Горе от ума. Пьесы - Сухово-Кобылин Александр Васильевич. Страница 75
Муромский (с беспокойством). Что такое? (Нелькину.) Владимир Дмитрич, подойди сюда.
Нелькин подходит.
Иван Сидоров. Видите, государи; Его-то Сиятельство разлютел так, что и на поди; теперь они и обращают все дело сызнова, на новое переследование и, видите, самым строжайшим образом.
Муромский (голос его дрожит). Господи милосердый…
Нелькин. Да верно ли?
Иван Сидоров. Он мне и черновое и беловое казал: идет, говорит, в доклад.
Нелькин. Ну пускай их следуют: — делать нечего, пускай следуют.
Иван Сидоров. А вы знаете ли, как следовать-то будут?
Атуева. подходит к Ивану Сидорову. Лидочка остается одна в стороне и плачет.
Нелькин. Ну как же? Нынче, слава Богу, пытки нет.
Иван Сидоров. Ан вот есть. Ведь яд-то какой! А потому принять, говорит, все меры к открытию истины…
Нелькин. Пожалуй.
Иван Сидоров (продолжает и тычет пальцем)… и если, говорит, обстоятельства потребуют, то пригласить врачебную управу к медицинскому освидетельствованию.
Атуева (вместе). Боже мой!!.. Муромский.
Нелькин. Что, что такое? Я не понимаю!!..
Иван Сидоров. Да Лидию Петровну в управе хотят свидетельствовать!
Нелькин (у него вырывается крик). Ах!!.. Так это целый ад!!.. Петр Константинович (махнув руками), отдавайте все!..
Иван Сидоров. Позвольте, государи, — что за попыхи. По-моему, они этого сделать не могут. Закона нет.
Нелькин. Ха-ха-ха, — закона… О чем стал говорить — о какой гили… (Муромскому.) Вам больше делать нечего: отдавайте!!.. Что вы боретесь, — отдавайте все!..
Лидочка (подходит к ним). Что же это значит? Скажите мне?
Муромский (в затруднении). Да вот, друг мой…
Нелькин (перебивая его). Стойте!.. и ни шагу! (Лидочке.) Здесь никто… никто вам этого сказать не может.
Лидочка. Мы вот сейчас говорили…
Нелькин (в самом расстроенном виде). Не-е-е-т, теперь не то!.. Теперь… лопнули все границы, заглохнула совесть, ослеп разум; вы в лесу!.. На вас напали воры, — над вами держат нож — о нет!.. (Закрывая лицо руками.) Сто ножей!!! Отдавайте, Петр Константинович, отдавайте все: — до рубашки, до нитки, догола!!..
Муромский (вынимает из бюро деньги). Да вот оне… (Кладет их на стол.) Пропадай оне — чертово семя!..
Нелькин (Сидорову). Сколько назначили?
Иван Сидоров. Тридцать тысяч.
Атуева. Как тридцать — говорили ведь двадцать.
Иван Сидоров (пожав плечами). Хлопнул кулаком по столу: жизнь и смерть — …Подавай, говорит, тридцать тысяч как один рубль!
Нелькин. Когда везти?
Иван Сидоров. В четыре часа чтоб были…
Нелькин (Муромскому). Сколько тут?
Муромский. Двадцать.
Нелькин (ощупывая карманы). Что делать? Что делать?
Муромский (расставя руки). Я не знаю.
Общее молчание.
Лидочка. Владимир Дмитрич — у меня там есть бриллианты… тысячи на три.
Нелькин. Давайте!
Лидочка выходит.
Атуева. Постойте, постойте — у меня тоже есть вещи… Постойте. (Скоро выходит.)
Лидочка (приносит несколько экранов и кладет их на стол). Вот они… только, пожалуйста, тут маменькино кольцо — я его не отдам.
Муромский (отыскивает кольцо и отдает его дочери). Вот оно! — Это я ей, покойнице, подарил… когда она… тебя мне (рыдает) подарила…
Лидочка бросается к отцу на шею… оба плачут.
Атуева. (приносит также вещи и экраны и кладет их в кучу). Вот… все… Бог с ними… ведь для нее же берегла.
Все толпятся около стола, суматоха, разбирают вещи.
Муромский. Да что… много ли тут?.. Как набрать такую сумму?.. Вот тут двадцать; да тех хоть три, двадцать три; да вот у сестрицы на две — двадцать пять; ну вот, стало, пяти тысяч все нет.
Молчание.
