Полное собрание стихотворений - Бальмонт Константин Дмитриевич. Страница 138
Их двое
Довременно Доброе Начало,
Довременно и Начало Злое.
Что сильнее, – Мысль мне не сказала,
Лишь одно известно мне: – Их двое.
Гений неразлучен с темным Зверем,
Лик Огня – в эбеновой оправе,
Веря в Бога – в Дьявола мы верим,
Строим Замок – быть при нем канаве.
Ты дрожишь, облыжное Мечтанье,
Как собака под хлыстом владыки?
Маятника лживое болтанье,
В Замке – песни, в подземельи – крики.
Маятник – прикованный и медный,
Мечется и вправо он и влево,
Эта сказка – кажется мне бледной,
Я дрожу от бешеного гнева.
Я дрожу – и Мысли нет исхода,
Раз я светлый – весь мой мрак откуда?
Красота – в объятиях урода,
Бог Христос – и рядом с ним Иуда.
Тут и Чудо – Мысли не поможет,
Потому что разум мой – не чувство,
Потому что Мысль играть не сможет,
И не прячет доводов в Искусство.
Если Мир – как Мир – противоречье,
Я не знаю, чем он разрешится.
В Вавилоне – разные наречья,
И всезрящей башне – ввысь не взвиться.
Умствователь нищий, я слабею,
Предаюсь безумному Поэту,
Боль зову я правдою своею,
В темной Ночи песнь слагаю Свету.
Пронунсиамиэнто
Снова Тень, и снова Дьявол, снова Тень, и снова
боги,
Снова тягость перекрестков, и несчетные дороги.
Будет, будет. Надоело. Есть же мера наконец.
Если жалкую повторность ты не видишь, ты – глупец.
Или нужно в самом деле нам вздыхать, бледнеть
всечасно?
Даже глупая ищейка устает искать напрасно.
И тогда ее хозяин прочь с собой ведет домой:
И не скажет: «Псу – усталость!» И не скажет:
«Отдых – мой!»
Нет, собаку холит, кормит – кто идет за красной
дичью.
Это только справедливость, тут и места нет
величью.
Мы же, люди, кто мы? Что мы? – Кто не слеп,
тот сам суди: —
Мы – охотник, мы – собака, или – зверь с копьем
в груди?
Выбирайте. Только, братья, раз хотите вы лохмотий,
Я вам больше не товарищ, здесь, на этом повороте.
Брама, Вишну, Сива, Эа, Мирри-Дугга, Один, Тор,
Витцлипохтли, маски, маски, это все сплошной позор.
В лабиринтах ли Индийских, или в бешеной
Валгалле,
На уступах пирамидных Мексиканских теокалли,
Всюду – Демону в угоду – истязание умов,
Трепет вырванного сердца, темный праздник, темный
ров.
Жертва, жертва, нож вонзенный, ужас взора, кровь
из груди,
Растоптанье, оскверненье, одураченные люди.
Прочь, кошмары, Ночь провальна, прочь, Дракон,
и прочь, Змея,
Я люблю одну бездонность, это – Воля, это – Я.
Вера в Тени это только – мозговая паутина,
Призрак Дьявола – попутчик Привиденья-Исполина.
Против этих двух Бактерий прибегаю я к Лучу: —
Нет их больше! Нет их больше! Больше Чудищ
не хочу!
Мировая тюрьма
Когда я думаю, как много есть Вселенных,
Как много было их, и будет вновь и вновь, —
Мне Небо кажется тюрьмой несчетных пленных,
Где свет закатности есть жертвенная кровь.
Опять разрушатся все спайки, склейки, скрепы,
Все связи рушатся, – и снова будет Тьма,
Пляс жадных атомов, чудовищно-свирепый,
Циклон незримостей, стихийная Чума.
И вновь сомкнет, скует водоворот спиральный,
Звено упорное сложившихся планет,
И странной музыкой, безгласной и печальной,
В эфирных пропастях польется звездный свет.
И как в былые дни, чтоб прочным было зданье,
Под основание бывал живой зарыт,
В блестящих звездностях есть бешенство
страданья,
Лучист Дворец Небес, но он из тяжких плит.
Безнадежность
Мучительная слитность
Волны с волной, волны с волной, в туманной
неразрывности.
Томленье, беззащитность
Всех наших дум, всем наших снов, во всей
их страшной дивности.
Волна волной быть хочет,
Но прочь уйти от прочих волн никак нельзя
в Безбрежности.
И сердцу ум пророчит,
Что каждый миг, что каждый луч есть отблеск
Безнадежности.
Бог океан
Волны морей, безпредельно – пустынно – шумящие,
Бог Океан, многогласно – печально – взывающий,
Пенные ткани, бесцельно – воздушно – летящие,
Брызги с воздушностью, призрачно – сказочно – тающей.
Горькие воды, туманно – холодно – безбрежные,
Долгий напев, бесконечно – томительно – длительный.
Волны морей, бесконца – бесконца – безнадежные,
Бог Океан, неоглядно – темно – утомительный.