Порождение тьмы - Ферринг Дэвид. Страница 37

Ему хотелось задать сержанту массу вопросов, но он промолчал. Скоро он все узнает сам.

Конраду подрезали волосы, чтобы они не торчали из-под шлема. Пришлось ему и побриться, чего он не делал со времен службы в Кислеве, поскольку носить бороду позволялось только офицерам. Затем ему выдали форму – одинаковую для всех, от новобранца до старшего офицера. Единственным знаком отличия был цвет пышного плюмажа на шлеме: чем выше чин, тем темнее цвет – от светло-голубого до ультрамаринового.

Конраду не придется часами выстаивать в дежурной будке, для этого у Таунгара имелись другие солдаты. Конрада зачислили в военные инструкторы. Впрочем, это не означало, что он был избавлен от обязанности следить за своей одеждой и начищать доспехи до такого состояния, чтобы в них можно было смотреться как в зеркало. Что он иногда и делал, вглядываясь в свое покрытое шрамами лицо и вспоминая тот день, когда впервые увидел себя в зеркале Элиссы.

Скоро он привык носить безупречно чистую одежду и слышать стук своих каблуков по гладким мраморным полам дворца. Став одним из многих, выполняя общую для всех задачу, живя по строгому распорядку, когда в одни и те же часы все ели, развлекались и спали, Конрад чувствовал, как в его душе воцаряются мир и покой. Не нужно было ни о чем думать, не нужно было принимать решения – все это делали за него.

Даже те часы, которые он проводил на занятиях с солдатами, превратились в рутину, хотя Конрад старался внести в них что-то новое. Это было единственное время, когда ему не нужно было носить форму, поскольку полевые занятия – это грязь и пот, и в парадной форме там было нечего делать.

Конрад не только учил других. Он владел многими видами боевого оружия, но в гвардейских арсеналах было и такое, каким он сам не умел пользоваться.

Несколько раз Конрад стоял в почетном карауле во время поднятия и спуска императорских знамен – утром и вечером. С высоты крепостного вала – а это было не менее двухсот футов – был хорошо виден весь город с его дорогами, портом, реками, каналом Вайсбрук, окрестными лесами, деревнями и далекими горами. Еще выше над валом, на одной из башен, находилась сторожевая вышка, с которой окрестности просматривались еще лучше, поэтому там всегда стоял часовой.

Внутри дворца все было таким же колоссальным, как и снаружи. Огромные залы, массивные двери, коридоры и лестницы, широкие, словно улицы, потолки высокие, как дома. Словно Императорский дворец был построен для великанов.

Вдоль стен первого зала, занимая все пространство от входа до лестницы, стояли статуи бывших Императоров, каждая в три человеческих роста. Далее располагались их личные покои. История правления каждого Императора отображалась в виде росписей – по одной на каждое событие, – которые покрывали верхнюю часть стен, образуя что-то вроде бордюра. Помимо росписей стены украшали богато вышитые гобелены, изображающие триумф Императора. Здесь правитель был представлен в виде великого воина, сражающегося с самыми свирепыми тварями. Впрочем, как вычитал Конрад в книгах Литценрайха, большая часть этих событий была скорее плодом воображения художников, нежели историческими фактами.

В залах дворца можно было увидеть целые скульптурные группы, рассказывающие о жизни и подвигах Императоров: вот один из них сражается с оравой мерзких зверолюдей, другой вступил в смертельный поединок со своим врагом. Повсюду были представлены трофеи, собранные и привезенные Императорами со всех концов Империи, как из мира людей, так и нелюди: золотые украшения и изделия из драгоценных камней, чучела фантастических животных, невиданное оружие – память о былых войнах и славных победах. Многие из этих предметов со временем так обветшали, что стали едва узнаваемы, но, тем не менее, занимали почетное место в силу своей древности.

