Безнадёжная любовь - Владимирова Эльвира. Страница 30

А этот ненормальный подросток оказался ее сыном. Его зовут Никита. Он дерзок и нахален.

Богдан еще помнил: в его годы он сам был таким же. Может, этому причиной его неотцовство, но он лояльно относился ко всем приколам и причудам молодого поколения. У него не было детей, и единственное детство, которое пришлось ему наблюдать и переживать, было его собственным. Он все прекрасно помнил.

И этот мальчишка заинтересовал его, на какое-то время захватил его мысли, наверное, потому что был ее сыном, а все, касавшееся Ани, Богдан считал чем-то близким и связанным с собой. Он даже ни капельки не удивился, случайно наткнувшись на этого парня в не знающем порядка пространстве улиц.

Никита напряженно беседовал с троицей своих ровесников. Богдан хорошо знал такую напряженность, она без труда читалась в нарочито расслабленных позах, сдержанно-вызывающих голосах. И какое-то время Богдан наблюдал, как ведет себя в подобной ситуации Анин сын.

А он старался держаться презрительно и равнодушно, дерзко и бесстрастно. А что ему оставалось делать? Одному против трех? Против — в том не было сомнений.

— А, Никита! Как дела?

Богдан предугадывал ход событий. Все должно было произойти точно так же, как происходило и раньше бесчисленное множество раз. Трое разумно удалились.

— Все в порядке?

Никита смерил неожиданного спасителя мрачным взглядом и, не пытаясь опровергнуть чужую догадку, недовольно пробурчал:

— Я что, молил о помощи?

— Нет.

— Тогда зачем? — он не утверждал себя постановкой ясных, логически законченных вопросов: если уж этот прилипчивый дядя настолько умный, пусть понимает сам.

— Просто я хотел с тобой поздороваться. Мы же знакомы.

— Здравствуйте! — неожиданно произнес Никита мягко и приветливо, что никак не вязалось с нахальным выражением его лица.

Взгляд полоснул, словно бритва, но Богдан без особого труда выдержал его.

— Думал познакомиться с тобой поближе, — угол рта чуть заметно дернулся, — но не знаю, с чего начать.

— Ну да! Вы же думаете познакомиться поближе не со мной, а с моей матерью. Зачем создавать сложности? — Никита пожал плечами, развернулся, собираясь уйти, но, словно опомнившись, оглянулся и произнес послушным голосом пай-мальчика: — До свидания.

Богдан усмехнулся, сделал два шага в противоположную сторону и чуть не налетел на знакомую пару.

— О, привет! Это твой сын? — женские глаза блеснули любопытством.

— Нет, — бесстрастно ответил Богдан, отсекая возможность скрытых предположений.

— Очень похож. Я была просто уверена, — разочарованно проговорила женщина. — Да и беседа ваша со стороны выглядела вполне по-семейному. Вечная проблема — отцы и дети! — она рассмеялась.

— Действительно, очень похож, — подтвердил ее молчаливый спутник.

Они распрощались и разошлись, и Богдан почти сразу забыл об этой встрече. Она вспомнилась внезапно, нахлынув волной тревоги, неуюта, беспокойства, сбила с толку, навязчивой идеей застыла в голове, и Богдан, почти украдкой от самого себя, негодуя и злясь, занялся нелепыми подсчетами.

«Хоть это и смешно, пусть. Быстрее успокоюсь. Дурацкие разговоры! Я схожу с ума: такого не может быть. Но… Ему шестнадцать. Нет, семнадцать. Значит, восемнадцать лет назад. Как раз это время! Значит, возможно. Но как? Как возможно? Говорят, он очень похож на меня. Но как определить самому, насколько кто-то на тебя похож? Встречаются же такие люди — очень похожие, но чужие. А время совпадает!»

Он смутно представлял, где хранятся семейные фотографии. Да и хранятся ли! Невероятно легко было как-нибудь случайно выбросить их или даже потерять. Не без труда Богдан отыскал старую коробку, с удивлением узнавая ее, и из вороха блестящих черно-белых и изредка цветных, плотных, непослушно выгнутых листов выбрал свои фотографии, навечно сохранившие мгновения, когда ему только исполнилось шестнадцать.

С небольшого стандартного снимка самоуверенно и нахально глянул на Богдана мальчишка, встреченный сегодня на улице.

