Юность Лагардера - Феваль Поль Анри. Страница 36

— Поднимайте! — скомандовала красавица.

— Раз… два… три! — пыхтели слуги, беря на руки отнюдь не легкое тело шевалье.

Наконец они подтащили его к этой страшной дыре и столкнули вниз…

— Счастливого пути! — с усмешкой произнес один. — Прощай!

Второй же, настроенный более мрачно, проворчал:

— Уж ты-то никогда сюда не вернешься, раз вышел отсюда таким путем!

При этих его словах Миртиль истерически расхохоталась…

II

ВОЗНИЦА МЕРТВЫХ

Обитатели Долины Нищеты не без оснований полагали, что кабачок «Сосущий теленок» не являлся единственным источником существования госпожи Миртиль — ведь всех доходов с него вряд ли хватало, чтобы оплачивать даже туалеты красавицы, не говоря уж об ее драгоценностях.

Так оно и было: сие злачное заведение служило ей всего лишь прикрытием, но прикрытием замечательным.

Вокруг грязных столов «Теленка» Злой Фее удалось собрать все самое опасное отребье, которое только порождал преступный мир того времени. Она стала своего рода правительницей, в чьем подчинении были наемные убийцы, воры, мошенники, бандиты и прочий сброд обоих полов; мы, разумеется, избавим нашего читателя от описания их пороков и низменных страстей.

Иногда двери кабачка плотно закрывали, оставляли гореть всего несколько свечей — и бывшая возлюбленная… нет, вернее сказать, бывшая невеста честного и благородного Оливье де Сова являлась к своим «подданным». Она была уверена, что ее встретят с величайшим почтением, ибо свиту ее составляли Эстафе, Жоэль де Жюган, Марсель де Ремай и им подобные молодчики. В их-то сопровождении «королева» и совершала свой выход.

Она платила за угощение и выпивку и весь вечер гордо восседала среди этих мрачных субъектов, одетых в причудливые лохмотья, с наслаждением вдыхая воздух, пропитанный винными парами и запахами табака и пота. Отказавшись от любви, она утешалась тем, что все эти неотесанные мерзавцы с восторгом взирали на нее и по первому ее слову готовы были на любую низость…

Сквозь легкие, полупрозрачные одежды, словно туманом обволакивавшие ее тело, мошенники, бандиты и убийцы старались разглядеть соблазнительнейший стан и высокую грудь и смутно догадывались, что именно такова была наша прародительница Ева, навлекшая на своих потомков столько несчастий. Но еще никому не удалось завоевать сердце этой женщины. Она была неприступна. В этом заключалась ее сила, так она утверждала свою безграничную власть.

Иногда кто-нибудь из завсегдатаев «Сосущего теленка» неожиданно исчезал из Долины Нищеты. Но мало кому в голову закрадывалась дерзкая мысль, что именно содержательница кабака выдала беднягу палачу, вздернувшему того на Гревской площади.

А между тем эта женщина нередко выступала в роли осведомительницы. Она делала это прежде всего тогда, когда речь шла об известном преступнике или об отравительнице, чья вина была доказана, ибо эти люди могли бросить тень на нее самое. Словом, госпожа Миртиль выступала в роли той, кого нынешние полицейские нередко именуют подсадной уткой. Однако в «Теленке» исчезали не одни лишь преступники. Здесь частенько пропадали и молодые и здоровые люди, причем не только мужчины, но и женщины. Не представляя, зачем они могли понадобиться всемогущей хозяйке заведения, любопытствующие строили догадки:

— Наверное, она подыскивает всем место… У нее много связей, так почему бы ей не помочь им пристроиться лакеями, носильщиками портшезов, конюхами, горничными, кормилицами или няньками?

Некоторые, впрочем, считали иначе, однако помалкивали.

Знала ли полиция об этих исчезновениях? Или просто закрывала на них глаза?

Кумушки склонялись к последнему.

Во-первых, потому что Миртиль позволила у себя в кабачке задержать несколько воришек, во-вторых, потому что некоторые городские советники отнюдь не отличались неподкупностью, и, в-третьих, потому что вербовка рекрутов в армию короля чаще всего требовала от властей прикидываться слепыми, глухими и немыми.

