Сумерки эльфов - Фетжен Жан-Луи. Страница 50

– Остановитесь! – повелительно выкрикнула Ллиэн, появляясь на пороге шалаша. Серые эльфы немного отступили, недоверчиво глядя на неё. Даже Фрейр оглянулся через плечо. Потом Ллиэн пошатнулась, и, если бы Утёр вовремя не подхватил её, она бы

упала. Рыцарь заметил, что она вся дрожит, а на лице её выступили капли пота. Казалось, этот крик лишил её последних сил.

Краем глаза рыцарь увидел, что к ним подбегает какой-то эльф, и, выхватив меч, преградил ему дорогу. Он едва смог узнать Тилля – настолько тот был непохож на себя.

– Королева Ллиэн! – закричал он и упал рядом с ней, неспособный вымолвить больше ни слова.

Ллиэн взяла обе его руки в свои, заставив выронить кинжал, обагрённый кровью Цимми.

– Рада снова тебя видеть, Тилль, – прошептала она.

– Моя королева, я думал, что вы убиты. Я… Я не…

Он бросил взгляд на Цимми, который всё ещё сидел возле шалаша Гаэля, потом снова обернулся к Ллиэн, смущённый и растерянный.

– Все позади, – мягко сказала Ллиэн.

Она поблагодарила Утера кивком головы и, опираясь уже на Тилля, встала и пошла навстречу серым эльфам, словно ничего не случилось. Встретившись с ней взглядом, Утёр подумал, что она полностью восстановила силы и опирается на руку следопыта лишь затем, чтобы заставить его самого ревновать.

– Мы все заблуждались, – громко сказала она, обращаясь к эльфам. – Йелесса эх анна колотьяло. Д'xuйa нэ этъо лассалео. Гном ни в чём не виноват!

Утёр движением подбородка указал Фрейру на группу вооружённых эльфов, чтобы тот на всякий случай присматривал за ними, а сам направился к Цимми. Мастер-каменщик с гримасой боли на лице осматривал свою рану. Между его пальцами струилась кровь. Все его кожаные доспехи были в крови, и струйки крови образовали небольшую лужицу у его ног, быстро впитывавшуюся в торфянистую почву.

– Дай я посмотрю, – сказал Утёр.

Цимми протянул ему руку, и рыцарь невольно поморщился.

Под рассечённой плотью, которую кинжал Тилля прошёл насквозь, виднелась кость. Утёр срезал зелёный рукав куртки Цимми, обмотал им руку гнома и завязал края, соорудив нечто вроде не слишком надёжной повязки.

– Ну и не везёт же мне! – пробормотал Цимми себе в бороду. – Вначале гномы чуть было не перебили мне ноги, а теперь ещё этот болван проткнул руку! Что я ему сделал, скажи на милость?

Утёр еле удержался, чтобы не сказать, что мастер-каменщик всего лишь выворотил огромный пласт земли, чуть не похоронивший под собой их всех, и что он сам накануне был очень близок к тому, чтобы придушить его. Гномы ведь такие обидчивые…

Тут эльфы снова о чём-то возбуждённо заговорили на своём, не понятном рыцарю, языке. Но когда один из них указал на какой-то блестящий предмет, лежавший на траве, он увидел, что это кольцо Гаэля, и поспешно схватил его. Кольцо, украшенное руной Беор-на, их единственное доказательство…

– Дай его мне, – сказал Цимми.

Утёр протянул руку, и гном крепко зажал кольцо в кулаке. В этот момент к ним подскочил серый эльф, оттолкнул королеву Ллиэн и Тилля. Глаза его сверкали, и он выкрикивал что-то на своей непонятной тарабарщине.

– Чего он хочет? – спросил Утёр, вставая между эльфом и Цимми.

Глупый вопрос. Кольцо, разумеется…

– Он обвиняет нас в том, что мы обокрали Гаэля, – перевела Ллиэн. – Мэтр Цимми, нужно вернуть кольцо!

– Ни за что! – ответил гном, с нехорошей улыбкой глядя на эльфа. – Если мы его отдадим, у нас не будет никаких доказательств того, что произошло…

Сжимая кольцо в кулаке, он продолжал улыбаться, несмотря на боль и на то, что кровь пропитывала всю его повязку. Эльф в нерешительности стоял перед ним с кинжалом в руке, словно спрашивая сам себя, что мешает ему убить этого наглеца.

Затем, превозмогая боль, Цимми поднял раненую руку и щёлкнул пальцами. Эльф удивлённо взглянул на него, и тогда Цимми протянул ему другую руку, в которой сжимал кольцо, и разжал ладонь. Кольца не было.

