Час эльфов - Фетжен Жан-Луи. Страница 46

Она приблизилась к испуганному гному, присела рядом с ним и заговорила тихим, нежным голосом. Почти сразу маленькое существо начало пошатываться и упало прямо ей в руки. Она уложила его на постель Тарота, укрыла и вышла. Остальные смотрели на нее кто испуганно, кто озадаченно, кто удивленно, кто недоверчиво…

– Он спит, – сказала она.

Ллиэн повернулась к стоявшему в стороне от других Ульфину.

– Здесь Зло повсюду… И им питаются страх, ненависть, преступление. Убийство только делает их еще сильнее. Не забывай об этом.

Ульфин наклонил голову и опустил глаза, пристыженный, словно провинившийся мальчишка. Зачем ему понадобилось убивать этого безобидного гнома? Потому что ему вдруг этого захотелось. Это было так просто и так ужасно, что… Убийственная ярость Копья Луга пронизала каждый уголок в Каб-Баге, и ярость эта была заразительна. Гномы, как и Тарот несколько минут назад, были пропитаны ею. Сама Ллиэн почувствовала, как ее захватило бешеное исступление. Если бы Дориан не остановил ее, она наверняка бы прикончила Ульфина… И не существует заклинания или магии, чтобы бороться с этим. Талисман монстров пробуждал в каждом из них самое плохое.

– Подождите, – сказала она, когда все вышли из норы шерифа. – Онар, Ульфин, идите сюда… Подойдите все.

Они собрались все десятеро – обвешанные оружием эльфы, гномы, люди и Тарот, в этом узком коридоре, и Ллиэн велела им еще теснее сплотиться вокруг нее, чтобы слиться воедино. Тогда под их изумленными взглядами она сняла свою серебряную кольчугу, приспустила муаровую тунику и прижала их к своему обнаженному телу, такому волнующему и желанному. Ненависть и страх рассеялись в их душах. Они видели только ее груди, бедра, ощущали нежность ее кожи, касающейся их дубленых шкур. И тогда, уязвимая и доступная, она начала читать древнюю лесную песнь.

Она была их супругой, их желанием, она была любовью, красотой и хрупкостью, такой тонкой и бледной в их круге из железа и кожи. Она была надеждой, светом в этом городе теней, мерцающим во мраке пламенем.

– Я пойду без оружия и без одежды, – шептала она, – и ты меня защитишь. Я буду любовью, нежностью летнего бриза. Я буду твоей дочерью, матерью, твоим похищенным ребенком, всеми теми, кого ты любишь, я буду жизнью, птицей в небе, журчащим ручейком, я буду завтрашним днем. Если ты забудешь обо мне, они убьют нас или мы сами убьем друг друга. Защити меня и ради любви ко мне закрой глаза на уродство, ненависть и смерть.

Резкие порывы ветра донесли до них ледяной холод равнины и дождь из растаявшего снега. В Каб-Баге было слишком жарко и влажно, чтобы снег долетал до нижнего города, и вся эта сырость на стенах туннелей и улицах создавала впечатление, что город плачет. Ничего не осталось от прежней суматохи торгового города, от пестрого столпотворения на улицах, в переулках и тупичках. Не осталось и изобилия товаров, которые загромождали проходы, разве что несколько сырых кусков сукна, развешенных на веревках между домами, брошенные прилавки, еще нагруженные гниющими продуктами, да иногда крадущийся силуэт гнома, убегавшего, лишь завидев их. Они встречались с патрулями гоблинов, но кольцо Гильдии творило чудеса. Грозные монстры косились на обнаженное тело королевы, но если они тянули к ней свои когтистые лапы, Тарот обрушивался на них: «Шлюха для Хозяина! Ты хочешь отнять ее у него?» Вот так они и добрались до дворца.

