Башня преступления - Феваль Поль Анри. Страница 30

Он собрался вцепиться Пистолету в волосы, но охотник на кошек, извиваясь как ящерица, ловко увернулся, оставив клок своих светлых волос в руке Куатье. Сам же Лейтенант, окруженный со всех сторон, напрасно пытался уследить за ним.

Послушай, Куатье, – предостерег бандита Бадуа, – мы все вооружены. Мы имеем право воспользоваться оружием, как только прольется кровь.

Так покажите мне это ваше оружие! – ответил Лейтенант, опьянев от крови двух убитых им полицейских. – Мы прольем потоки, реки, моря крови! Достаточно, чтобы поднять Сену до уровня Королевского моста!

Он умолк, чтобы немного отдышаться.

– У! Проклятые ищейки! – снова закричал Куатье, ощущая новый прилив ярости. – Будь вас не двенадцать, а двадцать четыре, сорок восемь или даже девяносто шесть, вы все равно ничего не сможете сделать со мной! Эй! Бадуа, старый буржуа, ты воевал когда-нибудь в Африке? А ты, Мегень, несчастный увалень! Да я разрежу тебя пополам, не веришь?..

Внезапно он получил удар шпагой от Мегеня. Своим тяжелым и острым как бритва ножом Лейтенант нанес ответный удар такой силы, что им можно было бы вспороть живот быку.

Но Мегень неплохо фехтовал. Он отбил удар и повторил выпад, ранив при этом Куатье.

В то же время Бадуа, до этого не вступавший в бой, бросился на бандита и взял в захват, действуя классическим борцовским приемом.

– Держите его, месье Бадуа, – крикнул пришедший в себя Шопан. – Он наконец у нас в руках!

Куатье хорошо знал их всех.

– Ну что ж, придется вами заняться серьезно, – глухим голосом произнес Лейтенант и резким броском через бедро внезапно поднял Бадуа, ноги которого, взметнувшись вверх, ударили кого-то по лицу. Воспользовавшись сумятицей, Куатье вновь занял оборонительную позицию у парапета.

Ему удалось отделаться от пяти из двенадцати нападавших. Он был уверен в своей победе.

– Один настоящий солдат, провоевавший в Африке, – громко сказал Куатье, – стоит десяти бедуинов; вас – двенадцать, но каждый бедуин стоит четырех таких, как вы! Я говорю вам: вас шестеро и каналья Пистолет в придачу! Так я вас закопаю.

Вдруг воздух с тихим свистом разрезали тонкие лезвия шпаг, разя Лейтенанта. Он зашатался и медленно осел, словно на него упал сверху страшный груз; при этом локтем он нечаянно задел и столкнул сверток с парапета. Раздался слабый крик.

– Ребенок! – воскликнул пораженный Бадуа. – Это был ребенок!

– Да! Который все время мешал мне! – крикнул в ответ Лейтенант, вырывая шпагу из рук Мегеня. – Я поцеловал ее, вот что! Но где вам, таксам, мелким ищейкам, понять такие вещи… А я, тем не менее, десятерых пощекотал, считай, почти всех!

Он оглушил ударом рукоятки Мегеня, резанул другого ножом в живот и, опершись спиной о парапет, стал яростно отбиваться от нападавших руками и ногами.

– В конце концов, – прорычал он, нанося страшный удар ногой, сваливший еще одного сыщика, – вы прикончите меня своими клинками. Но я вас всех задел! А вообще-то я хотел бы знать, кем станет моя малышка, так что – доброй ночи, господа! Прощайте! Бешеные собаки не любят воды! Счастливо оставаться! Вперед, Куатье!

С этими словами он вдруг одним прыжком оказался на парапете и, вытянув вперед руки, бросился в реку.

Пока пораженные полицейские недоуменно переглядывались, раздался звонкий юный голос:

– Поборемся в воде! Это будет настоящая битва! Месье Бадуа и все остальные, спускайтесь вниз, идите вдоль берега по обеим сторонам реки. Я плаваю не хуже, чем он. Вас ждет незабываемое зрелище… Он обозвал меня поганцем, тем хуже для него!

И второй мужчина, вовсе не атлетического сложения, поднялся на парапет. Это был Клампен по прозвищу Пистолет.

