Безнадёжная любовь - Владимирова Эльвира. Страница 6

А какая разница, что болтать, если с ним уже все кончено!

Лола не ожидала таких бессовестных выступлений, она думала, обиженная девочка разноется и расплачется.

— Ты же не знаешь! Ничего не знаешь! — со злостью воскликнула Лола. — Думаешь, я просто так говорила, что он многое может? Так и есть! Многое! Даже убить, если надо!

— Убить? — Аня не понимала, зачем, чтобы отвадить соперницу, нужно врать так безжалостно и нелепо. — О чем ты говоришь?

— О чем знаю, о том и говорю, — теперь голос Лолы был тверд и спокоен. — Думаешь, почему этот склад, эта странная компания?

Лола больше не злилась, она улыбалась насмешливо и уверенно. Она не врала.

Аня изумленно посмотрела на ее улыбку.

— До свидания.

Лола проводила ее взглядом.

— Дура! Девчонка! Побежала отмываться от недавних поцелуев.

И что в ней нашел Богдан? Она маленькая и глупая. Чуть не задохнулась от страха.

Хотя, кажется, она и сама порядочная дура! Угораздило же обо всем проболтаться! Странная история, до конца не понятая и не объясненная. Но если Богдан узнает…

Ну и пусть! Сам виноват. Переживет! Его ведь ни капельки не волнует то, что об этом знает она, Лола.

Аня вовсе не бежала, она по-прежнему еле-еле шла и думала.

Неужели ревность настолько сильна, что заставляет делать самые страшные вещи? Надо же такое придумать! Надо же так ужасно оговорить человека!

Но Лола так странно держала себя, будто была совершенно уверена в своей честности, будто говорила чистую правду. И хотя Аня совсем потеряла голову от любви, она прекрасно осознавала: вовсе не безупречен и не безгрешен Богдан, ох далеко не безгрешен.

Ей хотелось безоговорочно верить в лживость ревнивых слов и в его невиновность, но она не могла. Не могла. И без Лолы нетрудно было заметить необычность окружающих Богдана вещей.

Почему он живет на заброшенном складе? Почему иногда встречаются там довольно странные личности: то не в меру веселые, то беспросветно мрачные? Почему Лесик сказал, что Богдан в отключке, а не просто спит?

Нет, нет, нет! Полная ерунда! А вдруг?

Она непременно должна узнать правду. Тут Лола рассчитала точно: Аня не сможет быть с ним, если он…

Богдан стоял у калитки и разговаривал с Ольгой.

— Явился, пропащий! — возмущалась Оля. — Вообще-то так с девушками не поступают! Полное свинство! — она заметила в конце улицы медленно приближающуюся подругу. — А вот, кстати, и Анька.

Оля удивленно смотрела на еле передвигающую ноги подругу. Можно было подумать, что она окончательно свихнулась с горя и уже не узнает никого вокруг. Ольга не выдержала, шагнула навстречу, потянула пакет с хлебом.

— Давай отнесу!

Анька пакет не отпускала. Тогда Оля потянула сильнее, и Аня равнодушно разжала пальцы.

А он думал, она бросится ему навстречу, но она даже не улыбнулась.

— Привет.

— Извини, я не мог…

Она равнодушно промолчала, словно чужая, только кивнула головой.

— Что с тобой?

— Ничего. Настроение… просто…

— Ну прости. Так вышло, — он не привык извиняться, но она и не слушала извинений. — Если бы я сам знал заранее, я бы, конечно, предупредил.

— Я не обижаюсь.

Не обижается? А почему так мучительно молчалива и неприязненна?

Прошло всего лишь два дня. Всего два! Он действительно не мог прийти. Он понимает: она ждала, переживала, напридумывала черт знает что, и он просит прощения. Он же пришел.

Подумаешь, два дня! А она обиделась, и, похоже, эта обида легко перечеркнула все, что было раньше.

Больше нечего ждать, больше нет поводов оставаться. И он уже хотел уйти, когда вдруг увидел в ее глазах — нет, вовсе не обиду, совсем другое, необычное, горькое, вопрошающее. Он всегда понимал ее глаза.

— Почему ты так странно смотришь на меня?

Нет, она не сможет молча носить сомнения в себе, и этот странный взгляд никуда не денется, вечно будет создавать между ними непробиваемую преграду. Чтобы он исчез, надо…

— Мне сказали, будто ты кого-то убил.

