Тайна похищения генерала Кутепова - Фелисье Клод. Страница 1
Клод Фелисье
ТАЙНА ПОХИЩЕНИЯ ГЕНЕРАЛА КУТЕПОВА
I. Негоциант Дегро
Мадам Жюли обладала неприятным характером, но когда она бывала чем-нибудь недовольна, то превращалась в фурию.
В раздражении она походила на ракету: со свистом взлетала на воздух скороговорка ее речи и рассыпалась пышным цветистым букетом огненно-страстных восклицаний.
Полковник Посвистов хорошо изучил ее темперамент: когда дело доходило до «ракеты», нужно было платить за комнату. Хоть умри, а добывай деньги.
На этот раз счет был 986 франков. Больше мадам Жюли не желала верить ни одного су.
— Завтра вы получите свои деньги, мадам Жюли. В 12 часов и ни на минуту позже.
— Это уже пятое «завтра», мосье, — язвительно заметила хозяйка пансионата.
— Да, но это — последнее «завтра», — с достоинством ответил полковник.
Когда за хозяйкой закрылась дверь, полковник задумчиво прошелся по комнате. Просвистал славный боевой марш заозерского полка, где начал свою службу когда-то в чине прапорщика, потом «Гей, славяне».
— К черту! какая там «речь свободно льется», когда из-за 1000 фрэнков приходится погибать…
Стук в дверь оборвал оригинальную нить его размышлений. Посвистов обернулся к двери:
— Entrez, — неуверенно сказал он.
Приличного вида пожилой господин показался в дверях. Бритый, с проницательными серыми глазами, он был похож на дипломата в своей безукоризненной черной паре.
— Я имею честь видеть бывшего полковника Посвистова? — осведомился он, учтиво наклонив голову.
Слово «бывшего» резануло слух Посвистова.
— Я — Посвистов, полковник. Слово «бывший» совершенно неуместно, так как я не подавал в отставку, и никто меня не исключал из списков моей части… С кем имею честь?
По лицу гостя скользнула усмешка.
— Извините, я обмолвился. Мое имя Дегро. Разрешите переговорить с вами по одному делу…
Посвистов с любопытством взглянул на посетителя: давно никто не обращался к нему с делами. Профессия дансера, к которой принадлежал полковник, исключала какие бы то ни было деловые сношения.
Он жестом указал гостю на диван, а сам поместился в кресло.
— Я к вашим услугам…
— Вы в стесненном положении, полковник, — начал Дегро без всякого стеснения. — Насколько мне известно, хозяйка пансионата завтра, если ей не будут внесены вами 986 франков, обратится за помощью в полицию… Как дансер, вы выдохлись, как рабочий — никуда не годитесь.
Посвистов едва не вспылил. Но во взгляде Дегро было что-то заставившее его сдержаться.
— Милостивый государь, — начал полковник, но Дегро оборвал его:
— Разговоры потом. Я пришел предложить вам дело. Заработать можно много, а сама работа не потребует ни усилий, ни особого труда.
Посвистов насторожился.
— Да, но если вы потребуете от меня чего-нибудь бесчестного…
Дегро пожал плечами.
— Если вы считаете бесчестным передать одной даме в дансинге во время танца два ничего не значащих слова, то…
Дегро замолчал, холодно глядя на Посвистова.
— Два слова даме? Какой даме и какие слова?
Дегро жестом остановил поток его вопросов.
— Это я скажу потом. Мне важно сперва узнать, согласны ли вы принять на себя исполнить несколько поручений, ничтожных, совершенно ничтожных, и ни к чему вас не обязывающих? Если согласны, то подпишите эту бумажку — и наша сделка оформлена. Я сейчас же вручаю вам 20000 франков авансом в счет оплаты ваших услуг.
Дегро достал из кармана сафьяновый бумажник с золотой монограммой и вынул оттуда сложенный вчетверо листок бумаги.
«Я обязуюсь исполнить четыре поручения, данные мне господином Дегро, негоциантом, за что не имею права требовать гонорар свыше 100000 франков».
— Ваша подпись под этой бумагой будет только гарантией того, что вы не станете преследовать меня просьбами об увеличении гонорара…
У Посвистова закружилась голова: 100000 франков! За сотую часть этой суммы он наговорил бы сотне дам сколько угодно глупостей…
— Сто тысяч франков! — простонал он. — Но разве даются даром такие деньги?
