Рейнеке-лис - фон Гёте Иоганн Вольфганг. Страница 7

Спешно подрясник набросив. С двусвечным шандалом бежала,

Всех возглавляя, кухарка. Мартынчик увесистой палкой

Вооружился проворно — и начал с кстом расправляться:

Бил его немилосердно—и глаз, наконец, ему вышиб.

Все колотили кота. С острозубыми вилами патер

Тут подоспел, — самолично разбойника думал прикончить.

Смерть свою Гинце почуял: с отчаянья бешено прыгнул,

Патеру в пах угодил, искусал, исцарапал опасно,

Страшно его осрамил — и за глаз расквитался жестоко.

Крикнул тут патер — и наземь упал, и сознанья лишился.

Неосторожно ругнулась кухарка: сам черт, вероятно,

Чтобы напакостить ей, эту штуку устроил! И дважды,

Трижды клялась, что готова последних пожитков лишиться,

Лишь бы такого несчастья с хозяином не приключилось!

Даже клялась, что когда бы и клад золотой отыскала,

Клада бы не пожалела она, — обошлась бы! Скорбела

Так о хозяйском стыде и тяжелом увечье кухарка.

С плачем попа, наконец, унесли и в постель уложили, —

Гинце оставили в петле, о нем позабыв совершенно.

Гинце злосчастный, один, в незавидном своем положенье,

Тяжко избитый, жестоко израненный, к смерти столь близкий,

Жаждою жизни охвачен, грыз торопливо веревку.

Думал он: «Вряд ли от этой великой беды я избавлюсь!»

Все же ему посчастливилось: лопнула петля! О радость!

Как он пустился бежать из проклятого этого места!

Прыгнул в дыру — и на волю, и по дороге понесся

Прямо к дворцу королевскому, так что наутро и прибыл.

Ну, и ругал он себя: «Попутал дьявол поддаться

Хитрым, бессовестным козням предателя Рейнеке-лиса!

Вот возвращаешься ты, неудачник, с выбитым глазом,

Весь так ужасно избит, и так пред двором опозорен!»

Гневом горячим король воспылал, — угрожал вероломцу

Смертью без всякой пощады. Собраться велел он совету.

Вот все бароны его, мудрецы все его и собрались.

Задал король им вопрос: «Ну как, наконец, нам злодея

Все же к ответу привлечь после всех его преступлений?»

Жалобы снова посыпались кучей на лиса. И снова

Выступил Гримбарт-барсук: «Конечно, в судилище этом

Есть немало господ, враждебно настроенных к лису,

Но да не будет никем нарушено право барона [18]:

В третий раз надлежит нам затребовать Рейнеке. Если ж

Вновь уклонится он, можно его осудить и заочно».

«Я опасаюсь, — король возразил, — что никто не решится

С третьей повесткой отправиться к личности столь вероломной.

Лишним глазом никто не богат. Да и кто б согласился

Из-за преступника подлого жертвовать собственной жизнью

Или здоровье на карту поставить, и то — без гарантий

Видеть его на суде? Таких смельчаков мы не знаем…»

Громко барсук заявил: «Государь мой король, соизвольте

Мне эту честь предоставить, — я с поручением справлюсь, —

Будь там, что будет со мною! Официально от вас ли,

Сам от себя ли приду я, — вам приказать остается».

Принял король предложенье: «Вам совокупность и фактов

И обвинений известна, но с толком за дело беритесь:

Это ведь очень опасный субъект…» И Гримбарт ответил:

«Что же, рискну! Я надеюсь, что будет он мною доставлен».

Так он и выступил в путь — в Малепартус, лисову крепость…

Рейнеке дома застал он с женой и с детьми, — поклонился:

«Здравствуйте, дядюшка Рейнеке! Вы, столь ученая личность,

Муж многоопытный, мудрый, нас в удивленье повергли:

Как вы могли пренебречь королевским указом? Ведь это —

Я бы сказал — издевательство! Время одуматься! Столько

Жалоб на вас! Отовсюду — прескверные слухи. Пойдемте —

Вот мой совет— ко двору: оттяжкой добра не добьетесь.

