастью, дядя Уилли почти все время с тех пор, как они приехали, был не в настроении и находился у себя в комнате. Вот и сейчас он просил, чтоб они завтракали без него, так как ему немного нездоровится. Джинкс надеялась на то, что туман скоро рассеется и они смогут уплыть до того, как он поправится.

Ее чемоданы уже не единожды упаковывались и были готовы к отплытию. Она написала короткую записку дяде Уилли и длинное письмо матери и отцу. В записке Уилли говорилось только о том, что она уплывает с Эриком на «Тихоокеанской колдунье» и что они собираются пожениться на Гавайях. Письмо изобиловало многочисленными деталями, касающимися убранства корабля, и содержало в себе просьбу о родительском благословении.