Спасибо неласковой жизни: научила справляться с бурной реакцией в ответ на провокационные заявления, научила, как оттянуть время, чтобы разумно и толково выбрать правильный ответ на решающий вопрос.

— Кто сказал?

Она ждала других слов.

— Впрочем, я знаю, кто.

Дура ревнивая! Прекрасно знает о том, что случилось на самом деле, но выворачивает так, как выгодно именно ей. И сколько ни оправдывайся, невиновным все равно не окажешься, а недоговоренности только усилят Анины подозрения.

Но разве он должен рассказывать ей все?

Как хорошо было раньше! Пусть и тогда он предстал перед ней плохим, совсем немножко плохим, притягательно немножко плохим, ей нравилось сознавать, что именно она разглядела в нем скрытое сокровище, которое по слепоте не замечали другие, и он с удовольствием играл перед ней эту роль. А теперь?

Они сидели на траве возле бывшего склада.

Почему он должен ей все объяснять? В конце концов, у них всего лишь обычный, ни к чему не обязывающий летний роман. Но, видимо, так уж суждено, что с первого взгляда, с первой встречи эта девочка слишком глубоко забралась в его темную душу. Пусть знает!

— Ну подрались мы. Ничего особенного. Просто оба были не в себе, вот и решили разобраться. Ну я ему башку пробил. Ну он мне челюсть свернул. Расползлись по углам. Я вырубился. Прихожу в себя, гляжу: Малой все еще валяется. Такой синевато-зелененький. Пока я в отключке был, он у меня «колеса» спер и по дури нажрался сверх меры. А дальше я не помню. Наверное, опять отрубился. Ребята нас нашли ну и подумали, что подумали.

Аня застыла неподвижно, уперлась подбородком в колени.

— А почему ты им ничего не объяснил?

— Они меня и не спрашивали. Да я и сам никогда ничего не объясняю.

А сейчас объяснял. Хотя надо было уйти, не говоря ни да, ни нет, уйти и больше не возвращаться.

Невероятно, но она слишком многое узнала о нем всего за несколько дней!

— А ты не боишься — как он?

Богдан усмехнулся: вот и начались душеспасительные беседы! И тут он от них не сумел отвертеться! А ведь надеялся, считал, что Аня безоговорочно принимает его со всеми недостатками, с беспросветной мрачностью души и маленькими непростительными слабостями.

— Нет. Вряд ли так. Возможно, по-другому.

— По-другому? — она впервые за весь разговор посмотрела на него пораженно и непонимающе.

— Конечно. Все мы смертны. Ты забыла?

Он опять усмехнулся. Довольно мрачных шуточек и насмешливых слов по поводу того, о чем надо плакать!

— Ты домой? — Богдан не сомневался, что Аня сейчас уйдет, заранее встал, но она не двинулась с места, только подняла глаза.

— Нет. Там слишком много народу. Я лучше еще немного здесь посижу.

— Без меня?

Она промолчала, лишь зябко обняла себя за плечи.

— Да ты совсем замерзла. Пойдем!

Он привел ее в комнату с множеством полок и единственным, но заколоченным окном. Она завернулась в одеяло, сжалась, стала совсем маленькой и беззащитной, а он не мог до нее дотронуться.

— Отогревайся, — произнес равнодушно и вышел.

Милая девочка! Маленький котенок, свернувшийся под чужим зеленым одеялом с инвентарным номером. Она была наивна и невинна, пока не встретила его. А теперь она жалеет…

Впрочем, не она первая.

У Малого и раньше были проблемы с головой, а потом он еще подсел на барбитураты. А у кого всегда есть в наличии «колеса»? У Богдана! А Богдан — душа не бескорыстная, вечно в долг давать не будет, и ему плевать на то, что у кого-то нет денег. Прочно уяснив для себя это, Малой от тоски и безысходности и попер с грубой силой. А когда грубая сила не помогла, достал нож.

Это рассказывать можно с насмешкой и бравадой: «Ну я ему… ну он мне…» А шрам-то до сих пор остался. Хорошо, что-то попалось под руку, и разбитая голова ненадолго остудила воинственный пыл приятеля, а самому позволила отодвинуться, отползти подальше, унять текущую кровь и сохранить силы.