Много, много накоплено жалоб на вас у монарха.

В третий, в последний он раз предлагает на суд вам явиться.

Если не явитесь, приговорят и заочно вас к смерти!

Двинет сюда всех вассалов король — и они вас обложат,

В крепости вашей запрут вас, — и вам, и супруге, и детям

Вместе с имуществом вашим гибель грозит, несомненно.

От короля все равно вам не скрыться. Давайте-ка лучше

Вместе пойдем ко двору. Хитроумных уловок в запасе

Хватит у вас. На суде вы их пустите в ход— извернетесь.

Сколько прошли испытаний вы в прежних судебных процессах,

Более сложных, и все-таки вам всегда удавалось

Судьям глаза отвести, осрамив зложелателей ваших».

Так ему Гримбарт сказал, а Рейнеке вот что ответил:

«Дельный совет! Ко двору мне действительно стоит явиться —

Лично себя защищать на суде. Государь, я надеюсь,

Милостив будет. Он знает, насколько ему я полезен,

Знает, насколько другие за это меня ненавидят.

Двор без меня обойтись и не может! Да будь я преступен

В десять раз больше, я твердо уверен: мне стоило б только

В очи взглянуть королевские, поговорить с ним—и смотришь,

Буря в нем стихла. Многие, правда, и числятся в свите

И в королевском совете его заседают, однако

Сердце его ни к кому не лежит. Да и что они смыслят?

Как говорится — ни бэ и ни мэ! На любом заседанье,

Мной посещаемом, я неизменно диктую решенья.

Чуть королю и баронам в делах щекотливого свойства

Нужен совет поумнее, — выручить Рейнеке должен.

Вот и завидуют мне! Приходится их опасаться,

Ибо лишить меня жизни они поклялись. Как нарочно,

Самые злые в фаворе! Вот это меня и тревожит.

Больше десятка их там, и как раз наиболее сильных.

Как я один одолеть их могу? Потому-то я мешкал.

Все же, я думаю, лучше мне будет отправиться с вами

Дело свое защищать. Это будет намного достойней,

Чем проволочкой дальнейшей подвергнуть жену и детишек

Страхам и ужасам: можем и все мы, конечно, погибнуть.

Ясно — король несравненно сильнее меня, я обязан

Выполнить все, что потребует он. Попытаемся, впрочем,

Может быть, в мирную сделку мы как-нибудь вступим с врагами».

Тут он к жене обратился: «Детей береги, Эрмелина.

(Я их тебе поручаю.) Особенно помни о младшем —

Росселе, нашем любимце. У крошки чудесные зубки, —

Вылитый будет отец! А вот и мой Рейнгарт-плутишка!

Он мне не менее дорог. Ты можешь побаловать деток,

Быть с ними мягче, пока я в отлучке. А если счастливо

Вскоре, бог даст, возвращусь, — я в долгу пред женой не останусь».

Так и покинул он дом и ушел с барсуком-провожатым,

И госпожу Эрмелину с детьми без всякой поддержки,

Без руководства оставил, что очень лису огорчило…

Часа еще не успели они отшагать по дороге, —

Рейнеке Гримбарту так говорит: «Мой милейший племянник,

Друг драгоценный! Признаться, я весь трепещу от боязни:

Все я никак не избавлюсь от страшной, навязчивой мысли,

Будто действительно смерти своей я шагаю навстречу.

Вижу теперь пред собой все грехи, совершенные мною.

Ах, не поверите вы тревоге души угнетенной!

Слушайте! Вам я хочу исповедаться! Где же другого

Духовника я достану? А если я совесть очищу,

Разве не легче мне будет предстать пред моим государем?»

Гримбарт ответил: «Сначала покайтесь в грабительстве, в кражах,

В злостных предательствах, в прочих злодействах и кознях — иначе

Исповедь вам не поможет». — «Знаю, — ответил смиренно

Рейнеке, — дайте начать и слушайте с полным вниманьем:

Confiteor tibi, Pater et Mater [19], что пакостил часто

Выдре, коту и всем прочим я, в чем признаюсь, и охотно

Кару готов понести». Барсук его тут прерывает: