Любовь бродяги - Фетцер Эми. Страница 45

— Неужели? Не лгите мне. Я посмотрю, что вы запоете, когда к этому делу подключится полиция не только Багам, но и всей Америки. Да, да. Вы не ослышались. А пока желаю здравствовать.

Она положила трубку на рычаг и с вызовом скрестила руки на груди. «Спокойствие, только спокойствие», — прошептала Пенни, опуская глаза. Главное — это полный самоконтроль и собранность. Только так можно чего-нибудь достичь. И потому прежде всего надо успокоиться. Почувствовав, что приходит в себя, она подняла глаза и увидела выходящего из дома Рэмзи.

«Мерседес» весело катил по тихой неширокой дороге, обсаженной пышными карликовыми пальмами и маленькими апельсиновыми деревьями, отбрасывающими зыбкую тень на серую панель тротуара. Рэмзи сидел в мягком автомобильном кресле рядом с Энтони, лихо выкручивающим черный, матово поблескивающий руль, и любовался прелестными пейзажами, бегущими наперегонки мимо мелко подрагивающих им в такт окон.

Почти два часа провели Рэмзи и Энтони в банке, пытаясь получить деньги по чеку О'Кифа. Проблема была в том, что Рэмзи, не имеющий при себе никакого удостоверения личности, никак не мог доказать банковским служащим истинности своего имени. После долгих разбирательств и совещаний они наконец решили, что Энтони выступит поручителем клиента, подпишет необходимые документы, и мистер О'Киф получит возможность открыть счет в банке. Но это означало, что Рэмзи отныне не сможет получить свои деньги без участия Тони. И конечно, ему это было не по душе.

Самолюбие О'Кифа было сильно задето. Но когда служащие увидели сумму, обозначенную в предъявленном им чеке, их вытянувшиеся позеленевшие лица лучше всего доказали, что они наконец-то поняли всю выгоду представившегося им дела. И тут уж извинениям и уверениям в своей искренней симпатии не было конца. Сам президент банка, привлеченный возникшим переполохом, рассыпался в любезностях и комплиментах. Так что казалось, он в конце концов рассыплется на дюжину маленьких приветливых улыбочек. Но Рэмзи был неумолим. Холодно и неприветливо смотрел он на лебезящих перед ним служащих. Насмешливое презрение застыло в его глазах.

Энтони вновь и вновь удивлялся, искоса поглядывая на своего спутника. Поистине этот человек был загадкой. Загадочно было и его прошлое, и его необычайный старомодный выговор, и нелепая, излишне церемонная манера поведения, и многое-многое другое. Где был он все эти годы до появления в их обществе? Почему скрывает это от них? Эти вопросы всерьез беспокоили Тони. Он попытался узнать о том, какую посылку передал Рэмзи агент из Лондона. Но тот ловко уклонился от ответа и, даже когда они заглянули по дороге в любимый кабачок Энтони, остался столь же непреклонен в своем запирательстве, несмотря на изрядное количество спиртного, которое они выпили там.

Самое любопытное, что Рэмзи сам вспомнил про этот кабачок, хотя внешний вид заведения, видимо, не вызывал у него особого энтузиазма. И все же все то время, что они провели здесь, он оставался неизменно любезен и предупредителен со всеми посетителями кабачка. Даже девицы легкого поведения, облепившие его, как мухи кусок сыра, не только не услышали от него ни одного грубого слова, но, более того, встретили в его лице необыкновенно галантного кавалера и обходительного рыцаря со старомодной учтивостью манер. Он был предельно вежлив и терпелив в обращении с ними, но тем не менее, что, признаться, несколько удивило Энтони, не принял от них ни одного предложения. Хотя его карманы были, конечно, до отказа набиты любовными записочками и номерами с именами девиц.

«Неужели он хранит верность Пенелопе? — думал Тони, с любопытством поглядывая на него. — Знает ли она о его преданности? И интересно, что напишут корреспонденты, когда узнают об этом необычном союзе?» Ничего хорошего ждать, конечно, не приходилось. Трудно было даже вообразить все последствия такого необдуманного шага. И это после стольких лет безмятежной идиллии! Энтони печально покачал головой и сказал Рэмзи, что пора возвращаться домой.

И вот теперь, сидя рядом с ним в салоне быстро приближающегося к дому автомобиля, он вновь вспоминал то, что произошло сегодня утром. О'Киф вдруг быстро повернул голову к боковому стеклу и, тронув Тони за локоть, попросил:

— Натяни вожжи. Будь другом.

