Дрожь - Ферриньо Роберт. Страница 17

Он слышал шаги Дезмонда за стенкой. Они абсолютно ему не мешали, наоборот, словно бы успокаивали. Интересно, как чувствовал себя Дезмонд, лежа в этой кровати и прислушиваясь к тому, что происходило за стенкой. Дезмонд отличался наблюдательностью копа и знал, когда можно общаться с Джимми, а когда лучше оставить его в покое и не задавать лишних вопросов. Но Гейдж считал, что ему стоило быть построже с собственным сыном и больше от него требовать. Наверное, Сэмюэл хотел как можно быстрее выбраться из этой комнаты, начать самостоятельную жизнь. Жаль, что они отдалились с отцом перед убийством. А найти убийцу Джимми помог случай.

Прошло около года после похорон Сэмюэла. Джимми работал в журнале, писал обзоры, брал интервью. Заказ на статью о возрождении стиля кантри привел его в один клуб под названием «Хрустальный ковбои». С балкона он наблюдал за дикими плясками менеджеров и девиц в розовых ковбойских шляпах и чувствовал себя так, словно хлебнул сильнодействующей кислоты. Затем он отправился за интервью к новому владельцу заведения Ли Маклену, от которого за версту несло шоколадом и табаком.

— Зови меня Маком, Ли — имя неудачников, — сказал Маклен, пожимая Джимми руку. Затем он сел в кресло и положил ноги в ковбойских ботинках на стол. Это был светловолосый мужчина с рельефными мышцами и тонкими губами жестокого человека. — Эй, слизняк, этого не записывай. Я пошутил.

Слово «слизняк» сразу напомнило Джимми о рассказе Сэмюэла. Именно так называл его тот дилер. Маклен закурил индийскую сигару со вкусом шоколада. Дилер вроде курил такую же марку. Сэмюэл еще говорил, что он не был похож: на парика, поскольку те не бывают такими мускулистыми. Однако питал слабость к сладким ароматам.

— В чем проблема? — спросил Маклен, прищурившись. — Ты же не один из этих неженок, что не переносят табачного дыма?

— Нет, — ответил Джимми, уже уверенный, что перед ним убийца Сэмюэла. Он вспомнил, как однажды видел его на улице рядом с домом за несколько недель до убийства. Видел, но не обратил особого внимания и никак не соотнес с происшедшим. Джимми положил блокнот на стол и поудобнее устроился на диване, понимая, что должен что-то сделать. — А у тебя пивка не найдется, Мак? Работать можно, только выпив, не так ли?

* * *

Джимми резко вскочил, услышав стук в дверь. Он отвернулся от фотографии Сэмюэла и с ужасом подумал о подозрительном фургоне и о том, что может произойти, если потерять бдительность. Постучали еще раз. Джимми подошел к двери, сожалея, что у него нет оружия или хотя бы дверного глазка. Он открыл дверь, готовый дать отпор.

На пороге стоял Дезмонд. В руках он держал по большой белой чашке и с недоумением смотрел на сжатый кулак Джимми.

Глава 11

Оливия увидела, как зеленый «БМВ» мужа равняется с ее «мерседесом». Сегодня он рано освободился. Интересно почему? Тяжелые капли дождя отскакивали от капотов автомобилей. Манера водить у Джонатана всегда отличалась некоторой агрессивностью, руки уверенно сжимали руль, он ловко лавировал в потоке, используя любой зазор между машинами, чтобы проскользнуть, и не боялся скорости. Он никогда не сигналил. Джимми тоже любил быструю езду, но был менее собранным и более эмоциональным. Он выжимал сцепление со всей силы и постоянно бил по тормозам, чего его брат никогда не делал. Джимми любил ездить с опушенными стеклами и слушать звуки музыки, доносившиеся из чужих машин. Неудивительно, что он редко приезжал вовремя, если вообще приезжал. Оливия остановила себя — сколько можно их сравнивать?!

Джонатан вышел из машины, снимая перчатки. На синем костюме блестели капельки дождя.

Мигель держал зонтик у Оливии над головой, пока она доставала из багажника сумку с принадлежностями для гольфа.

— Сеньора, пор фавор, можно я понесу ее? — попросил Мигель.

