Моя тайная война - Филби Ким. Страница 11

В Бьюли учились и мои старые друзья-испанцы из Брикендонбери, которым наконец представилась возможность немного поработать. После первого же разговора с ними они прозвали меня "el comisario politico" (политический комиссар (исп.). - Прим. пер.). Возможно, это были те самые испанцы, которых мой старый коллега Питер Кемп встречал на берегу озера Лох-Морар, близ Арисейга. В своей поучительной книге "Без знамен и знаков отличия" Кемп писал о них: "Мерзкая шайка убийц; и мы не пытались с ними общаться" (мое мнение об Испании и испанцах, естественно, отличается от мнения Питера Кемпа, который во время гражданской войны воевал на стороне генерала Франко, однако я полностью согласен с описанием того потрясения, которое Кемп испытал при первой встрече с начальником испанского отделения УСО Хью Куэннеллом. - Прим. авт.) -(примечательный случай интуитивного суждения).

Лично я считаю, что, после того как ими чуть ли не целый год помыкало британское правительство, они вправе были убить любого человека в форме английского офицера. Однако они проявляли сдержанность.

С чувством печали вспоминается группа голландцев, которые прошли в школе первый курс. После провала одной операции многих из них вскоре послали на верную смерть. Бывший офицер абвера Гискес написал о том, как в Голландии немцы захватили радиста УСО и заставили поддерживать связь с Англией. В результате голландцев группу за группой сбрасывали в руки, немцев. При последующем расследовании, кажется, установили, что захваченный радист успел передать Центру сигнал о том, что он находится в руках немцев. Видимо, его сообщение то ли неправильно расшифровали, то ли просто оставили без внимания.

Вскоре после открытия школы Альберто Тарчиани и его друзья прислали туда партию итальянцев-антифашистов, завербованных в лагерях для итальянских военнопленных в Индии. Им не повезло с английским офицером, которому их поручили. Он отлично владел итальянским языком и принадлежал к тем солдафонам, что любят покрикивать на подчиненных. Я без особого сочувствия к нему частенько думал, что рано или поздно он получит стилет под ребро.

Учились в Бьюли также два француза. Им поручили какое-то специальное задание, которое они тщательно скрывали. Один из них принадлежал к правым, другой - к левым, но оба питали острую ненависть к Виши. Они оказались моими лучшими учениками и через две недели выпускали превосходные листовки. Я упоминаю об этом потому, что французы были чуть ли не единственными слушателями, кто проявлял какой-то интерес к политике и политической пропаганде. Другие являлись, видимо, более подходящим материалом для УСО: храбрые, поддающиеся обработке, готовые выполнить все, что им прикажут, не переживая за будущее Европы.

Лично я представлял тоже плохой материал для УСО, поскольку меня прежде всего волновала именно судьба Европы. Военная обстановка становилась все хуже и хуже. Греческая армия в результате боев с итальянскими войсками в Албании к весне почти утратила боеспособность. За апрельской югославской революцией, которую УСО ставило себе в какой-то степени в заслугу (наши люди там были, но post hoc, ergo propter hoc - "после этого" не означает "вследствие этого" (лат.) - Прим. авт.), сразу же последовало вторжение в Югославию и оккупация Греции. Затем случилось самое худшее - потеря Крита, для обороны которого Англии следовало бы выделить достаточные средства. Удержание залива Суда явилось бы существенной компенсацией за потерю Балкан. Однако такие вопросы трудно было обсуждать в той среде, где действительное положение вещей прикрывалось стремлением сохранить присутствие духа. Тем временем назревали более значительные события.

Однажды утром мой ординарец принес мне чашку чая и разбудил меня словами: "Он пошел на Россию, сэр". Прочитав две довольно поверхностные лекции о методах пропаганды, я вместе с другими преподавателями пошел в столовую. Всех терзали сомнения в этой запутанной ситуации. На чью сторону встать, когда Сатана пошел войной на Люцифера? "Боюсь, русским придет конец",- задумчиво сказал Манн. Многие с ним согласились, некоторые даже со злорадством. Дух добровольцев, собиравшихся в Финляндию, был еще жив. Дебаты, однако, вскоре прекратились, так как объявили, что вечером выступит Черчилль с обращением к народу. Самое разумное для рядовых англичан было подождать, пока выскажется премьер-министр.