— Вожжи? — удивился Энтони. — Ах да. Ты, вероятно, хочешь остановиться?

Он нажал на педаль тормоза, и машина медленно остановилась перед высокими витыми воротами, украшенными сверху острыми железными пиками. Они вышли из автомобиля и подошли к калитке.

— Черт возьми! — выругался Рэмзи, неодобрительно покосившись на небольшую медную табличку, прикрепленную к воротам. Взглянув на большой белый дом, скрывавшийся за массивным каменным забором, он что-то невнятно пробормотал и, вернувшись к машине, опустился в мягкое кресло.

— У тебя какие-нибудь проблемы? — спросил его Тони.

— Разве этот дом не принадлежит Блэквеллам?

— Теперь нет. Хотя, возможно, они и были когда-то его хозяевами. Лет двадцать назад Блэквеллы заявили свои права на этот дом, утверждая, что это их фамильные владения, некогда незаконно отнятые у них. Разразился большой скандал. Но доказать ничего не удалось.

Рэмзи печально смотрел на светлое величественное здание, поднимавшееся перед ним. Нахлынувшие воспоминания вновь заставили быстрее биться его сердце. Ведь как-никак это было родовое имение Дэйна. Здесь каждая комната помнила так много, что, казалось, таила в себе бесценные сокровища памяти. О'Киф вспоминал гостиную, где они мирно беседовали по вечерам, спальню, в которой он иногда оставался ночевать. И грудь его снова сжимало тоскливое чувство невосполнимой утраты.

Этот дом был для него тихим убежищем, спокойной гаванью среди бушующих штормов неприветливого мира. Здесь он никогда не чувствовал себя чужим и одиноким. Пока надо всем этим не встала зловещая тень Филипа Ротмера, который нарушил спокойствие и уют мирного пристанища. И как оказалось теперь, на два столетия простер над тихим домом черные крылья своей сатанинской злобы. Так что и ныне на воротах красовалась медная табличка с ненавистным Рэмзи именем — Ротмер.

Глава 19

«Боже мой! Как это неприятно — терять самообладание». Пенни утерла слезы и, снова всхлипнув, огляделась вокруг. Невысокий сарай для лодок, давно уже не использовавшийся по своему прямому назначению, закрывал от нес невидимый за ним дом. И это было хорошо. Пенелопа совсем не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее в таком состоянии. Сидя на берегу, она нервно била ногами по воде и с неприязнью наблюдала за тем, как тугие зеленые волны медленно накатывают на темную грань пирса.

Воспоминание о Блэквеллах не давало ей покоя. Размышляя о том, что произошло, она вновь и вновь проклинала их несносную бесцеремонность. Что они вообще о себе думают? Почему так нахально вторгаются в ее жизнь? Зачем скопировали почерк Тесс? Причем это удалось им так хорошо, что даже мельчайшие особенности ее манеры писать буквы воспроизведены со скрупулезной дотошностью. Ошибись они хоть в чем-то, и Пенни не переживала бы так из-за этой глупой истории с ключом и ящиком. Она бы просто, открыв ящик, вернула его содержимое Блэквеллам. «Да, — вдруг вспомнила она, — но ведь говорят, что все они уже умерли». Она покачала головой и вновь и вновь смотрела в сторону невидимого дома.

Интересно, куда это так спешил Рэмзи? Он так торопился, что даже не зашел с ней попрощаться. Но впрочем, она сама виновата в этом, ведь она вела себя с ним слишком резко при их последней встрече. Хотя он тоже повинен в ее нынешних мучениях. Ведь эта странная старинная коробка с его инициалами и сейчас все так же волнует ее, заставляя гадать о том, что находится внутри. Да, Пенни ушла из комнаты, так и не спросив Рэмзи об этом, потому что уважала его право иметь личные секреты. Но тайна от этого не перестала быть тайной. И Пенелопа по-прежнему мучительно размышляла о происхождении необычной посылки. Кто мог послать О'Кифу такие старые предметы? Дружеский ли это подарок или, может быть, наследство? Ведь не принадлежат же они ему самому! Для этого они слишком стары. А эти загадочные слова про континентальный флот? Что они могут значить? Вопросов было много. И, желая немедленно получить ответы на них, Пенни в то же время боялась узнать правду. А что, если Рэмзи окажется не тем, за кого себя выдает? Как тогда ей с ним обращаться? Правда — Пенелопа вдруг улыбнулась, — его нахальство и самонадеянность останутся при нем.