Часы от президента - Филатов Никита Александрович. Страница 23
— Где деньги?
— Какие деньги? Ах, вот оно что… Прошу вас! — Владимир Александрович изогнулся и вытянул из-под себя оставленный перед этим в машине сверток.
Шамиль забрал его, отвернулся. Затем отдал команду водителю, и застоявшаяся «нива» начала медленно разворачиваться на дороге…
Все должно было на этот раз окончиться хорошо.
Виноградов уже знал это, но затылком, почти физически ощутил облегчение в момент, когда очередной изгиб трассы навсегда отрезал от них остатки попавшей в засаду колонны и автоматчиков на скалах.
В молчании проехали километра два — впереди машина Шамиля, за ней джип с гвардейцами.
Скорость была приличная. Не такая, конечно, как во время недавней погони, но тоже на грани допустимого — сидящих в «ниве» трясло и швыряло из стороны в сторону.
— Стой! Стой…
Шамиль обернулся с переднего сидения:
— Что такое?
Автомобиль сбавил ход и прижался к обочине.
— Смотри. Вроде, помирает? — Владимир Александрович показал на своего соседа. Тот почти сполз куда-то в узкое пространство между сиденьями и сотрясался от кашля, и судорожной кровавой рвоты.
Шамиль выругался и ударил ладонью о колено:
— Что делать, слушай? Вот, сволочь!
— Аптечка в машине есть?
— Конечно! Всякие медикаменты, туда-сюда…
Виноградов был даже рад представившейся возможности оказаться хозяином положения:
— Вытаскивайте его наружу, только аккуратно.
… Запрокинутое лицо чуть порозовело.
— Делать еще?
— Давай! Все равно уже.
Владимир Александрович нащупал вену и, кажется, попал с первого раза — содержимое ампулы перелилось из шприца в кровь умирающего. Теперь глаза его смотрели на окружающий мир равнодушно, без сожаления и злобы.
— Это ненадолго.
Человек, лежащий на придорожных камнях, разлепил губы и что-то сказал. Шамиль, судя по интонации, ответил отказом, а потом повернулся к Виноградову:
— Он просит, чтобы ты ушел…
— Нет проблем, — майор сделал движение, чтобы встать. Все люди Шамиля остались поодаль, у машин, и он тоже не прочь был оставить умирающего наедине с их командиром.
— Но я сказал, что ты не понимаешь по-нашему.
— Так и есть.
— Сиди. Можешь понадобиться.
Фраза прозвучала совсем невежливо. Владимир Александрович хотел даже напомнить, что не служит в республиканской гвардии и вообще не понял толком, что произошло — но предпочел пока на обострение не идти.
— Ладно. Беседуйте!
Шамиль кивнул и сразу же приступил к делу.
Он спрашивал.
Мужчина отвечал. Иногда начинал говорить сам, но быстро уставал, заходился в кашеле — и Виноградову приходилось использовать все скудные медицинские навыки и подручный аптечный запас, чтобы привести умирающего в чувство.
Владимир Александрович понимал только отдельные слова, такие как: «журналист», «заложник»,»доллар»… Было ещё несколько терминов и выражений, заимствованных из русского языка, но в правильности их восприятия майор был не совсем уверен.
Так продолжалось минут десять.
Потом лежащий на камнях человек сказал что-то насчет Аллаха, закрыл глаза и затих.
— Эй, чего он? — Тронул Виноградова за рукав Шамиль. — Все?
— Все, — подтвердил Владимир Александрович, проделав необходимые манипуляции с веками и пульсом.
Затем протер ладони мокрой от спирта марлей:
— Ну? Может, обьяснишь теперь?
Шамиль поднялся во весь рост и молча, сверху вниз начал рассматривать Виноградова. Владимир Александрович тоже встал с корточек и этим уравнял шансы.
— Ладно… Слушай!
Судя по тому, что услышал майор, его собственные представления о степени человеческой низости были так же далеки от реальности, как мечты курсистки прошлого века.
Оказывается журналистов никто не похищал. Они сами, добровольно сделались «заложниками» кровожадных бандитов.
— Зачем? Славы захотелось? — Поморщился Виноградов.