Черчилль разрешил проблему. Когда он кончил речь, Советский Союз уже стал союзником Англии. Сотрудники школы одобрили это, и все встало на свои места. Однако через несколько дней беспокойство вновь охватило людей, так как из Лондона просачивались компетентные оценки способности Красной Армии оказать сопротивление Германии. Русский отдел разведывательного управления военного министерства, предсказывая продолжительность русской кампании Гитлера, колебался между тремя и шестью неделями. Специалисты УСО и СИС придерживались примерно такого же мнения. Наиболее оптимистичный прогноз, который я слышал в те дни, приписывали бригадиру Скейфу, работавшему тогда, по-моему, в управлении политической войны. Он сказал, что русские продержатся "по меньшей мере три месяца, а может быть, и гораздо дольше". Как написал однажды Ивлин Во, "он попал прямо в точку".

Теперь, как никогда, мне необходимо было уехать подальше от рододендронов Бьюли. Следовало как можно скорее найти подходящее место. Вскоре представилась многообещающая возможность. Во время редких поездок в Лондон я обычно навещал Томми Харриса на Честерфильд-Гарденс, где он жил, окруженный сокровищами искусства и в атмосфере haute cuisine et grand vin (изысканная кухня и дорогие вина (франц.), - Прим. пер.). Харрис придерживался мнения, что хороший стол не портят пятна от вина. Я уже говорил, что после расформирования училища в Брикендонбери Харрис поступил в МИ-5. Как-то, по-моему в июле, он спросил, не интересует ли меня работа, для которой требуется хорошее знание франкистской Испании. Он объяснил, что работа будет не в МИ-5, а в СИС.

Чтобы понять смысл предложения Харриса, необходимо предварительно коротко изложить вопросы, которые подробно будут рассмотрены в последующих главах. СИС ведала всей секретной разведывательной работой на иностранных территориях - как шпионажем, так и контрразведкой. МИ-5 занималась вопросами контрразведки и государственной безопасности в Англии и на всех английских заморских территориях. Контрразведывательный отдел СИС, известный как пятая секция, и МИ-5 составляли фактически две стороны одной медали. Главной задачей пятой секции было заблаговременно добывать информацию о шпионских операциях против Англии, готовящихся извне. Само собой разумеется, что достоверное заблаговременное предупреждение, получаемое от пятой секции, должно было помогать МИ-5 обеспечивать безопасность страны.

По словам Харриса, пятая секция не справлялась с этой задачей. МИ-5 решительно нажимала на СИС, требуя улучшения работы пятой секции и даже угрожая заняться этими вопросами своими силами. Конечно, подобное расширение функций МИ-5 могло произвести только правительство, и некоторые должностные лица готовы были довести этот вопрос до самых верхов. СИС поэтому уступила давлению МИ-5 и значительно увеличила бюджет пятой секции для содержания дополнительного штата. Поскольку большая часть немецких разведывательных операций против Англии проводилась с Пиренейского полуострова, то наибольшее расширение штата - с двух офицеров до шести - намечалось провести в подсекции, занимавшейся Испанией и Португалией. Харрис сообщил мне, что начальник пятой секции Феликс Каугилл подыскивает человека, знающего Испанию, который возглавил бы расширенную подсекцию. Харрис сказал, что в случае моего согласия он может предложить мою кандидатуру и очень надеется на успех.

Я решил принять это предложение, но попросил у Харриса несколько дней на размышление. Могли возникнуть какие-то препятствия. Во всяком случае, решение надо было тщательно обдумать. Пятая секция находилась в Сент-Олбансе. Это было не идеальное место, но гораздо лучше, чем Бьюли. Новая работа потребует от меня установления личных контактов с другими отделами СИС и с МИ-5. Можно было предполагать, что к этому делу проявит интерес министерство иностранных дел, не говоря уже о военных министерствах. Случайно я узнал, что архивы СИС тоже расположены в Сент-Олбансе, в соседнем с пятой секцией помещении. Оценивая отрицательные стороны этой работы, я мог отметить лишь, что она не во всех отношениях соответствует той, какую бы я выбрал сам. Испания и Португалия находились теперь далеко на флангах моих действительных интересов, однако то же самое, но в еще большей степени можно было сказать и о Бьюли.