Оливия хорошо отработанным движением закинула тяжелую сумку на плечо. Подобный диалог происходил между ней и Мигелем каждый день. Она все еще не привыкла к тому, что его жена, Лупе, готовит еду, убирает дом и ухаживает за цветами, которые Мигель выращивал на заднем дворе. Мигель и Лупе жили в пристройке к дому. Но Оливии казалось, что неудобства от их присутствия ничуть не меньше, чем пользы. Она уже не раз говорила об этом с Джонатаном, предлагая уменьшить количество их рабочих часов или по крайней мере переселить подальше, но он не стал слушать, и вопрос был исчерпан. Вообще с Джонатаном было слишком много исчерпанных вопросов.

— Почему ты не на работе? — спросила Оливия мужа.

Джонатан взглянул на Мигеля.

— Почему дама сама несет сумку? — строго спросил он.

— Потому что я на этом настояла, — сказала Оливия, направляясь к дому. — Не надо винить Мигеля.

— Хорошо, дорогая. — Джонатан поспешил за ними, стряхивая капли с дорогого костюма.

Оливия оставила клюшки в холле, чтобы Мигель почистил их и натер, хотя после хорошего дождичка они и так блестели. Она одолела шесть прекрасных лунок, но началась буря, и все пошло насмарку.

— Что случилось? — спросила она Джонатана. Тот молчал, ожидая, пока Мигель уйдет с клюшками.

— Мне... мне нужно поговорить с тобой. — Он был бледнее обычного.

Оливия повесила плащ так, чтобы вода стекала на пол, затем прошла в кухню, оттеснила Лупе и налила себе минеральной воды. Ее брюки были заляпаны грязью. Будь ее воля, она осталась бы на улице и смотрела на дождь, наслаждалась свежестью и прохладой. Но женщинам ее статуса это не положено, они должны бояться молнии и беречь прическу. Поэтому Оливия решила пойти домой и выкурить косячок в тишине и спокойствии. А вместо этого придется говорить с Джонатаном о чем-то серьезном. Наверное, стоило рискнуть и предпочесть молнию.

— Оливия, мы можем побеседовать наедине? Это очень важно.

Она направилась в гостиную, наполненную шумом дождя. Холодный ветер с океана дул из окна и трепал журналы на столике — «Харперс базар», «Ярмарка тщеславия», «Дом и сад» шелестели глянцевыми страницами. Оливия любила шторм, грозу, раскаты грома, силу стихии. Она зажгла газовый камин, стянула с себя мокрые брюки и выжала их, с удовольствием наблюдая за Джонатаном, недовольным столь грубым поведением. За два года отношений с Джимми она ни разу не видела у него такого выражения лица.

Она вздохнула, примостившись на диване в сырых трусиках и наслаждаясь потоком тепла, обволакивающим голые ноги. Из окна был виден океан — зеленые волны с белоснежной пеной.

Джонатан закрыл дверь и сел на другой конец дивана. Он ждал, когда они встретятся глазами, но Оливия не спешила.

— Ты грустишь с самого утра, обижена на меня, — сказал Джонатан. — Я представляю, как тебя расстроил этот инцидент c Джимми. Понимаю, что ты надулась на меня за то, как я с ним говорил.

— Я никогда не надуваюсь, — ответила Оливия, глядя на огонь в камине. — Злюсь, бешусь и свирепею, но никогда не надуваюсь, Джонатан.

— Джеймс хотел испортить прекрасный вечер нам обоим, и ему это удалось, — продолжал муж. — Я знаю, ты пригласила его, потому что хотела сделать мне сюрприз, и я это оценил, но нужно было все же меня спросить. Тогда мы смогли бы придумать лучший способ... воссоединиться всей семьей.

— Обязуюсь в будущем приглашать гостей только в соответствии со списком моего глубокоуважаемого мужа, — отрезала Оливия. — Видишь, Джонатан, иногда я могу изъясняться как настоящая леди. Так почему ты не на работе? Я думала, у тебя весь день расписан и полностью забит силиконом, подтяжками и отсасыванием жира.

Джонатан плакал. На самом деле. Он отвел взгляд, пытаясь спрятать слезы. Оливия села ближе.

— Прости. Я так сожалею, Оливия...

— Что ты сделал?

— Я люблю своего брата. — Джонатана била дрожь. — Я люблю Джеймса, а он... Господи, он, наверное, презирает меня.

— Все не так... — начала было Оливия, уверенная, что Джонатан догадался об их встрече до вечеринки. Но, увидев в руке мужа большой конверт, который он достал из кармана пиджака и положил на кофейный столик, она замолчала и протянула руку, но Джонатан остановил ее: