Зигмунд Фрейд - Феррис Пол. Страница 52

С самого начала Фрейд почувствовал духовную близость с Минной, которая не была под пятой матери, в отличие, как он считал, от Марты «Минна любит ее, но не жалеет», — говорил он своей невесте. Минна не собиралась стать и идеальной домохозяйкой. Если она выполняла работу по дому, ее скорее можно было увидеть с тряпкой в одной руке и книгой в другой. Идеальная домохозяйка нужна была Фрейду в виде Марты, и, будучи помолвленным со своей «маленькой женщиной», он уже говорил о том, какие хозяйственные качества хочет в ней найти — любовь к мебели, ленточкам, абажурам и кладовым.

У Минны были другие достоинства. В письмах Фрейда к ней не заметно чувства интеллектуального превосходства, сквозившего в письмах к Марте. Когда жених Минны умер, он посоветовал ей не пытаться поддерживать дружеские отношения с его семьей, потому что они наверняка винят в произошедшем ее. «Сожги письма, пока еще зима», — пишет он. Через восемь лет после женитьбы на одной сестре он называет вторую в письме Флису «моей ближайшей наперсницей». Это было еще задолго до того, как она переехала к ним на Берггассе, 19.

Все это лишь наводит на мысль о возможности эротического интереса, но ничего не доказывает, а биографы Фрейда не стремились исследовать этот вопрос. Лучше оставить Фрейда с Минной в покое — их восхищение друг другом, общие интеллектуальные интересы, совместный отдых — и не особенно задумываться о том, с чем могло быть связано такое тесное общение, когда они беседовали за завтраком, жаловались на плохие рессоры, вместе забирались на горные склоны, плавали на пароходах по озерам, в полдень стояли у руин замков, делились сардоническими шутками об англичанах за границей, дремали рядом в шезлонгах или прогуливались по террасе после ужина.

Летом 1900 года Минне было тридцать пять — в то время такой возраст воспринимался не таким молодым, как сейчас, и все же не был препятствием для энергичной и пылкой женщины, такой, с какими Фрейд часто сталкивался среди своих чрезмерно страстных истеричек. Самому Фрейду было сорок четыре, а слова в письме Флису «я перестал заводить детей», как полагают, закрывают обсуждение. Странно, но это обсуждение цензоры не убирали из первой публикации писем Флису, в то время как почти всю личную информацию, касающуюся секса, они вычеркнули. То, что Фрейд больше «не заводит детей», с самого начала должно было считаться благопристойным. Предположительно, эта фраза с библейским оттенком была эвфемизмом половых сношений, хотя, возможно, Фрейд имел в виду только то, что сказал, то есть то, что детей больше не будет, в отличие от удовольствия.

Что бы он ни имел в виду, логично было предположить, что человек, придававший такое значение сексу в своих работах, мог жить нормальной половой жизнью и после сорока четырех. Фактически, есть предположения, что он занимался любовью с Мартой даже в 1915 году, когда ему было пятьдесят девять (он упоминал об этом в неопубликованном анализе сна). Возможно, в период с 1896 года, после рождения Анны, последнего ребенка, до климакса у Марты, произошедшего уже в новом веке, он пользовался каким-то методом контрацепции. (В письме Флису в 1900 году упоминается запланированная на август поездка с Мартой, когда они должны «учесть дни, во время которых она неспособна получать удовольствие» — скорее всего, он говорит о неудобствах, связанных с менструацией. В июле его жене исполнялось тридцать девять).

Эдуард Хичман сделал необычное наблюдение Он был среди первых венских аналитиков и входил в окружение Фрейда с 1905 года. В марте 1954 года он писал Эрнесту Джонсу, по всей видимости, в ответ на его вопросы о сексуальной жизни Фрейда. Тогда ему было уже больше восьмидесяти, он жил в Америке, где занимался анализом и преподавал с 1940 года. «Я никогда не обращал внимания на его гениталии, — двусмысленно пишет он, — но однажды видел у него в брюках эрекцию после [психоаналитического] путешествия с хорошенькой женщиной». Это в биографию Джонса не вошло, как и его замечание о том, что «один коллега говорил мне, будто пациентки должны были прикрывать ноги, чтобы избежать сексуального возбуждения во время анализа [Фрейда]». Трудно оценить истинность этих воспоминаний пожилого человека. Но самая поразительная из историй Хичмана связана с Минной и описана в одном из писем о половой жизни Фрейда:

Однажды он дал мне открытое письмо, чтобы я отнес его Минне. Там было написано «Когда наступит вечер, мы вместе пойдем сквозь темноту. 15 июня 1923 года».