— Вы и не получите их даром. Вы исполните четыре поручения, для вас совершенно легких, но имеющих большое значение для других, то есть для меня, — быстро поправился Дегро. — Вы понимаете, что документ этот не может обязать вас совершить что-либо противозаконное. Подписывайте, и вот вам чек на 20 000 франков.
Вихрь соображений промчался в голове полковника.
— Слушайте, вы не «оттуда»? — откидывая перо, которое подносил уже к бумаге, спросил он.
Дегро улыбнулся.
— Я понимаю. Вы намекаете на улицу Гренель. Как странно, что все русские в Париже опасаются каких-то козней со стороны этого посольства. Право, мне смешно, мосье…
— Да, но вы не оттуда?
Дегро покачал головой и указал пальцем на бумагу, где после его фамилии значилось «негоциант».
— Купцу нет дела до политики.
Посвистов подписал бумагу, и перед ним очутился чек, на котором красиво и аккуратно было выведено «20000».
— Вот мы и покончили, — бережно пряча документ в бумажник, сказал Дегро и добавил уже тоном начальника: — Завтра в полночь в вашем дансинге появится дама в голубом платье в сопровождении пожилого господина. К ее плечу будет приколота роза. Вы должны танцевать с ней и сказать: «Дегро ожидает». Это должно быть сказано так, чтобы никто, в особенности ее спутник, не слышал. Понимаете?
Посвистов наклонил голову.
«Э, да ты, по-видимому, старый ловелас», — подумал он.
И сказал:
— Все будет исполнено в точности. А остальные три поручения?
— В свое время вы их получите, — холодно ответил Дегро и, поклонившись, вышел.
II. Дама в голубом
«Ла Рушо» не был фешенебельным рестораном. Это было одно из тех кафе на Монпарнасе, которые посещают иностранцы ради соприкосновения с жизнью знаменитой парижской богемы.
Помимо живописных фигур монпарнасских литераторов и художников был в «Ла Рушо» и еще магнит, привлекавший иностранцев, — оркестр балалаечников, «настоящий русский оркестр», как величал его в рекламах владелец кафе — сухопарый, маленький, высохший точно маслина марселец — мосье Жак Лабрю.
Других достопримечательностей в кафе «Ла Рушо» не было, но это не мешало ему пользоваться большой популярностью среди ночных гуляк.
Посвистов был дансером в этом учреждении. Около года он пожинал лавры успеха среди женщин на зависть коллегам по профессии, но затем в кафе появился негр-танцор, и звезда полковника померкла.
Целые вечера проводил он в бездействии или танцуя с тяжелыми расплывшимися матронами — женами нуворишей, разжиревших на военных поставках.
Потянулись серые дни безденежья и жизни впроголодь… Коллеги поддерживали, чем могли, Посвистова, и особенно балалаечники, среди которых было несколько его однополчан.
В этот вечер коллеги-дансеры и хор балалаечников были изумлены поведением Посвистова.
Явился он в новом с иголочки фраке, особенно возбужденный и жизнерадостный, и огорошил всех предложением поужинать за его счет после окончания «работы».
— Ты что, наследство получил? — осведомился капельмейстер хора Чернояров — бывший бравый штабс-капитан 9-го сибирского полка. — Или подцепил богатую старуху?
— Ни то, ни другое. Получил выгодную работу, — пояснил полковник.
Вечер потянулся, как все вечера в кафе. Танцевали под неистовый рев джаз-банда, танцевали под залихватский рокот балалаек.
Посвистова уже не раздражал конкурент-негр, записывавший на манжете имена очередных партнерш, жаждавших соприкоснуться с настоящей экзотикой в танце.
Время близилось к двенадцати. Посвистов сидел за столом дансеров, поглядывая на дверь… Приближалась минута, когда должно быть выполнено первое поручение странного негоцианта Дегро.
Посвистов начинал немного нервничать: именно нервами он ощущал приближение соприкосновения с какой-то шайкой. Не было ничего сложного в поручении негоцианта, все смахивало на пошлое пособничество в амурном похождении, и все-таки полковник не мог отделаться от странного ощущения: точно вот-вот погрузится он из яркого света в мрак, где придется пробираться ощупью, не видя дороги.