Полное собрание сочинений в трех томах. Том 3 - Мольер Жан-Батист. Страница 69
Аглавра.
Быть с вами — значит ли во всем вам докучать?
Кидиппа.
Ужель не по душе вам наше сожаленье?
Психея.
О нет! Но стало бы оно меня стеснять,
И навлечет оно богов ожесточенье.
Аглавра.
Вы так хотите? Мы уйдем.
Пускай же небо вам свою окажет милость!
Мы снисхождение богов к вам призовем.
Что б там оракулом ни говорилось,
Мы не хотим, чтоб злое приключилось.
Психея.
Спасибо, сестры, вам. Прощайте! Никогда
Меня не минет страшная беда.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Психея одна.
Психея.
Я наконец одна, могу сама с собою
Обдумать я судьбу ужасную свою.
Была высоко я вознесена судьбою —
И вот стою сейчас у смерти на краю.
Сравненья у моей не находилось славы,
Весь мир был полон ею, величавой,
Все короли земли мечтали обо мне,
А слуги их, меня богинею считая,
Привыкли в каждой чтить меня стране,
Хваленья беспрестанно воссылая.
Восторги каждый шаг сопровождали мой,
Но я, пленив других, всегда была свободной
И, слушая хвалы пыланье всенародной,
Царица всех сердец, была сама собой.
О боги! Неужель вы чтите преступленьем
То, что всегда спокойной я была,
И причиняете мне столько зла
За то, что к вам всегда являла я почтенье?
Готова ваш закон исполнить я вполне.
Но коль должна была из страха перед вами
Я мужа обрести, то почему же сами
Супруга не назначили вы мне?
Не вы ль виновны в том, что чувства не лелею
Я свойственного всем?.. Ах, кто передо мной?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Психея, Клеомен, Агенор.
Клеомен.
Два друга — два врага, с заботою одной —
Чтоб вашу жизнь спасти, пожертвовав своею.
Психея.
Могу ли слушать вас, презрев сестер моих!
Хотите вы богов переменить решенье,
Со змеем встретиться для моего спасенья
В покорности сердец простых
И умереть, как я, средь скал глухих?
Вы тем удвоили б души моей мученье,
А у нее и так довольно мук своих!
Агенор.
Победу одержать возможно нам над змеем.
Кадм, [65] что не знал любви, дракона победил,
Мы ж любим, и Амур тому, кем он лелеем,
Дает обычно много сил
И стрелы бы охотно предложил.
Психея.
Ужель победу даст он ради равнодушной,
Кого он никогда не мог задеть стрелой,
Забудет месть свою и, только вам послушный,
Спасет несчастную от доли роковой?
Коль вправду моего хотите вы спасенья
От страшной гибели, то что в вознагражденье
Вам может сердце дать, любви в котором нет?
Клеомен.
Не к этому сейчас у нас сердец стремленье,
Не в чаянье наград горит в нас чувства свет, —
В душевной глубине живет лишь восхищенье,
И каждый лишь одной надеждою согрет,
Что, может быть, придет прекрасное мгновенье —
И сердце ваше явит снисхожденье
На чувство страстное в ответ.
Живите, милая, живите для другого!
Пусть ревность наши мучает сердца, —
Уж лучше нам погибнуть, чем конца
Дождаться вашего, ужасного и злого.
А если не умрем и с пламенем в крови
Другому скажете вы ласковое слово,
Тогда погибнем мы от горя и любви!
Психея.
Вам, принцы, жить: моей судьбы жестокой
Должны избегнуть вы — лишить сиянья дня
Судьба решила лишь одну меня,
И я должна погибнуть одиноко.
Мне кажется, что слышу я сейчас
Чудовища ужасного дыханье.
Его моя боязнь рисует каждый час,
И, так как страх всегда сильнее нас,
Я на скале его уж вижу очертанья.
От страха вся дрожу, и только честь моя
Твердит мне, что пред ним должна быть твердой я.
Бегите, принцы, прочь! Уж близок змей опасный.
Агенор.
Его не видим мы, страшитесь вы напрасно.
Коль приближение вы слышите конца
И ваше сердце замирает,
У нас есть руки и сердца,
Которые надежда вдохновляет.
Соперником подкуплен был, наверно,
Оракул, чтобы он подсказанное рек:
Ведь случаи совсем не беспримерны,
Когда не бог немой вещал, а человек.
Примеров множество иные знают страны,
И в храмах иногда свершаются обманы.
Клеомен.
Позвольте злому змею доказать,
Что, если вас ему вручает святотатство,
У нас есть чувства к вам великое богатство
И красоту Амур умеет защищать.
А если уж нельзя признать нам вашу власть,
В опасный этот час сердец прямое братство
Укажет путь, куда ведут нас долг и страсть.
Психея.
Другие пусть, по крови мне родные,
Изведают всю пылкость чувств таких.
Не мне бы слушать речи столь живые,
Пусть радуют они сестер моих.
Когда умру, живите лишь для них,
Оплакав час моих мучений злых,
И пусть счастливее их будет доля.
Моя последняя лишь в этом воля.
Ведь чтут обычно, как закон,
Желанье тех, кто на смерть обречен.