Французские лирики XIX и XX веков - Аполлинер Гийом. Страница 42

Из других произведений Мореаса следует отметить написанные блестящим языком стилизованные «Contes de la Vieille France» («Сказки старой Франции») и трагедию «Iphigenia» («Ифигения»). В 1923 г. издательство Mercure de France выпустило прекрасно составленную аптологию из произведений Мореаса.

ПОЛЬ ВАЛЕРИ (р. в 1872 г.). В поэзии Поля Валери совершилось окончательное перерождение позднего символизма в классицизм. Творческий путь этого поэта был не совсем обычен. Первые стихи Валери относятся еще к 90-м годам, когда он примыкал к кружку Малларме и был самым верным его учеником и даже подражателем. Тогда же был написан его философский и литературно-теоретический диалог «Soiree avec monsieur Teste» («Вечер, проведенный с г-ном Тэст»). Подобно всем своим собратьям по школе, Валери был пленником резко выраженного субъективного идеализма, но в отличие от большинства из них им очень остро ощущалось и переживалось противоречие между единством и цельностью созерцающего и творящего «я» и множественностью, многоразличностью мира. Пытаясь изжить в себе конфликт, рожденный переживанием этого противоречия, изжить через творчество и методами искусства, Валери в конце концов признал свое бессилие и замолчал на целых двадцать лет. В 1917 г. он однако же вернулся в литературу, выпустив книжку новых стихов «La jeune Parque» («Юная парка»), за которой последовало еще несколько небольших сборников. Наконец, переизданы были и ранние стихи («Album des vers anciens» — «Альбом старых стихов»), В 1921 г. журнал «Connaissance» провел анкету, которая выяснила, что большинство читающей стихи интеллигентной публики «читает Валери крупнейшим французским поэтом современности. В 1924 г. Валери занял академическое кресло только что скончавшегося тогда Анатоля Франса,

Философско-творческие искания, характеризовавшие раннюю теоретическую работу Валери, отразились на всем его поэтическом творчестве. В этом творчестве найден своеобразный выход из противоречия, о котором шла речь. Стремление к абсолюту не может найти удовлетворения, но торжествует компромисс. Мир можно созерцать как содержание «я» («Нарцисс»), поэтическое творчество — акт этого созерцания. Конечно, по сути дела Валери полностью капитулирует перед тем же субъективным идеализмом, но пытается защитить свое компромиссное решение, перейдя к новому по сравнению с практикой символистов методу художественного познания мира. Замкнутое в строгие формы нового классицизма, его индивидуальное поэтическое видение мира должно стать обязательным и неоспоримым. И уже не выражением мгновенного настроения, впечатления или чувственного ощущения бытия оказывается слово-образ, а выражение мысли о вещах и явлениях, логически оформленной. У Валери то лирическое переживание, которое дает толчок творчеству, есть мысль. Поэтому так строга композиция поэм Валери («Юная парка», «Платан», «Морское кладбище», «Нарцисс» и др.). Подчиненную роль играют чувственно-эстетические моменты поэтического созерцания (конкретные «зрительные» образы), здесь они — знаки-символы абстрактных идей и рассуждений. Восстанавливается самая классическая строфика: в ней воскресают формы, забытые французской поэзией с XVI, XVII столетия. Но остается наследие Малларме — усложненный синтаксис и необычность «переходов» поэтической мысли — требующее некоторого напряжения для понимания общего смысла — (философского) поэм Валери.

Полное собрание стихов Валери вышло в 1923 г. в издательстве Nouvelle Revue Francaise. Гослитиздат выпустил в конце 1936 г. сборник избранных его произведений (стихов и прозы).

ПОЛЬ КЛОДЕЛЬ (р. в 1868 г.). Дипломат по профессии (был послом французской республики в Китае, Японии, Германии, США), Клодель как поэт и драматург может считаться «выходцем из символизма», но не следует забывать, что многими чертами своими творчество его отталкивается и от теории и от художественной практики символизма.