Этот год был для Фрейда переломным, когда изменилось его здоровье и вся жизнь. Возможно, эта записка Минне (оставил ли он ее незапечатанной, чтобы Хичман прочел ее и сделал соответствующие заметки?) была написана под влиянием указанных событий.

События лета 1900 года, касающиеся Фрейда и Минны, слабо отражены в письменных источниках. Проведя четыре дня с Флисом у Ахензее, Фрейд отправился в Италию с Мартой и, возможно, Минной. Они снова были в горах, совершали походы по ущельям и ледникам, но Марты, как обычно, надолго не хватило, и через неделю она вернулась в Вену к детям — без сомнения, в связи с днями, когда она была «неспособной к удовольствию».

Еще до отъезда Марты Фрейд встретил на отдыхе друзей из Вены. Он отправился с ними в Венецию, где они случайно встретили его сестру Розу с мужем, а после чего все вместе поехали в Южную Австрию к сестре Анне и ее «американским детям», отдыхавшим в то время у озера. Это была последняя неделя августа.

Дальнейшие события описываются в длинном письме, посланном Фрейдом Флису. В нем нет мрачных отголосков событий у Ахензее. Это просто подробный рассказ о путешествии, который он написал сразу же по возвращении в Вену.

И наконец — уже было 26 августа — пришло облегчение. Я хочу сказать, приехала Минна, с которой я поехал по долине Пустер…

Они провели почти две недели наедине в Северной Италии, опять же среди гор и озер. В маленьком городке Рива на озере Гарда они оставались пять дней «в божественном месте с прекрасным столом, наслаждались роскошью без сожалений и тревог». 8 сентября он отвез Минну на горный курорт Мерано, в австрийский Тироль, гае она должна была оставаться несколько недель или даже месяцев в связи с периодической инфекцией или слабостью легких. По словам Джонса, который мог перепутать года, Фрейд затем вернулся в Вену через Милан и (неизвестно почему) Геную. К 10 сентября Фрейд уже был в Вене.

Предположение, что Фрейд с Минной были любовниками во время этих тринадцати дней, исходит от Суэйлза. Тот в очередной раз использует все ту же уловку: берет автобиографичный текст Фрейда, ранее не вызывавший никаких подозрений, и расшифровывает его с помощью своих собственных фантазий, совсем как поступал сам Фрейд со снами. Текст — это все та же «Психопатология обыденной жизни», в которой Суэйлз нашел связь с Ахензее. В главе, названной «Забывание иностранных слов», рассказывается о разговоре с «одним образованным молодым человеком», с которым он познакомился на отдыхе летом 1900 года. Как и в «Покрывающих воспоминаниях», он использует диалог с анонимным лицом для иллюстрации положений психоанализа.

Когда его знакомый опускает из латинской цитаты слово «aliquis» [кто-то], Фрейд на месте использует свободные ассоциации молодого человека и прослеживает ход его мыслей до церкви в Неаполе, где в один и тот же священный день в году кровь святого в бутыли разжижается. С помощью других ассоциаций Фрейд находит главную причину беспокойства, кроющегося за этой забывчивостью. Кровь, которая должна потечь в определенное время, напоминает его знакомому о страхе, что от него может забеременеть женщина и он от нее услышит, что у нее не наступила менструация.

Доводы Суэйлза о том, будто этот знакомый не существовал, а Фрейд выражает свои собственные страхи о том, что мог сделать Минну беременной и их связь может иметь какие-то последствия, слишком сложны, чтобы воспроизводить их здесь. Суэйлз делает очередное смелое предположение, что именно в городе Трент, который они посещали, Минна потеряла девственность, потому что там Трентский совет в шестнадцатом веке подтвердил святость брака, а это было «очень похоже на Фрейда — насмеяться над христианской догмой в самом уязвимом месте» «Когда свободомыслящий Г. Дж. Уэллс до первой мировой войны имел роман с молодой социалисткой Эмбер Ривз, однажды днем они занимались любовью в деревенской церкви в графстве Кент. Уэллс говорил о том, какое удовольствие им доставило ощущение „греховности“.». В этом очерке все ассоциации со словом «aliquis» Суэйлз относит к жизни самого Фрейда.