Свобода или смерть - Филатов Леонид Алексеевич. Страница 16

– Она просит тебя встретиться с друзьями Рикардо. Хорхе Гонсалес хочет провести акцию протеста, чтобы привлечь к судьбе Рикардо внимание общественности.

Долорес смотрела на Толика так умоляюще, что он, так и не взяв в толк, что от него добиваются, всё-таки счел необходимым утвердительно кивнуть. Долорес защебетала что-то на своем испано-французском и отпечатала на толиковой щеке звонкий поцелуй.

– Она говорит, что ты настоящий друг! Рикардо сообщил ей в письме, что ты известный писатель и твоё участие в акции придаст ей больший резонанс!

Толик насупился, не зная, как реагировать на неожиданный комплимент, и снова кивнул: дескать, что есть, то есть, чего уж тут скромничать. На пороге Долорес обернулась и напоследок обожгла Толика взглядом цвета расплавленного гудрона…

– Прости, Толя… – обеспокоенно сказала Сильви, как только они остались одни. – Ты что, действительно собираешься участвовать в какой-то там акции протеста?..

– А почему бы и нет? – Толик беспечно пожал плечами. – Если Рикардо считает, что моя репутация может ему помочь…

– Какая репутация?.. – Сильви смотрела на Толика с ужасом. – Ты здесь никто!.. У тебя нет даже статуса политического беженца!..

– Бороться за справедливость можно без всякого статуса!.. – напыщенно ответил Толик. – Достаточно того, что я просто человек!..

– Но почему ты думаешь, – не унималась Сильви, – что, защищая Рикардо, ты борешься за справедливость?.. А что, если он и в самом деле обыкновенный террорист?..

– Я не знаю, кто он такой, – Толик начал раздражаться. – Но я знаю, что он человек идеи. А такие люди мне импонируют!..

– Господи! – всплеснула руками Сильви. – Но ты же сам говорил, что ты противник этой идеи!.. Что тебе отвратительно любое насилие!..

– Да, я против насилия!.. – закричал Толик. – И в этом смысле их идея несовершенна!.. Но она объединяет людей!.. Посмотри, как горят у них глаза, когда они говорят о будущем человечества!.. Посмотри, как они простодушны, отважны и бескорыстны!.. Им плевать на деньги и на комфорт!.. Они хотят отдавать, а не хапать!.. А чего хочет Запад?.. Чего хочешь лично ты?.. Домик в Ницце?.. Миллиард в швейцарском банке?.. Ежегодный отдых на Гаваях?.. Ненавижу!.. Ненавижу ваши разговоры о башлях, ваши постные тусовки, ваши приклеенные улыбки!.. Ненавижу, ненавижу!..

– Толя! – вдруг тихо спросила Сильви. – А может быть, всё проще?.. Может быть, просто тебя в детстве сильно переласкали?.. Может быть, мир и не виноват, что из тебя не получается Толстой?..

– Что ты сказала?.. – Толик зашипел, как пригорающая яичница. – Да кто ты такая, чтобы меня оценивать, дрянь?.. Ты всего лишь обычная потаскушка! Убирайся вон, я не желаю тебя видеть!..

– Я бы с удовольствием это сделала, – глухо и печально сказала Сильви, – но, к сожалению, я у себя дома. Если ты не желаешь меня видеть, может быть, проще уйти тебе самому?..

Толик поозирался, сообразил, наконец, где находится, и пулей выскочил из комнаты. С грохотом захлопнулась дверь. Сильви заплакала.

…Проснулся он поздно. Солнце уже стояло в зените. Толик еле оторвал чугунную голову от подушки и тут же увидел лежащий у изголовья розовый конверт.

Он долго и сосредоточенно вглядывался в прыгающие строчки, не умея сразу охватить их простой и пугающий смысл, а когда, наконец, это удалось, лоб его покрылся мгновенной испариной.

На крохотном листочке рукой Сильви было написано всего несколько слов: «Прощай. Я буду скучать по тебе. Видно, не судьба. Сильви».

Внизу, в холле, перепуганная мадам Лоран изо всех сил отбивалась от обезумевшего Толика.

– Где Сильви? – бился в истерике Толик. – Куда она уехала?.. У вас должен быть её адрес!.. Или телефон!.. Она не могла исчезнуть просто так!..

– Мадам Лоран говорит, – послышался сзади знакомый голос, – что Сильви уехала сегодня ночью. Единственное, что она просила передать тебе, это письмо.