В центре каждого зала, на простом каменном постаменте, куда струился дневной свет из круглых окон, расположенных под самым потолком, покоились останки очередного Императора. Это были гробы, сделанные из золота, гранита и мрамора. Были там и стеклянные саркофаги, в которых лежали позолоченные скелеты. Многие постаменты были пусты, поскольку в то время столица Империи находилась не в Альтдорфе, и Императоры были похоронены в другом месте. Первый постамент был также пуст, ибо никто не знал, где нашел место своего упокоения Сигмар. Согласно легенде, чувствуя приближение смерти, основатель Империи отправился в царство дварфов, чтобы вернуть им их оружие – Гхал-мараз. Больше Императора никто не видел.

Единственная память о правлении Сигмара занимала самое почетное место и лежала на черной бархатной подушке: рукоять из слоновой кости от кинжала, который был при Сигмаре в знаменитом сражении в ущелье Черного Огня. Клинок кинжала со временем превратился в прах.

Возле каждой колонны в каждом зале дворца стояли гвардейцы. Они не были личной охраной Императора, это был почетный караул, охраняющий останки умерших Императоров. Впрочем, дворец был так велик, что мог вместить целую армию. Иногда Конрад замечал одетого в ливрею слугу, который куда-то спешил.

Тишину и пустоту, царящие во дворце, можно было объяснить одной причиной: Император отсутствовал. Конрад выяснил это только через неделю. Император, его свита и большая часть его личной гвардии находились с официальным визитом в Талабхейме, куда отплыли на императорской яхте, чтобы проделать триста миль на восток по реке Талабек.

Узнав об этом, Конрад сразу подумал о Гаксаре: не отправился ли скейвен туда, а не в Альтдорф?

Прошло уже двенадцать дней с тех пор, как Конрад был принят на службу в гвардию. За это время он многое узнал и многому научился. Но двенадцать дней – очень короткий срок в глазах правосудия. Конрад знал, что Литценрайх и Устнар по-прежнему томятся в подземелье под казармами Альтдорфа.

Их арестовали за нарушение закона Императора, но охраняла их городская стража. Стража Альтдорфа и имперская гвардия были силами, вечно соперничающими друг с другом.

В городскую стражу солдат набирали в основном из числа горожан и жителей окрестных деревень, расположенных в провинции Рейкланд; в имперскую гвардию зачисляли людей из провинций и городов Империи.

Как только Конрад узнал, где содержат волшебника и дварфа, он стал думать о том, как их оттуда вызволить. Литценрайх спас его от бронзовых доспехов, а Устнар и другие дварфы помогли выбраться из плена скейвенов. Правда, трое дварфов уже погибли, но Конрад решил, что за свое спасение отблагодарит того, кто остался в живых.

Было уже темно, когда он, освободившись после дежурства, направился прямиком к главным воротам крепости. Часовые его пропустили, решив, что у него наверняка имеется разрешение. Повернув на север, Конрад перешел через широкий деревянный городской мост, украшенный изваяниями воинов, богов и мифических существ, и направился к месту расквартирования стражи. Начиналась зима, дни становились короче и холоднее, и Конрад про себя радовался, что накинул длинный плащ.

Войдя в темный и узкий коридор, Конрад снял медный шлем. Через несколько секунд на нем красовался ярко-синий плюмаж. Конрад превратился в офицера имперской гвардии.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Часовые первого поста окинули его равнодушным взглядом, когда он уверенным шагом прошел мимо них. Войдя во внутренний двор, Конрад направился к караульному помещению.

– Мне нужно видеть начальника охраны, – сказал он солдату, стоящему перед входом.

– Офицер! – гаркнул часовой. – Тут вас спрашивают!

Через несколько секунд вышел офицер, который направился к Конраду, на ходу застегивая пряжку на ремне. Увидев Конрада, он вытянулся и, щелкнув каблуками, отдал ему честь. Конрад ответил на приветствие, только более небрежно.

Имперские гвардейцы ставили себя выше солдат городской стражи. Но хотя Конрад и был якобы офицером, здесь он не имел права распоряжаться.

– Чем могу помочь? – спросил офицер. – У имперской гвардии закончилась полировка?