Тарот выстроил его в самой середине кратера, на одном из сложных и подвижных помостов, секрет возведения которых был известен его народу. Казалось, что вся конструкция вот-вот рухнет, вплоть до моста, ведущего во дворец, однако постройкам гномов страшен был только огонь. Всю дорогу гном держался хорошо, но посреди помоста остановился и облокотился о парапет, горько удрученный тем, что они сделали с его жилищем. Фасад почернел и был поврежден, витражи в окнах разбиты, длинные полотнища гардин развевались на ветру, как зловещие знамена, статуи и барельефы расколоты или украдены.

Ллиэн подошла к Тароту, положила руки ему на плечи, а он повернулся и уткнулся ей в живот. Она почувствовала, как слезы гнома намочили ее кожу.

– Ты построишь его заново, и он будет лучше прежнего, – шепнула она.

Тарот шумно всхлипнул и поднял на нее глаза, полные слез. Он все еще прижимался к ее животу, положив свои мозолистые ручки на ее бедра.

– Пойдем же, – улыбнувшись, сказала она.

Стражи у ворот дворца узнали шерифа, а также кольцо Гильдии и пропустили их. Это были не орки и не гоблины, а безобразные гиганты какой-то неизвестной расы (подобных существ они никогда не встречали) – тощие, как скелеты, одетые в длинные черные плащи, закрывавшие их целиком. Внутри на протяжении всего их пути им встречалось много других таких же, но они стояли неподвижно, даже не поворачивая головы, чтобы посмотреть на пришедших.

Это были жуткие, отвратительные существа, сгорбленные, как старики, с серой кожей и глубоко посаженными глазами. Их худоба была ужасающей, но у них было оружие, которое ни один из них, даже Фрейр, не мог бы поднять.

– Это Фир Больги, – прошептала королева. – Древняя раса, побежденная племенами богини Даны. Они населяли эту землю еще до нас и до монстров. Это пленники, захваченные во времена той войны. Они действуют только по приказу. Нам нечего бояться.

«Если только Безымянный не отдаст им приказ убить нас», – подумала она. Они были повсюду, их были десятки, похожих на ужасные статуи в своих черных плащах, и даже гоблины-стражники старались держаться от них подальше. Все десятеро сделали еще несколько шагов в мертвой тишине этого призрачного дворца, и вслед за тем в глубине открывшегося им обширного зала Тарот указал им на закрытую дверь.

– Хозяин там, – сказал он сдавленно. – За этой дверью…

Ллиэн прошла вперед, но остановилась напротив окаменевшего гнома.

– Туда… туда нельзя ходить, – бормотал он невнятно. – Хозяина нельзя беспокоить…

Тарот дрожал всем телом. По его опухшему и испуганному лицу струились пот и слезы. Он не мог сделать больше ни шагу. Ллиэн посмотрела на своих спутников и увидела на их побледневших лицах печать страха. Их сердца бешено колотились. Безотчетный ужас сломил их волю, разъедал душу. Совсем скоро власть Копья поработит их.

Она отстранила гнома и проскользнула между ним и Ульфином, шедшим первым, и подошла к самой двери. Остальные не шелохнулись. Они завороженно смотрели расширенными глазами на ее тонкую нагую фигуру, на ниспадающие черные волосы, на мягкую игру света на ее коже, которая от растаявшего снега поблескивала как серебро. Она остановилась перед дверьми, вцепилась в створки и прижалась лбом к сбитым гвоздями планкам. Ноги у нее дрожали, в горле пересохло, сердце бешено стучало. Теперь и ей стало страшно. Сильно зажмурив глаза, она попыталась представить себе личико Рианнон, там, на острове Фей.

Маленькая девочка находилась в круге света посреди нежной темноты ночи. На голове у нее был венок из листьев, за поясом – цветы. Маленький народец заботился о ней…

Одним рывком Ллиэн распахнула обе створки.

И немедленно ей в лицо ударила волна удушающего жара. Огромная комната казалась красной от пляшущего света двух гигантских жаровен. Маленькие тени плясали в этом оранжевом полумраке – тщедушные фигурки окружали трон, охраняемый двумя отвратительными гигантами.

– Я ждал тебя, – прошелестел сухой, свистящий голос.