Невеста рыцаря - Фетцер Эми. Страница 35

— Ты опоздал, мой друг. Убийца уже сделал свое черное дело. — И слезы заволокли его глаза.

— Убить ублюдка! — прорычал Гейлерон.

Коннал успел подхватить Шинид, не дав ей упасть на снег.

— Шинид, Бог мой!

— Я думала, что смогу направить стрелу к земле… Над их головами стрелы роем летели в лес.

— Тебе это не удалось.

— Не сердись, Пендрагон.

Рука Коннала дрожала, когда он распахнул на ней плащ, чтобы увидеть рану. Короткая, с толстым древком стрела, пущенная из арбалета, попала чуть выше левой груди. Шинид застонала, когда Коннал отодвинул мех и разорвал платье.

Он посмотрел на Шинид с мрачной решимостью:

— Мне придется отломить древко, Шинид.

Она кивнула, и губы ее стали белыми, как снег вокруг.

— Давай же. — У нее не было выбора. Волшебство сейчас было бессильно. Шинид открыла глаза, доверчиво посмотрела на него и замерла. Гейлерон держал ее за плечи, а Коннал отломил толстое древко.

Кровь брызнула фонтаном. Коннал полез к себе под броню и, оторвав край туники, прижал ткань к ране, чтобы остановить кровь. Он не стал терять времени и, подхватив раненую на руки, понес к коню. Наджар уже поджидал его, чтобы подержать Шинид, пока Коннал сядет в седло.

— Я сама могу…

— Не смей спорить!

Наджар бережно передал ему Шинид. Дыхание ее было тихим и прерывистым, малейшее движение вызывало кровотечение. Жизнь вытекала из нее, как вино из разбитого кубка.

— Надо было дать стреле лететь туда, куда она летела, — в сердцах сказал Коннал, понукая коня.

— Тогда бы она попала в тебя. — Пальцы Шинид проникли под его латы.

— Я знаю. — Мышцы на его груди были тугие, как стальные тросы. — Но для меня арбалетная стрела — пустяк. Я знаю, о чем говорю, не раз побывал в переделках.

— Мне не жить, Коннал, — прошептала она нежно и грустно.

Сердце его едва не остановилось.

— Ты будешь жить!

Но он и сам чувствовал, что смерть рядом. Шинид дышала часто и неглубоко. Казалось, легкие не могли вбирать в себя воздух. В хрупком теле оставалось слишком мало крови. Конналу жгло глаза от слез, он в отчаянии прижимал ее к себе и несся вперед как безумный. Скорее к замку короля Рори!

«Она не умрет! Только не это! — молил он. — Не будет этого, она не умрет», — твердил он, словно творил заклинание, но где-то на краю сознания маячила мысль: «Ты проклят, Коннал; все повторяется вновь: ведь и та, другая, которую ты любил, умерла у тебя на руках и по твоей вине».

Когда лекарь склонился над ней, собираясь пустить кровь, Коннал схватил его за шиворот и оттащил от Шинид, не дав сделать надрез. Удар — и незадачливый лекарь покатился по каменному полу.

— Что ты делаешь, негодяй! Только посмей порезать ее, и я нарежу из тебя полосы! Она и так потеряла много крови, дурья твоя башка!

Прогнав шарлатана взашей, он позвал Наджара. Коннала нисколько не волновал тот факт, что он был гостем в замке короля и не вправе был здесь распоряжаться. Рори хранил молчание: он не вступился за своего лекаря, но и Коннала не поддержал. — Наджар, делай, что считаешь нужным.

Коннал обвел присутствующих таким взглядом, что все, за исключением Наджара и раненой, быстро скрылись за дверью. Шинид лежала бледная как полотно. Только ее сбивчивое дыхание нарушало тишину. Наджар осмотрел рану и поднял глаза на Коннала. Оба понимали, что у них только два пути: вытащить остатки стрелы или протолкнуть застрявшую в теле часть, чтобы она вышла с другой стороны.

— Кость слишком близко, и сердце тоже, — покачал головой Наджар. — Если я попытаюсь протолкнуть стрелу, то могу ее убить. — У Коннала закружилась голова. К горлу подступила тошнота. — Но еще опаснее выдергивать ее. Если наконечник с зазубринами, то получится рваная рана. — Индиец помолчал. — Ну что ж, держи ее крепче, господин. Даже в таком состоянии она будет дергаться.

Коннал, успевший скинуть латы и кожаную куртку, подошел к изголовью. Еще никогда ему не было так страшно.