– Я ничего не боюсь! За пятьдесят сантимов я все лето проплавал, пересекая канал, на потеху зевак и англичан, надеявшихся, что я утону на их глазах. Но им не повезло, – радостно сообщил охотник на кошек. – Спускайтесь на набережную и следите за берегом, а я уж найду здесь потерянную вещь и уступлю ее вам.

Он тоже прыгнул, вытянув руки, но совсем не так, как Лейтенант, плюхнувшийся в воду, как тяжелая гиря. Повернувшись спиной к реке, резким движением выбросив вверх руки, Пистолет прыгнул назад, сделав в воздухе сальто-мортале не хуже настоящего акробата.

Те, кому посчастливилось не сильно пострадать в схватке с бандитом, разделились на две группы, оставив месье Мегеня присматривать за ранеными.

Бадуа со своей группой стал следить за прибрежной полосой со стороны Сен-Жерменского предместья, а Шопан с товарищами – за правым берегом.

Между двух берегов проступала небольшая коса, на которую опирался мост и на которой находились купальни Генриха IV.

Вот на этой косе и произошло одно событие, о котором мы скоро расскажем. Однако всему свое время.

А пока вернемся к Лейтенанту.

Рискуя быть зачисленными в поклонники преступников, мы скажем правду. Первой заботой Куатье, уверенного, что по крайней мере в воде его преследовать не станут, было найти маленькую мадемуазель. В его понимании между ним и ребенком возник, я и не знаю, как назвать: союз, договор, – словом возникла некая связь – он ведь поцеловал ее.

Ему было известно, что он – сильный пловец, и он надеялся найти девочку.

Куатье поднял голову и огляделся, перебирая в воде ногами и стараясь изучить течение Сены. В нескольких метрах от себя он увидел на воде белый предмет.

– Это шелковое одеяло, – сказал он себе. – Вода не сразу потопит его, я успею ее вытащить.

Но в тот самый момент, когда он направился к белому предмету, уносимому течением в сторону острова Ситэ, позади раздался всплеск воды.

Лейтенант оглянулся, но никого не увидел; о мощные опоры моста с оглушительным шумом разбивалась река.

– Не может быть! – пробормотал он. – Неужели у ищеек появились водолазы? Нет, я не ошибаюсь! Кто-то нырнул! И здорово же он нырнул! Никаких брызг! Придется с ним повозиться, это точно. В любом случае у меня еще есть время, чтобы переправить девочку на остров.

Он развернулся, но белого предмета больше не было видно на поверхности реки. Сердце его сжалось:

– Пусть зубоскалы скажут что угодно, но этот ребенок был мой последний шанс в этой жизни!

Вдруг Куатье напряг слух: со стороны лестницы, ведущей к берегу в районе Монетного двора, послышались шаги.

– Чтоб им пусто было! – проворчал он. – Они решили охотиться за мной до самого Сен-Клу, они пойдут за мной до того места, где рыбаки ставят сети, и, когда наступит день, если до этого я не перехитрю их, мышеловка захлопнется.

Он замер, прислушиваясь. Ничего, только монотонный шум реки.

– Что ж, перехитрим их, – заключил он. – Для этого надо отплыть подальше.

Он нырнул в воду и поплыл под поверхностью в сторону кораблей, пришвартованных к правому берегу рядом с построенными на набережной машинами для погрузки и разгрузки судов.

Здесь, между Монетным двором и островом Ситэ, течения Сены ничто не перекрывало – ни шлюзы, ни мосты. Здесь был порт, и тянулся он до самой улицы Генего.

Когда Лейтенант, проплыв под водой, высунул голову, чтобы набрать в легкие воздуха, он находился уже возле крайнего корабля, который сильно осел под тяжестью тесаного строительного камня. Это было одно из тех безобразных грузовых речных судов, огромных и неповоротливых, к которым питают ненависть все матросы. Однако суда эти – настоящие труженики, как же без них справились бы с перевозом все возрастающих объемов всевозможных грузов.

Борт едва выступал над поверхностью реки, а над бортом шла непрерывная белая полоса из сложенных один к одному огромных кубов тесаного камня.

Лейтенант осторожно вынырнул и вдохнул воздуха. Оглядевшись, он убедился, что на реке никого нет, а по берегу бегут трое.

– А, месье Бадуа! – догадался Куатье. – Он по крайней мере три раза предупреждал меня, прежде чем началась заваруха. Иногда и у него варит котелок. Но здесь каждый за себя, не правда ли? Если они будут и дальше так бежать, оставаясь на берегу, они никогда меня не сцапают.