Конечно же, Богдан не знал, как начать разговор. Прикидывая в уме различные варианты, через некоторое время безжалостно отбрасывал их, поражаясь неестественности и затертости слов и невероятности ситуации. А вдруг он вбил себе в голову невозможное, и Аня только посмеется над его выдумками? Разве она могла вести себя искренне и просто, скрывая такую тайну? Он бы сразу заметил, если бы между ними существовала какая-то недосказанность. Хотя нет. Это раньше он бы заметил, но не теперь. Он ведь почти не знает ее сегодняшнюю.

Почему не спросить прямо? «Знаешь, уже не один человек сказал мне, что твой сын похож на меня. И я начинаю думать, уж действительно не мой ли он». Что она ответит? Улыбнется. «Вот выдумал! Это ребенок мой и моего мужа. Бывшего мужа. Фантазер!»

Аня открыла дверь, и Богдан сразу заметил: она чем-то расстроена.

— Что-то случилось?

— Нет. Почти ничего. Просто мой сын не такой паинька, как мне бы хотелось.

— Думаю, все сыновья такие. Я тоже никогда не был паинькой.

Ничего странного не произошло. Аня не отреагировала на намек, не насторожилась, не удивилась, произнесла, улыбнувшись:

— А об этом я давно догадалась, — и, чуть помолчав, продолжила: — Представляешь, Сашка на днях заявила мне, что, кажется, выходит замуж. «Кажется»!

— Аня! — ее имя прозвучало слишком значительно и твердо, и она стала серьезной.

— Что?

Богдан молчал. Он никак не решался высказать вслух свои мысли. Он не представлял, что будет делать, если услышит «да» в ответ на свой вопрос. Но «нет» пугало тоже.

— Я сегодня встретился на улице с твоим Никитой.

— Почему ты рассказываешь мне об этом? Он что-то натворил?

— Нет. Ничего. Но его приняли за моего сына.

Богдан не отводил взгляда от ее лица, и Аня досадливо качнула головой.

— Не смотри на меня так. Не надо изучать мою реакцию. Мне неприятно. Ты решил сказать и поглядеть, что я сделаю? Узнать по моему лицу, прав ты или нет в своей безумной догадке? Я ошибаюсь?

— Нет, — он был несколько смущен, но по-прежнему тверд.

— Ты хочешь узнать… — Аня замолчала, ожидая от Богдана продолжения фразы. — Говори же! Может, я не понимаю тебя.

У него не хватало решимости даже самому себе произнести эти слова.

— Это мой сын?

Уголки Аниных губ слегка приподнялись. Какая странная улыбка!

— Не знаю.

Оказывается, возможно и такое — ни да, ни нет. Только разве это похоже на ответ — «не знаю»?

— Я же была замужем. И Никита вполне может быть Алешкиным сыном.

— Да, — задумчиво согласился Богдан.

Все та же неопределенность вместо ясности и точности.

— Ты тоже так думаешь? — Анины брови изумленно поднялись. — Одна я дура. Неверная жена. Пропащая женщина. Я все время считала, что он твой. Спасибо, ты помог мне понять мою ошибку! — Аня вдруг опомнилась, испугалась, но не замолчала, а торопливо продолжила: — Господи! Да не слушай же ты меня! Я не ожидала, что ты спросишь. Совсем не ожидала. Вот и наговорила невесть что. А ты сам действительно хочешь это знать?

Аня поняла, что беременна, почти сразу после отъезда, и, конечно, сразу задалась вопросом, чей это ребенок. Как честная и порядочная жена, она, несомненно, должна была молить о том, чтобы это оказался ребенок ее мужа. Но она недоуменно вслушивалась в себя, не в силах понять, кого хотела бы видеть отцом своего второго ребенка.

Она так и не ответила себе на этот вопрос. Она сказала Алешке, что ждет ребенка, и он обрадовался, рассуждая, что второй обязательно должен оказаться сыном, а какой отец не мечтает о сыне. Алешка был доволен, когда его надежды оправдались, а Аня со временем начала понимать: Алешка так и не дождался наследника, родившийся у его жены ребенок — сын другого отца.

И зачем только Богдан догадался? Разве не лучше было ему ничего не знать? Да и она сама могла бы сдержаться, сказать, что он выдумывает всякую ерунду, но глупо проболталась, добавив себе новых проблем. К чему Богдану точный ответ? Для торжества правды и справедливости? Пусть сомневается. Тогда он сам сможет решить, нужен ли ему сын. Если не нужен, пусть убедит себя, что это чужой ребенок. У него есть такая возможность. А если нужен… Что тогда?