Шинид тихо застонала, и глаза ее распахнулись. Полным ужаса взглядом она смотрела в разрисованное лицо Наджара. Потом перевела глаза на Коннала. Ей ничего не надо было объяснять. Она кивнула в знак согласия.

Наджар вскрыл и без того глубокую кровоточащую рану, и Шинид застонала от боли.

— Смотри на меня! — приказал Коннал.

Наджар возился с раной, стараясь все сделать аккуратно, чтобы причинить Шинид как можно меньше боли. Если оставить хоть щепку, рана загноится. Коннал видел раны и посерьезнее этой, но смотреть на то, как терзают нежное женское тело, было невыносимо.

— Все будет хорошо, — внушал он Шинид.

— Лжец, — одними губами произнесла она.

— Послушай меня, женщина, ты причинила мне больше горя, чем десяток сарацин, так что не думай, что тебе удастся уйти от возмездия!

— Пустые угрозы, — все так же, одними губами, ответила она.

— Осторожнее! — прикрикнул Коннал на Наджара.

— Слушаю, господин. — Наджар продолжал делать свое дело, не обращая на Коннала никакого внимания.

Коннал нагнулся над ней, так чтобы посмотреть ей в глаза.

— Эй, не уходи! Оставайся со мной! — Коннал помнил, как порой ему самому хотелось забыться и провалиться в беспамятство, когда Наджар трудился над ним, но что-то подсказывало ему, что если он позволит ей впасть в забытье, то она оттуда может и не вернуться.

Шинид с трудом подняла руку.

— Ты можешь воспользоваться своим волшебством? — спросил он.

Она покачала головой:

— Может… мать…

Мать ее была за десятки миль отсюда, и Коннал с ужасом понял, что бессилен удержать Шинид в мире живых.

Наджар выдернул стрелу из кровоточащей раны, и Шинид, не издав ни звука, лишь прогнулась ему навстречу в немой муке. Ни слезинки, ни стона. А потом она закрыла глаза и провалилась во тьму. Коннал звал ее по имени, осторожно тряс за здоровое плечо, но все без толку. Он решил, что теперь она никогда не очнется. Наджар быстро остановил кровь, надавливая на кожу так, что на теле у нее теперь наверняка останутся синяки. Он взял Коннала за руку и приложил его ладонь к ране, а сам тем временем стал готовить чистые бинты и все, что необходимо для наложения швов. Взяв обломок стрелы в руки, Наджар понюхал наконечник и нахмурился.

— Говори же! — приказал Коннал.

— Боюсь, он отравлен.

Коннал выругался.

— Пахнет дурно. Рана ее не убьет, но действие яда я остановить не смогу.

Конналу показалось, что мир накрылся траурным покрывалом. В этой мгле ему не найти дороги. Вытерев выступившие слезы, он наклонился над девушкой.

— Не умирай, Шинид, я запрещаю тебе умирать!

«Ах, Пендрагон, — услышал он голос у себя в голове, — тут ты не в силах мне приказывать. Встретимся в другой жизни».

— Нет! Не смей так со мной шутить! Ты нужна мне здесь, живая!

Тихий смех был ему ответом. Ответом из мира счастья и света, где нет ни крови, ни боли.

— Шинид, не уходи! — умолял он срывающимся голосом. Наджар присыпал рану, затем собрался ее зашить.

— Не зашивай! Не оставляй в ней отраву! — прозвучало у него за спиной.

Коннал поднял глаза и заморгал, ошеломленный. Высокий мужчина в меховой накидке и меховых штанах, но с обнаженной мускулистой, покрытой шрамами грудью воина стоял в центре комнаты. Коннал нахмурился. Он не мог его знать, и в то же время в этом человеке угадывалось что-то знакомое. Что-то подсознательно знакомое. Спрятанное слишком глубоко, чтобы так просто вынырнуть на поверхность. Черные блестящие волосы с седыми прядями ниспадали на плечи, заплетенные в косы по старому обычаю, закрывая почти неестественно синие глаза. Эйрин Фениан, понял Коннал, легендарный ирландский вождь, один из самых сильных колдунов Ирландии. За пояс его были заткнуты нож и топор, слева на боку висел меч.

Король Рори побледнел при виде его, а Коннал даже не успел подивиться тому, как мог попасть сюда этот человек. Незнакомец, не спрашивая разрешения, подошел к кровати и, властным жестом отстранив Надара, склонился над раненой.