Поэтический мир прерафаэлитов - Теннисон Альфред. Страница 7

Разница между прерафаэлитами и парнасцами существенна: субъективность прерафаэлитской мечты и парнасское стремление к объективности, даже прохладности стиха. Но сходных черт больше, главное — это культ красоты и уход от низкого практицизма века. Пусть прерафаэлитов скитания уводят в глубины мифа и сказки, а парнасцев — в экзотические страны (де Лиль) и прошедшие эпохи (Эредиа), но сам дух странничества их роднит. Николай Гумилев, как известно, переводил Теофиля Готье и считал его одним из четырех краеугольных камней акмеизма. Но Россетти его тоже привлекал; еще в 1906 году в цикле «Беатриче» (по-видимому, посвященном Анне Горенко) он упоминает его имя как мастера-ювелира и пилигрима Любви:

Жил беспокойный художник.
В мире лукавых обличий —
Грешник, развратник, безбожник,
Но он любил Беатриче.
Тайные думы поэта
В сердце его прихотливом
Стали потоками света,
Стали шумящим приливом.
Музы, в сонете-брильянте
Странную тайну отметьте,
Спойте мне песню о Данте
И Габриеле Россетти.
VIII

После Первой мировой войны в мире все круто изменилось. «Обветшалые кумиры» в искусстве были решительно свергнуты (или сброшены с парохода современности). Не избежала подобной участи и поэзия прерафаэлитов. Само прилагательное «викторианский» приобрело тогда негативный смысл, — что зафиксировано словарями английского языка. Едва ли это справедливо: лицемерие, ханжество и эгоизм существовали в обществе и до, и после викторианского периода, который в этом отношении вряд ли особенно выделялся.

Как пишет К. Рикс, было особое обстоятельство, вызвавшее столь сокрушительную атаку на викторианскую поэзию, помимо естественной смены поколений. Подъем новой литературы в первый послевоенный период совпал с утверждением литературной критики как научной дисциплины. Апостолы модернизма соединились с академическими учеными в беспрецедентный союз, и ущербность викторианской поэзии была, так сказать, «доказана». Главную скрипку в этом ансамбле играл влиятельный критик Ф. Р. Ливис, а истинным вдохновителем был Томас Элиот, чего Ливис не скрывал: «Именно мистер Элиот наиболее полно объяснил нам всю слабость этой традиции» [18].

Потребовалось смена не одного, а двух поколений, чтобы читатели и критики избавились от трепета перед почти безраздельно господствовавшим авторитетом. Викторианский период в искусстве реабилитирован и привлекает к себе все большее внимание. Теперь мы можем по достоинству оценить и достижения викторианской поэзии: драматические монологи Браунинга, уникальную поэзию нонсенса и, конечно, творчество прерафаэлитской школы. Как писал Мандельштам в 1914 году:

И не одно сокровище, быть может,
Минуя внуков, к правнукам уйдет…

С прерафаэлитами в точности так и получилось.

АЛЬФРЕД ТЕННИСОН

ALFRED TENNYSON

Поэтический мир прерафаэлитов - i_001.jpg
Джеймс Мадд ФОТОПОРТРЕТ АЛЬФРЕДА ТЕННИСОНА, 1-го БАРОНА ТЕННИСОНА 1861 Национальная портретная галерея, Лондон

АЛЬФРЕД ТЕННИСОН (6 АВГУСТА 1809–6 ОКТЯБРЯ 1892)

Виднейший английский поэт XIX века; поэт-лауреат с 1850 г. Родился в Сомерсби (Линкольншир) в семье священника. Получил образование в Тринити-Колледже Кембриджского университета. Продолжил в своем творчестве традиции Озерной школы. Основные мотивы поэзии Теннисона — патриархальные нравы прошлого, сельская идиллия, семейные ценности, самоотверженная любовь; источником вдохновения поэту служат классическая античность, героическое средневековье, народные предания и легенды. Широкую известность Теннисону принесли сборник элегических стихотворений «In Memoriam А.Н.Н.» (1850), посвященный трагической смерти друга, поэмы «Мод» (Maud, 1855) и «Принцесса» (The Princess, 1847) и в особенности цикл «Королевские идиллии» (Idylls of the King) — стилизованный пересказ легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Многие цитаты из произведений Теннисона в английском языке стали крылатыми; фраза «Бороться и искать, найти и не сдаваться» из стихотворения «Улисс» вошла в русский язык. Теннисон — девятый по частотности цитирования автор, согласно «Оксфордскому словарю цитат».

Прерафаэлиты лично познакомились с поэтом в 1849 г., когда Теннисон начал позировать скульптору Томасу Вулнеру, члену Братства, получившему заказ на медальон с изображением поэта. У. Х. Хант, Д. Г. Россетти, Дж. Э. Миллес, Э. Сиддал искренне восхищались поэзией Теннисона. На сюжеты его произведений художники-прерафаэлиты создали немало картин: «Леди Шалотт» У. Х. Ханта и Дж. У. Уотерхауса, «Леди Клер» Дж. У. Уотерхауса, «Мариана» и «Канун святой Агнессы» Дж. Э. Миллеса, «Король Кофетуа и нищенка» Э. Бёрн-Джонса и многие другие. Работами прерафаэлитов украшено первое иллюстрированное издание А. Теннисона, «Стихотворения», опубликованное в издательстве Эдуарда Моксона в 1857 г. В списке из 57 имен «Бессмертных», составленном У. Х. Хантом («не существует иного Бессмертия, нежели то, что сосредоточено в этих именах»), значится и имя Теннисона — отмеченное одной звездочкой. Среди горячих почитателей таланта Теннисона была сама королева Виктория, даровавшая поэту титул баронета в 1884 г. — так Теннисон первым стал пэром Англии, получившим титул благодаря поэтическим заслугам.

ST. AGNESʼ EVE

Deep on the convent-roof the snows
    Are sparkling to the moon:
My breath to heaven like vapour goes;
    May my soul follow soon!
The shadows of the convent-towers
    Slant down the snowy sward,
Still creeping with the creeping hours
    That lead me to my Lord:
Make Thou my spirit pure and clear
    As are the frosty skies,
Or this first snowdrop of the year
    That in my bosom lies.
As these white robes are soil’d and dark,
    To yonder shining ground;
As this pale taper’s earthly spark,
    To yonder argent round;
So shows my soul before the Lamb,
    My spirit before Thee;
So in mine earthly house I am,
    To that I hope to be.
Break up the heavens, О Lord! and far,
    Thro’ all yon starlight keen,
Draw me, thy bride, a glittering star,
    In raiment white and clean.
He lifts me to the golden doors;
    The flashes come and go;
All heaven bursts her starry floors,
    And straws her lights below,
And deepens on and up! The gates
    Roll back, and far within
For me the Heavenly Bridegroom waits,
    To make me pure of sin.
The sabbaths of Eternity,
    One sabbath deep and wide —
A light upon the shining sea —
    The Bridegroom with his bride!