Прежде всего и превыше всего, Поль Клодель — ревностный католик и поэт «католической веры». Эта религиозно-церковная поэзия (большая часть стихов Клоделя — своеобразные акафисты Христу, богородице ж всем святым католического календаря) должна рассматриваться как очередная попытка выхода из «анархического субъективизма» и «беспорядка», которые царили в творчестве символистов и импрессионистов и против которых во имя «дисциплины и организации» выступила буржуазная критика в конце 90-х и в 900-х годах. Очень отличный от всего, что существовало во французской метрике до него, стих Клоделя (в самых типичных его вещах) представляет собою нечто вроде раешника, опирающегося на рифму или ассонанс, а зачастую переходящего в ритмизованную прозу. Интонация Клоделя и в стихах его и в драмах всегда торжественна и приподнята, но в то же время свободна от риторичности: в ней скорее звучат «простота и торжественность» Библии и вообще церковной литературы.

Что касается театра Клоделя, то содержанием почти всех его драм (кроме «фарсов» — «Медведь и луна», «Протей») является критика противоречий современной действительности, как действительности «внутренне-дезорганизованной», безрелигиозной. Таковы — «Обмен» («L'echange», 1894), «Залог» («L'otage», 1911), «Отдых седьмого дня» («Le repoe du septieme jours», 1897), в особенности же философски-утопическая трагедия «Город». В мистерии «Благовещение» («L'annonce faile a Marie», 1913), разыгрывающейся в обстановке идеализованного средневековья, показана, наоборот, «органическая» среда, где самые трагические конфликты завершаются примирением и радостью. Драмы Клоделя — не пьесы характеров или положении. Это аметафизический театр, в том смысле, что основная глубинная тема пьесы находится на самой поверхности: конфликт не столько разыгрывается, сколько дискутируется, речь идет не о поведении героев, но о принципах поведения, герои говорят диалог только о существе предмета, все конкретно бытовое тщательно затушевано или убрано даже из диалогов.

Наиболее значительные произведения Клоделя: «Connaissance de l'Est» («Знание Востока, 1900), «Cinq grandes odes» («Пять больших од», 1910), «Corona benignitatis anni dei», 1916), «L'oiseau noir dans le soleil leyant», («Черная птица в восходящем солнце», 1930). Пьесы, кроме названных: «Tete d'or» («Златоглав», 1895), «La jeune fille Violaine», («Девушка Виолен»), «Le livre de Christophe Colomb» («Книга Христофора Колумба», 1929).

ШАРЛЬ ПЕГИ (1873–1914). Творчество Пеги стоит во французской поэзии особняком, вне всякой школы или направления, но по сути дела оно должно рассматриваться как одно из проявлений радикально-гуманистической реакции против аполитичного, асоциального, бесплодно-эстетского искусства поздних символистов. Пеги начал как публицист, причем его писания были проникнуты боевым, даже революционным духом: это был период его «социалистических исканий и чаяний"» В 1900 г. он основывает журнал «Cahiers de la Quinzaine» («Двухнедельники»), где продолжает занимать социалистическую позицию, но где уже намечается его эволюция вправо. Пеги как бы предугадал устремления тех группировок мелкой буржуазии, которые поставляют современному фашизму его массовую опору и его социально-утопических идеологов. В 1905 г. Пеги оказывается защитником национализма, французских традиций, и его эволюция завершается обращением к католицизму. В 1914 г. он отправляется на фронт и находит свою смерть на передовых позициях во время знаменитого Марнского сражения.

Во французской литературе Пеги останется как поэт католицизма и французского национализма. Религиозностью и национализмом проникнуты его главные художественные произведения: диалог «Le mystere de la charite de Jeanne d'Arc» («Мистерия Жанны д'Арк», 1913) и книги стихов «Eve» («Ева») и «Tapisserie de Notre Dame» («Ковер богородицы», 1913). Стиль Пеги не имеет ничего общего с эстетством символистов. Синтаксис его прост и временами даже грубоват. Самое характерное для стихов и даже для художественной прозы — патетическая интонация при самой обычной, обиходной лексике, непрерывное нарастание напряженного лирического волнения, выражающееся в постоянных повторениях одних и тех же фраз, целых стихотворных строк, возвращении к ним, интонационном подчеркивании наиболее важного и существенного. Все это сближает стиль Пеги со стилем средневековых молитв-литаний, однако здесь нет ни малейших элементов сознательного стилизаторства: форма литании порождена в данном случае адэкватным содержанием лирических эмоций, волновавших поэта.