– Ты смотри! – воскликнул он тоном фокусника. – Пропало колечко-то!

Эльф нахмурился и уже готов был нанести кинжалом удар. Это ещё больше развеселило Цимми.

– Это магия! – тоном шутливого превосходства сказал он.

Эльф вздрогнул от такого оскорбления.

– Хиалла эх н'эта ло!

Свободной рукой эльф ударил Цимми в лицо с такой силой, что разбил себе костяшки пальцев. Ллиэн и Утёр бросились к нему, чтобы его оттащить, но эльф уже занёс кинжал, собираясь пригвоздить гнома к земле.

Королева эльфов и рыцарь нанесли удары одновременно, так что непонятно было, меч Утера или эль-фийский кинжал первым пронзил тело серого эльфа.

Тут же началось что-то невообразимое. Серые эльфы с яростными воплями бросились вперёд и разметали во все стороны посланников Великого Совета. Фрейр, уже готовый к нападению, могучим ударом меча отсек голову одному из них. При этом его бок оказался незащищённым, и другой эльф уже собирался вонзить туда кинжал, который сжимал обеими руками. Но Фрейр отшвырнул его ногой, а потом ударил мечом, глубоко рассекая его тело.

– Видел, как я их? – закричал варвар, опьянённый схваткой, и бросил торжествующий взгляд в сторону Утера.

Но рыцарь его даже не слышал. Они с Ллиэн стояли спина к спине, загораживая неподвижное тело Цимми, атакуемые разъярённой беспорядочной толпой серых эльфов. Один из них набросился на Ллиэн, рыча, словно обезумевший зверь. Утёр заслонил королеву, обрушил меч на голову одержимого и рассёк ему лоб. Меч вонзился так глубоко, что эльф при падении вырвал его из рук; рыцаря, и тот зашатался под градом ударов, одновременно посыпавшихся на него со всех сторон. Лезвие кинжала вонзилось ему в бок, железный прут ударил по плечу, отчего оно тут же онемело. Перед глазами Утера заплясали светящиеся точки, и он ощутил привкус крови во рту. Разъярённый, он заревел и вклинился в толпу нападающих, словно одержимый. Теперь это был уже не человек, а зверь, боровшийся за жизнь, забывший о правилах боя, наносивший удары ногами и кулаками, вонзающий зубы в плоть врагов в адской мешанине смертельной схватки. Он даже не думал о том, жива ли ещё Ллиэн. Искажённые лица эльфов окружали его, словно в кошмарном сне, и он наносил по ним удары голыми руками с такой яростью, что они невольно попятились, охваченные суеверным страхом, которому часто были подвержены. Утёр превратился в того, кого варвары Севера называют «берсеркер» – воин, охваченный безумным пылом схватки, опьянённый кровью, не сознающий опасности, не чувствующий ударов врагов. Вскоре он понял, что наносит удары в пустоту. Тогда он остановился и посмотрел вокруг, пошатываясь и не вполне сознавая, что происходит.

– Бежим!

Обернувшись, он увидел Ллиэн и устремился следом за ней. Его ярость сменилась паническим страхом, нарастающим с каждой минутой. Они бежали, не разбирая дороги, сквозь кусты и заросли папоротника и утесника. Это продолжалось до тех пор, пока страх не сменился усталостью, усталость – страданием, страдание – отупляющей апатией. Ноги рыцаря подкосились, он упал и уткнулся лицом в землю, не в силах сделать больше ни шагу. Рядом с ним рухнул Фрейр, выронив лежавшего у него на руках несчастного Цимми, который со стоном покатился по земле.

Утёр едва мог вздохнуть, лёгкие его горели, он взмок от пота, и ему казалось, что все тело состоит лишь из ран и ушибов. Он перевернулся на спину, морщась и дыша как кузнечные мехи. Потом, когда дыхание понемногу выровнялось, он осторожно сел и поискал глазами Ллиэн. Она была здесь – задыхающаяся, с лицом, покрытым царапинами и кровоподтёками, но стояла на ногах и, казалось, готова была в любой момент бежать дальше. Для неё словно не существовало физических усилий, и лишь собственная магия могла ослабить её. Все её чувства были обострены, она всё ещё сжимала в руках лук. Затем, вставив в него одну из стрел Кевина, она прошла немного назад, чтобы проверить, не преследуют ли их, и исчезла в зарослях папоротника. Несколькими минутами позже она снова появилась и убрала стрелу обратно в колчан.

– Кажется, они отстали, но нам нельзя здесь задерживаться, – сказала она, едва глядя на Утера (и в этот момент снова показалась ему отталкивающей).