Толик обернулся. За спиной стояли двое – как всегда респектабельный, гладко выбритый, благоухающий дорогим одеколоном Андрей и малогабаритный господинчик в старомодном котелке и темных очках.

– Мадам Лоран говорит, – продолжал переводить Андрей, – что Сильви собиралась остановиться у своей подруги, пока не подыщет новую квартиру. Адреса и телефона подруги не оставила.

Толик, кажется, только теперь осознал, что произошло, и зарыдал – беззастенчиво, бурно, открыто, не стесняясь присутствующих. Андрей вынул носовой платок и принялся утирать ему слезы. Толик, точно капризный ребенок, отворачивал физиономию в сторону и взбрыкивал руками, но Андрей терпеливо продолжал делать свое дело…

– Не драматизируй ситуацию!.. – мягко уговаривал Андрей. – Ты здесь без году неделя!.. Ты даже не успел узнать её как следует!.. А между тем в Париже полным-полно хорошеньких женщин!..

– Как ты не понимаешь!.. – захлебывался Толик. – Я же люблю её!.. Она была моей единственной отдушиной в этой газовой камере!.. Без неё я просто умру!..

– Будешь умницей – не умрешь! – Андрей подмигнул Толику и повернулся к господинчику в котелке и в очках. – Человечество не допустит твоей гибели. Вот у месье Леруа есть замечательная идея, как поставить тебя на ноги!..

Господинчик в котелке и в очках, услышав свою фамилию, молча и коротко поклонился. Вид у него был весьма экстравагантный и таинственный, если не сказать детективный. «Коровьев! – мелькнуло в голове у Толика. – Чистый Коровьев!..»

– Месье Леруа, – продолжал Андрей, – предлагает тебе свои издательские услуги. Ты можешь написать книжку, которая станет бестселлером. Серию психологических этюдов из твоей собственной жизни. Но название месье Леруа диктует свое: «Дневник стукача».

Толик оглушенно молчал. Он медленно переводил взгляд с Андрея на месье Леруа и обратно, силясь по их глазам понять, не ослышался ли он, а если не ослышался, то не шутка ли это…

– Дневник стукача? – раздельно переспросил Толик и сам поразился собственному голосу – он был пугающе чужой и словно доносился издалека. – А почему, собственно, стукача?.. Я к этой профессии, извините, не имею никакого отношения!.. Вероятно, месье Леруа меня с кем-то перепутал!..

– Да ты не задирайся!.. – миролюбиво сказал Андрей. – Предложение, конечно, пикантное, но поверь, никто не хочет тебя уколоть!.. В конце концов, судьба у каждого складывается по-своему… Просто есть реальная возможность заработать приличные деньги!..

– Гадина!.. – протяжно выдохнул Толик. – Ты украл у меня всё – достоинство, самоуважение, любовь!.. Ты превратил меня в насекомое!.. Теперь ты хочешь украсть у меня последнее – покой!.. Я ненавижу тебя!.. Ты дьявол, дьявол!..

– Да, от скромности ты не умрешь!.. – сокрушенно констатировал Андрей. – Ну какой же уважающий себя дьявол станет тратить силы на такую бесцветную моль, как ты?.. Я просто обыкновенный идиот, который надеялся, что тебе можно помочь…

– Нет, ты дьявол! – бешено заорал Толик.

Он уже ничего не видел, ничего не соображал, ничего не чувствовал, кроме бесконечной, клокочущей, всепоглощающей ненависти. Перед глазами его, как в оптическом прицеле, прыгала переносица Андрея, ненавистная переносица, которую следовало немедленно разбить, раскрошить, расквасить, чтобы пришли, наконец, желанные покой и равновесие…

– Теперь я всё понял!.. Ты специально окружил меня своими людьми, которые должны твердить мне, что я бездарь!.. Ты и Евпатий – вы вдвоем всё это устроили!.. Вы хотели отомстить мне за Аглаю!..

Толик схватил с конторки мадам Лоран увесистое пресс-папье и замахнулся было на Андрея, но тот успел перехватить толикову руку, и пресс-папье с грохотом упало на пол. Андрей крепко уцепил Толика за подбородок и залепил ему несколько звонких пощечин. Толик мгновенно пришел в себя, в глазах появилось привычное плаксивое выражение. Подвывая, как больная собака, он бессильно опустился на колени.

– Я заплатил мадам Лоран ещё за неделю!.. – Андрей демонстративно швырнул на конторку несколько купюр. – Но это последнее, что я для тебя делаю. Дальше помогай себе сам!