— Не только…
Страсть Самошина к игре давно уже привела его к состоянию, которое принято деликатно называть «серьезными финансовыми затруднениями». А хозяин того самого казино, которое любил посещать молодой человек, был по странному совпадению уроженцем ныне мятежной горной республики — и даже возглавлял в городе диаспору своих соплеменников.
Некоторое время на проигрыши молодого человека смотрели сквозь пальцы, используя его в качестве «карманного журналиста» и источника в средствах массовой информации. Но когда долги перешли грань, отработать которую мелким стукачеством и заказными репортажами Самошин уже никогда бы не смог, его пригласили на беседу в лесок…
Оттуда изворотливый телевизионщик вышел не только живым-невредимым, но и с одобренным планом компенсации ущерба. Идея заключалась в том, чтобы инсценировать похищение сьемочной группы, получить выкуп и поделить его по справедливости.
В случае успеха Самошин с Гвоздюком получали по двадцать пять тысяч и всемирную славу, а организаторы и исполнители операции — всего лишь жалкие полторы сотни тысяч долларов…
Остальное было делом техники.
Гвоздюк согласился сразу, после первой же бутылки — риска никакого, но деньги реальные. Неделя потребовалась на то, чтобы через постоянно действующие криминальные каналы организовать «встречу» в горах, потом какое-то время готовились «сенсационные материалы», как повод для начала «журналистского расследования», ещё несколько дней корпункт согласовывал в Москве командировку.
Наконец, Самошин с оператором прилетели в район трубопровода. Поснимали для виду пару дней, а потом… «Похищение» прошло как по нотам — водитель из местных все везде подтвердил, шум в прессе поднялся неимоверный, забила в колокола общественность!
Немного подержав всех в напряжении и неизвестности, организаторы акции разослали по дюжине адресов видеокассету с сюжетом о Самошине и Гвоздюке и требованиями выкупа.
Сначала Москва вместе с официальными властями республики пыжилась и надувала щеки. И те, и другие грозились стереть террористов в порошок, призывали к принципиальности, категорически отвергая любой торг с преступниками… Но потом страсти чуть поутихли, и вскоре на базу, где скучали «заложники» пришла весть о готовности заплатить за журналистов требуемую сумму.
Затем сообщили о том, что деньги уже тайком переправлены из России на базу республиканской гвардии и вскоре предстоит обмен.
Однако, следующим вечером в дом, где спали «заложники» пробрался пользуясь беспечностью охраны некий человек. Он предьявил журналистам записку от Виноградова, сообщил о предстоящем штурме базы, о способах сигнализации и о том, что в какой момент боя делать.
Самошин, разумеется, сообщил о визите своим деловым партнерам. Шпиона схватили и выяснив, кто он и зачем послан, довольно быстро замучили до смерти на глазах у обоих русских. Затем банда снялась с базы, предварительно оборудовав её минами и «наглядной агитацией» в виде изуродованного трупа.
Конечно, Самошин тоже переживал кровавые последствия своего «сотрудничества» с преступниками. Но его оператор… Гвоздюк просто-напросто сорвался. Он вообще был послабее характером, к тому же — пьяница, последнее время сутками находившийся на грани истерики.
В новом секретном убежище Виктор Гвоздюк, рыдая, сыпал угрозами все рассказать первому встречному менту, когда их выпустят на свободу. Разумных доводов и аргументов он не воспринимал, и Самошину не оставалось ничего другого, кроме как вновь призвать на помощь «партнеров».
Журналист собственноручно поднес другу стакан водки с растворенной в нем ампулой. «Лекарство» подействовало, и через несколько минут можно было диагностировать тихую и почти безболезненную смерть Гвоздюка от острой сердечной недостаточности.
А вскоре пришло известие, что полковник Асхабов решил все же играть честно. Те, кому положено, получили валюту и оставили в условленном месте «мазду» с Самошиным и тело покойного Гвоздюка.
После этого участникам «похищения» и расправы над близким родственником знаменитого Шамиля надо было срочно сматываться за кордон, в Россию. Но перевалы и горные тропы перекрыли усиленные наряды республиканской гвардии, поэтому пришлось выжидать момент.