Мятежное сердце - Фетцер Эми. Страница 20

Он был родом из Каролины, и это сквозило в его тягучей речи.

– Ага.

– Я имела в виду не кокни.

– Скажи спасибо и за это, – пожал плечами Ник, а она тем временем поставила на стол холщовый мешок.

– Агнесс сегодня пекла, и я стащила. – Микаэла выложила мясные пироги, хлеб и пирог с корицей.

– Жена покорила мое сердце такими же сладостями.

Ник даже помолодел, осторожно, как драгоценность, разворачивая сладкий пирог.

Он попробовал засахаренные фрукты, и по мелькнувшей в его глазах тоске девушка поняла, как он скучает по семье. Но слава Богу, его семья благополучно живет в Америке, хотя там не знают, жив он или мертв.

– Спасибо, Микаэла.

Она подтолкнула к нему мясной пирог.

– Сначала поешь, дед.

Николас принялся за еду, и видя его безупречные манеры, девушка вспомнила разговоры гостей на балу, считавших колонистов неотесанными варварами. Она не находила оснований для подобных обвинений, наоборот, стойкостью и достоинством они превосходят любого англичанина. После каждой встречи с Николасом она все больше им восхищалась. Его жестоко преследовали английские власти, его посадили в тюрьму, затем отдали во флот, на его спине остались рубцы, отражавшие мнение о нем капитана. Он двадцать лет боролся за освобождение колонии из-под английского владычества. И насколько было известно Микаэле, никакие меры правительства не могли заставить мятежников свернуть с избранного пути.

Такая стойкость достойна восхищения, и самое меньшее, что она могла сделать, чтобы помочь «Сынам свободы», это предложить им свои услуги в разведке. Ей тоже нужна частичка этой свободы. И для того, чтобы отбросить строгие нормы английского общества, и как надежда на новую жизнь. Она видела жестокость своих соотечественников в Марокко, Африке, Индии, видела тиранию и проклятое стремление завоевать каждый уголок земного шара. С собственным народом власти обращались как с прокаженными, если у них не было денег, чтобы помочь себе, или способов добыть их. Микаэла и сама мало чем отличалась от уличных мальчишек. У нее есть кров и пища, но без семьи и без гроша в кармане она такая же пленница, как узники Ньюгейта.

Лорд Джермен хочет весь мир сделать английским.

Дерьмо.

К тому же работа на американских повстанцев была для нее личной местью человеку, который ее обесчестил. На этот раз победа будет за ней. Она с радостью умрет ради ее достижения. И убьет, чтобы сохранить ее.

– А вино там есть, девочка?

Микаэла с улыбкой вытащила из мешка бутылку и оглянулась в поисках кружек. Увы.

– Значит, выпьем как викинги, – сказала она, поднося бутылку к губам.

– Ты бы подружилась с моими дочерьми, – заявил Николас. В голосе его звучала любовь.

– Я польщена. – Микаэла передала ему бутылку.

Он нахмурился. Девушка замкнутая, временами чертовски отстраненная, а для молодого человека, особенно женщины, вредно скрывать свои чувства. Он тоже слишком долго жил со своими переживаниями.

– Если ты не скажешь, что тебя беспокоит, то как я смогу помочь тебе?

– Это не имеет отношения к делу. – Она не один год жила со своим позором и не хотела бередить все снова. – Я пришла, чтобы помочь тебе. У меня жизненно важная информация.

– Твоя информация всегда чрезвычайно важна. Я уже передавал тебе нашу признательность?

– Да, спасибо. Так вот. Ты должен послать своего человека с первым же судном, отплывающим на запад. Если не ошибаюсь…

– Ты никогда не ошибаешься.

– Через две недели в колонии отправляются корабли с девятью тысячами солдат…

Николас внимательно слушал, запоминая каждое слово. Вне этих стен люди видели перед собой замкнутую молодую женщину с темно-рыжими волосами, слегка неуклюжую, приносящую одни неприятности. Но он знал другую Микаэлу Дентон.

Она была лучшим оружием колонистов, хотя ее знали только под именем Опекун. Девушка обладала уникальной способностью обращать внимание на детали, обрывки вроде бы пустых разговоров, из которых извлекала нужную информацию, не раз успевая вовремя, чтобы спасти множество жизней и ускорить приход свободы. Он сам перед ней в долгу и за свою жизнь, и за страну, это долг, который он не в состоянии оплатить. Правда, Микаэла находилась в более выгодном положении, чем другие, и могла добывать точную информацию. Тревога за ее безопасность ни на минуту не покидала Николаса, потому что когда он смотрел на ее темно-рыжие волосы и зеленоватые глаза, то видел своих дочерей, занятых таким же опасным делом. Вот почему он предлагал ей дружескую помощь.

Она закончила рассказ, но лицо у нее оставалось тревожным.

– В чем дело?

– Ни в чем.

– Микаэла, зря не рискуй. Встреча в саду была слишком опасной.

Девушка отогнала воспоминания о бале, о Рейне, о его поцелуях. Еще одна бессонная ночь с кошмарами, преследовавшими ее последние три года, и она превратится в мешок с костями, совершенно бесполезный для людей, которые от нее зависят.

– Я не могу избавиться от ощущения, что в моем доме происходит что-то более важное. Дядя Этвел скрытничает, хотя всегда охотно болтал со своими друзьями, но в последнее время… – Микаэла пожала плечами. – Дважды я видела, что они шепчутся, словно взволнованные девушки. – Не переставая хмуриться, она подошла к лестнице, поставила ногу на ступеньку и оглянулась. – В следующий раз на квартире? Меня не волнует, что приходится одеваться мальчишкой. Неприятно видеть, что ты живешь, как вор.

– Я и есть вор, – улыбнулся Николас. – Разве мы не крадем информацию?

– Мы изменники, Николас.

Ее серьезный тон напомнил ему, что она подвергается гораздо большей опасности, чем он.

– Микаэла… – Он кашлянул и на миг отвел глаза. – Некоторые из наших агентов… их информация оказалась ложной.

Девушка задумалась. Тайные агенты не знали друг друга, это служило залогом, что никто не выдаст товарища.

– Считаешь, кто-то делает это специально?

– Да. Или работает на обе стороны. Микаэла задохнулась от возмущения:

– Ты подозреваешь меня?

– Нет, ты единственная, кого я не подозреваю. Но мой голос тут один из многих.

Она понимала, что у него есть руководители, и американцы принимают решение коллективно. Если возникнет вопрос об утрате доверия, Николаса принудят выбрать меньшее зло. Тогда она проиграет и умрет за свободу.

– Предупреди остальных, Ник, что я буду иметь дело только с тобой.

Да, она уже не раз отказывалась говорить с его посланцем.

– Я дам тебе знать.

Хотя никто, кроме нее, не передавал и не получал информацию, Николас пользовался разноцветными кусками материи, обозначавшими место встречи, которые доставлялись ей или вывешивались на мосту, а она в подзорную трубу отца хорошо видела из своей комнаты яркие пятна. Когда ей нужно было встретиться с ним, она поступала так же, хотя приходилось изрядно помучиться, чтобы незаметно пробраться на крышу.

Микаэла задумалась, не рассказать ли ему о Рейне, о том, что он видел ее на улице, но потом решила, что у Ника достаточно забот и она справится с проблемой сама.

– Будь осторожна, девочка.

– Постараюсь.

Микаэла осторожно приоткрыла люк, внимательно посмотрела в образовавшуюся щель, затем подняла крышку и выбралась наружу. Приходится оставлять Ника в довольно мрачном месте. Он все время ночует по разным домам, тавернам, постоялым дворам, и она никогда не знала, где найдет его, и найдет ли вообще. Сдерживая волнение, она пересекла конюшню, прижалась к стене и, держа наготове нож, вернулась в зловонный Ист-Энд.

Стук копыт звучал как-то неровно, и Рейн, спрыгнув на землю, проверил подковы коня, не застряли ли там камешки. Вытащив их, он в раздражении пошел рядом. Его вынудили застрелить человека, он не получил никаких сведений об отце, к тому же не в состоянии контролировать ситуацию. Он знал, что, вернувшись на корабль, все равно не сможет заснуть.

Энергия бурлила в нем, заставляя мышцы напрягаться, а ему никак не удавалось справиться с этим. Возле борделя Рейн подумал, не воспользоваться ли услугами проститутки, чтобы снять напряжение, однако прошел мимо. Спиртное тоже не выход. Последствия опьянения недельной давности еще давали о себе знать.