Две недели дождя (СИ) - Алексенцева Екатерина Вадимовна. Страница 22

- Сильного переохлаждения тоже нет. Я бы сказала, с учётом погоды этой ночью и твоей одежды, ты мог пролежать на земле часа три, в воде - не больше двух. - Доктор села за свой стол и начала выписывать рецепты. - Я сделаю сейчас тебе пару уколов. У тебя есть время? Ты мог бы поспать у меня тут.

- Есть немного. Благодарю. - Лай действительно был благодарен Ведеевой за то, что она не стала развивать мысль и спрашивать, где он был всю ночь. Разве что убийца сначала положил его на лавочку, а потом только оттащил под куст, при этом стараясь не разбудить.

- Что ж, отлично. Тогда на кушетку. Отдых тебе точно необходим, Нэван. - Доктор улыбнулась мягко и участливо, впрочем, как и всегда.

- Закончу расследование, возьму пару отгулов. Тогда и отдохну. - Лай выжал из себя ответную улыбку. Это было проявлением вежливости - отвечать на чужие улыбки. Сейчас ему больше всего хотелось вернуться домой, но он не мог. До тех пор, пока не разгладится потревоженная чернильная гладь воспоминаний о школе, он не хотел возвращаться к Эйчеру. Эйч поймёт, почувствует волны на этой глади, у него всегда это получалось, Лай не знал - как. Уже засыпая, он продолжал спорить с самим собой, убеждая себя, что остаться в больнице, как и хотел Мик, было лучшим решением. И продолжал сомневаться.

Клавдий опёрся локтями о подоконник и повернул голову к брату. Юлий сидел на том же подоконнике мужского туалета городского суда и курил, выпуская дым в открытую форточку. У них обоих скоро должны были начаться заседания, но время на беседу ещё оставалось.

- Что там будет? - Клавдий первым нарушил молчание и озвучил то, о чём думали они оба. Он достал из портсигара сигарету и сжал зубами. Прежде, чем ответить, Юлий наклонился вперёд, поджигая его сигарету от своей.

- Ловушка, разумеется. Не думаю, что он решил играть с полицией. Скорее, он решил избавиться от них. Я бы так и поступил. - Юлий безжалостно улыбнулся. Он защищал достаточно поджигателей, отравителей и убийц, чтобы знать, как работает их логика. - Зачем ты так откровенничал с Дэвисом? Он, конечно, забавен, но твои слова его испугали.

- Мы находили безумцев, тех, кто смотрел в глаза смерти с вожделением, усталостью, надеждой - с чем угодно, только не со страхом. У нас их целая картотека, список, кладбище, если хочешь. - Клавдий пожал плечами. Он рассказал правду инспектору Дэвису про того человека. Он не солгал ему ни в одном слове, только умолчал, сколько человек они находили потом, и что случилось с тем, первым. - Но тот был особенным.

- Да. Через два часа после суда он начал плакать и кричать, что ничего не совершал, что это ошибка. Что никто не имеет права казнить его без суда. - Юлий растягивал слова, перекатывал их на кончике языка и пробовал на вкус. Эту историю они знали из чужих уст и повторяли снова и снова много лет подряд. - Он не помнил ни убийство, ни процесс. Он всё отрицал и был прав. Тот человек действительно ничего не совершал и был осуждён без суда.

- Уникальный случай, справедливо осуждённый за убийство и казнённый невинным. - Подхватил Клавдий, почему-то эта история всегда вызывала в нём непонятный восторг. - У него было расщепление личности. Убивал и был осуждён один, понёс кару - второй.

- Тот, первый, больше не появлялся, он исчез после суда. - Юлий прикрыл глаза и выдохнул горьковатый пряный дым через неплотно сведённые губы. - Если бы кто-то и хотел узнать у него правду, он не смог бы. Казнён был невиновный. Никто так и не узнал, стал ли тот Ад, о котором он говорил, причиной этого разделения, или тот Ад видел лишь второй.

- Эта полная история, но Дэвису она бы не понравилась. Думаю, ему достаточно того, что он узнал. Он решит, что я поделился чем-то весьма личным, и будет очень осторожен. Это ведь высшая степень доверия, а доверие делает уязвимым. - Клавдий улыбнулся жестоко и холодно, не пряча свои желания и чувства под маской добропорядочного горожанина. Лишь Юлию дозволено было видеть его таким обнажённым. - Он ответит на доверие доверием, сам зайдёт в мои сети и обвяжется верёвками. Он будет моим. Ещё немного, всего пара деталей, и он больше не сможет противиться мне.