Нелькин (шарит по карманам). О Боже мой!.. Как нарочно весь истратился… У кого занять? (Думает.) Кто меня здесь знает?.. Меня никто не знает!..
Иван Сидоров (в продолжение этого разговора отходит в сторону, вытягивает из-за пазухи ладанку, достает из нее билеты и подходит к Муромскому). Сколько вы, батюшко, нехватки-то сказали?
Муромский (расставя руки). Пять тысяч!..
Иван Сидоров (подает ему билеты). Так вот, сударь, теперь, должно быть, с залишком будет.
Муромский. Что это? — Ломбардные билеты! Какие же это билеты?
Иван Сидоров. По душе, батюшко Петр Константинович, по душе.
Муромский (рассматривая билеты). Неизвестные…
Иван Сидоров. Неизвестные, сударь, — все равно что наличность; еще лучше, в кармане-то не ершатся.
Муромский. Стало, братец, это твои деньги.
Все обращаются к Ивану Сидорову.
Иван Сидоров. Так точно. Что же, батюшко, мы люди простые; коли уж пошло на складчину — ну и даешь, сколько сердце подымет. Мое вот все подняло; что было, то и подняло.
Муромский (тронутый). Добрый же ты человек… хороший человек.
Лидочка (быстро подходит к Ивану Сидорову). Иван Сидоров!.. Обними меня!..
Иван Сидоров (обнимает ее). Добрая наша… честная наша… барышня…
Лидочка (тихо Муромскому). Ему надо расписку дать.
Муромский. Да, мой друг, да.
Лидочка садится и пишет; Муромский, Иван Сидоров и Атуева считают деньги.
Нелькин (оставшись один посреди комнаты). Боже мой! — А я-то?.. у меня ничего нет… мне не за что и руку пожать!
Лидочка. Владимир Дмитрич! Вам грешно так говорить.
Иван Сидоров (продолжая считать деньги). Ничего, сударь; — вы после отдадите.
Нелькин. Когда же я отдам?.. Кому?!
Иван Сидоров. Поживете — так случится. Вы тогда за меня отдайте; а теперь я за вас.
Нелькин (с увлечением). Дай руку, Сидорыч, — отдам, братец, — отдам. (Жмет ему руку.)
Иван Сидоров (тихо Лидочке). Сударыня, не надо… не надо.
Лидочка. Что не надо, Сидорыч? -
Иван Сидоров. А бумажку-то, что пишете.
Лидочка. Да это расписка.
Иван Сидоров. Знаю, сударыня, что бумагу-то марать; Христос с нею, с распискою.
Лидочка. Так порядок требует.
Иван Сидоров. Ну нет, сударыня, порядок так не требует. Когда б вы их у меня просили — ну точно, оно было бы порядок; а ведь вы их, матушка, не просили; так что же вам? — дал я грош, дал я тысячу — это все единственно. Раздерите ее, сударыня, право, раздерите, а то обидно будет.
Лидочка рвет расписку.
Вот так; а по-нашему сказать надо: Бог дал, Бог и взял — буди имя Господне благословенно… (Обращаясь к Муромскому.) Ну вот, батюшко, и слово благое на ум взошло. С ним да и в путь! (Помогает Муромскому собирать деньги и вещи.)
Муромский (собирается слабо и рассеянно). Господи… Господи… Твоя воля…
Иван Сидоров. Не тужи, мой отец, — не тужи…. посмотри, Господь всё вернет — вот помяни ты мои слова, что всё вернет.
Муромский. Да ведь, Иванушка… не грабленые…
Иван Сидоров. Знаю, мой отец, знаю… Вернет — ты только веруй…
Муромский. Да ты смотри, свои-то деньги в Стрешневе получи… слышишь…
Иван Сидоров. Слушаю, батюшко, получу.
Муромский. Лес, что ли, Бельковский продай.
Иван Сидоров. Там, сударь, видно будет; — а теперь мне надо к Кандиду Касторычу добежать да известить, что вы в четыре часа будете.
Муромский. Хорошо, хорошо… (Завернув вещи, показывает на них.) Как же это, братец? — вот бриллианты-то ведь ему же… тово… их не везти так?
Иван Сидоров. Как можно. А вы вот заедете к ювелиру да ему и отдадите. Ведь копеек десять, больше не скинет.
Муромский. Так ты сперва со мною ступай, — а то я, брат, плохо… в-и- и-и-жу… да и на уме-то у меня что-то темно стало… (Трет себе голову.)