Вербовка солдат, осуществляемая силой, угрозами или обманом долгое время была истинным позором армии. Суровый Лувуа, будучи военным министром, оказался не в силах положить конец этим бесчинствам; они прекратились лишь во время царствования Людовика XVI. Но супруга Годфруа Кокбара похищала сильных молодых людей и хорошеньких девушек не для службы королю и не для почтенных господ, которым требовались горничные и кухарки.

Она работала для корсаров [35] из Берегового братства.

Она торговала пушечным мясом.

Однако же этим контрабандная торговля госпожи Миртиль не ограничивалась.

В то время огнестрельное оружие, имевшееся в распоряжении королевской армии, было весьма несовершенно: заряжать его приходилось долго, а дальность выстрела оставляла желать лучшего. Охотничьи же ружья, которыми пользовались пираты, были несравненно легче и удобнее, им уступал даже мушкет, изобретенный Вобаном в 1688 году. Охотничье ружье, сделанное в Нанте, пулей шестнадцатого калибра с семисот метров убивало кабана. Ружье это было легким, весьма простым в обращении и отличалось точностью попадания. Из него можно было сделать шесть выстрелов за то же время, за какое мушкет стрелял всего лишь дважды.

Миртиль торговала этим оружием, недоступным солдатам короля, а посему цена его была весьма велика; она также снабжала пиратов порохом отличного качества, не чета тому, какой употребляли в армии; цена его также была немалая.

Подвалы особняка Сен-Мара буквально ломились от ящиков с ружьями и бочек с порохом.

Из каждых трех бочек, которые открыто закатывали в подвалы «Сосущего теленка», две содержали порох, предназначенный для морских разбойников, да и бочки из-под вина, что под видом пустых выкатывали из погребов заведения, также никогда не пустовали. Что до ящиков, то с ними разыгрывался подобный же спектакль.

Вы спросите — а что же происходило с людьми? Давайте последуем за злосчастным отцом Армель и поглядим, какая судьба ожидала их за стенами подземелья «Сосущего теленка».

Миртиль, ставшая на миг обыкновенной женщиной, способной помнить, желать и даже любить, сначала налила молодому человеку хотя и подогретого, но чистого испанского, а затем португальского вина.

Видя, что собеседник ее, несмотря на сильное возбуждение, быстро овладел собой и продолжает держаться как пристало благовоспитанному дворянину, эта особа, повадками своими более всего напоминающая змею, поняла тщетность своих любовных притязаний.

Рассердившись, она прибегла к коварному обману. В последний стакан, который выпил Оливье, вино было налито из большого хрустального графина, на первый взгляд мало чем отличного от остальных, но содержащего сильнодействующий сонный порошок.

Злая Фея использовала довольно опасную смесь собственного изготовления: вытяжку из корней двух растений, а именно — волчьего корня и чемерицы [36].

Вкусивший зелья засыпал почти мгновенно. Вдобавок сие снадобье иногда вызывало воспаление кишечника, и часть пленников прекрасной кабатчицы умирала в жестоких страданиях.

— Опять одни убытки! — восклицала в таких случаях Злая Фея, недовольная лишь тем, что у нее из-под носа исчезала премия, которую должен был получить ее муж, и компаньон Кокбар.

Так что пока ее слуги отправляли Оливье в потайной ход, Миртиль задавалась лишь одним вопросом: «Крепок ли шевалье здоровьем и не погубит ли его эта адская смесь? Ведь за такого новобранца заплатят во много раз дороже, чем прежде. Будет чертовски жаль, если он подохнет!»

Тем временем связанное бесчувственное тело молодого дворянина скользило по уходящему вниз тоннелю, достаточно широкому, чтобы по нему свободно мог двигаться любой толстяк. Правда, лишь в таком положении, в каком сейчас скатывался Оливье. Этот длинный лоток, имевший наклон в сорок пять градусов, оканчивался в мрачном тесном помещении, именуемом посвященными «печью».