- Зачем он тебе, брат? По-твоему, он такая интересная игрушка? - Юлий ревниво надул губы. Ему не нравилось, когда брат обращал внимание на кого-то, кроме него, если, конечно, этот интерес не испытывали они оба.

- Он - самый короткий путь к Нэвану. Этот точно не подпустит к себе никого. А вот он уже нам интересен, не так ли? - Клавдий хищно прищурился, разглядывая лицо брата, точно такое же, как его собственное. - Весьма любопытный экземпляр. Думаю, можно попробовать поиграть с ним.

- Рискованно. Он хорошо читает такие вещи. - Юлий затушил сигарету и спрыгнул с подоконника. - Возможно, ты прав. Если действовать аккуратно, может получиться. Нам уже пора. Я обдумаю твои слова, брат.

Клавдий улыбнулся и положил ладонь на плечо брата. Долгий взгляд в глаза - не дуэль, как бывало, разговор, безмолвный спор. Они почти что приняли решение, но время не дало им лишних минут. Братья Ланги не опаздывают на заседания суда. Они неотвратимы и пунктуальны. Таким было их правило - одно на двоих.

Глава 4 Огненные цветы в ночном небе

Что такое безумие? Нежелание принимать правила и законы общества, отсутствие сострадания? Или слишком глубокий уход в себя, стремление жить внутрь, а не наружу? Может быть, это разрыв между реальностью и её восприятием, видение того, чего не существует? Или неспособность контролировать собственные действия, мысли и слова? Или это что-то непонятное и пугающее, а от того опасное. Искажённое восприятие или навязчивые идеи. Или это просто слишком сильное отклонение от усреднённого значения мышления? Где та грань, что отделяет сумасшедшего от всё ещё нормального человека? Кто решает, где проходит эта грань? Можно ли оправдать преступника, если его отклонение достаточно сильно? Сослаться на то, что он не осознаёт, что делает? Нет. Он понимает и пропускает всю приходящую извне информацию через свои анализаторы, свой мозг. Отличие лишь в том, какую информацию он получает и по какой логике обрабатывает. Ничего не происходит без причины, никто не совершает нелогичных поступков, лишённых для него всякого смысла. Принять и понять иную, слишком отличную логику порой бывает невозможно - тогда такого человека называют безумцем. Наш мозг строит картину мира, которую считает объективной, исходя из того, что получает в качестве внешних данных. Любой мозг обрабатывает ту или иную информацию тем или иным способом. Каждый из нас живёт в весьма субъективно построенной объективной реальности. Ненормальной она становится лишь тогда, когда начинает отличаться от реальности большинства. Можно ли судить человека по законам, которые он не может или не хочет принять? Закон един для всего общества, поэтому есть лишь два пути - исключить человека из общества, либо судить его, вне зависимости от его восприятия.

Такова плата за слишком сильное отклонение от среднего. Изменение, иная логика, иное видение всего, что окружает. Отторжение общества и отторжение обществом. Весь объективный мир являет собой объединение субъективного восприятия населяющих его людей. Вероятно, всё странное и кажущееся нелогичным, что в нём происходит, всего лишь следствие влияние на объективную реальность субъективного мира безумцев. Всё, что меняет мир и заставляет двигаться вперёд. Безумие - это энтропия, непредсказуемость. Это то, что должно быть сведено к минимуму.

Так что же такое безумие? Где искать ответ на этот вопрос? В глазах тех, кто блуждает в собственных видениях или тех, кто считает себя не тем, кем является в наших глазах. Читать его в бесконечных строках на стенах больниц или в пустых переулках рядом с очередной зарезанной маньяком жертвой? Он уже есть, его только надо услышать, разглядеть в собственных ночных кошмарах, в том, что пугает в темноте. Его надо не побояться прочитать в собственном отражении, на страницах любимых книг. Заглянуть внутрь и не испугаться открывшейся бездны. Задать ей вопрос, мучительно, до боли вслушиваясь в тишину. Ответ - там, в глубине каждого разума, рискнувшего задать себе этот вопрос. Он там, он ждёт, пока его услышат. Ответ, который каждый должен получить для себя сам. Иногда увидеть грань можно, лишь переступив через неё.