Том 1. Стихотворения - Бунин Иван Алексеевич. Страница 29
1902
«Когда вдоль корабля, качаясь, вьется пена…» *
Когда вдоль корабля, качаясь, вьется пена
И небо меж снастей синеет в вышине,
Люблю твой бледный лик, печальная Селена,
Твой безнадежный взор, сопутствующий мне.
Люблю под шорох волн рыбацкие напевы,
И свежесть от воды — ночные вздохи волн,
И созданный мечтой, манящий образ девы,
И мой бесцельный путь, мой одинокий челн.
1902
«Если б вы и сошлись, если б вы и смирилися…» *
Если б вы и сошлись, если б вы и смирилися,—
Уж не той она будет, не той!
Кто вернет тот закат, как навек вы простилися,
Темный взор, засиявший слезой?
Дни бегут — и теперь от былого осталися
Только думы о том, чего нет,
Лишь цветы, что цвели в день, когда вы венчалися,
Да поблекший портрет!
1902
«Крест в долине при дороге…» *
Крест в долине при дороге,
А на нем, на ржавых копьях
У подножия распятья,
Из степных цветов венок…
Как был ясен южный вечер!
Как любил я вечерами
Уходить в простор долины,
К одинокому кресту!
Тяжело в те дни мне было.
Я был молод, я навеки
С тем, кому я отдал душу,
Расставался в эти дни.
Чья же грусть мою смиряла?
Кто, задумчивый и кроткий,
Сплел в долине при дороге
Из степных цветов венок?
За широкою долиной,
В балках, даль полей синела,
Южный августовский вечер
Был спокоен, тих и ясен,
А в долине кто-то пел.
И звала меня, томила
Даль полей, что поздним летом
Так прекрасна и бесстрастна,
Так безлюдна и грустна.
1902
«Как все спокойно и как все открыто!..» *
Как все спокойно и как все открыто!
Как на земле стало тихо и бедно!
Сад осыпается, — все в нем забыто,
Небо велико и холодно-бледно…
Небо далекое, не ты ли, немое,
Меня пугаешь своим простором?
Здесь, в этой бедности, где все родное,
Встречу я осень радостным взором.
Еще рассеян огонь листопада,
И редкие краски ласково-ярки;
Еще синицы свищут из сада,
И как им тихо в забытом парке!
И только ночью, когда бушует
Осенний ветер, все чуждо снова…
И одинокое сердце тоскует:
О, если бы близость сердца родного!
1902
Бродяги *
На позабытом тракте к Оренбургу,
В бесплодной и холмистой котловине
Большой, глухой дороги на восток,
Стоит в лугу холщовая кибитка
И бродит кляча в путах. Ни души
Нет на лугу, — цыган в кибитке дремлет,
И девочка-подросток у дороги
Сидит себе одна и равнодушно,
С привычной скукой, смотрит на закат:
На солнце, уходящее за пашню,
На блеск лучей над темным косогором.
Наморщив лоб от ветра, вся в лохмотьях,
Она следит в безлюдье за холодным,
Печальным солнцем, тенью от холма
И алой пылью, веющей с дороги
Из-под копыт кобылы, — то молчит,
То будто грезит, — что-то напевает…
Какая глушь! Какая скудость жизни!
Какие заунывные напевы!
Вот вечереет, солнце в тучку село,
Темнеет в котловине, ветер дует,
И ночь идет… Пошли господь бродягам
Не думать днем и не слыхать, как ночью
Шатается в сухом бурьяне ветер
И что-то шепчет, словно в забытьи!
Спи под кибиткой, девочка! Проснешься —
Буди отца больного, запрягай —
И снова в путь… А для чего, — кто скажет?
Жизнь, как могила в поле, молчалива.
1902
Эпитафия («Я девушкой, невестой умерла…») *
Я девушкой, невестой умерла.
Он говорил, что я была прекрасна,
Но о любви я лишь мечтала страстно,—
Я краткими надеждами жила.
В апрельский день я от людей ушла,
Ушла навек покорно и безгласно —
И все ж была я в жизни не напрасно:
Я для его любви не умерла.
Здесь, в тишине кладбищенской аллеи,
Где только ветер веет в полусне,
Все говорит о счастье и весне.
Сонет любви на старом мавзолее
Звучит бессмертной грустью обо мне,
А небеса синеют вдоль аллеи.
1902
Зимний день в Оберланде *
Лазурным пламенем сияют небеса…
Как ясен зимний день, как восхищают взоры
В безбрежной высоте изваянные горы, —
Титанов снеговых полярная краса!
На скатах их, как сеть, чернеются леса,
И белые поля сквозят в ее узоры,
А выше, точно рать, бредет на косогоры
Темно-зеленых пихт и елей полоса.
Зовет их горний мир, зовут снегов пустыни,
И тянет к ним уйти, — быть вольным, как дикарь,
И целый день дышать морозом на вершине.
Уйти и чувствовать, что ты — пигмей и царь,
Что над тобой, как храм, воздвигся купол синий
И блещет Зильбергорн, как ледяной алтарь!