Шпион, которого я любила - Филби Элеонора. Страница 16

Он так и не сказал мне, как он вообще попал в «Украину». Он мог встретиться там с Лонсдейлом, но это было маловероятно. С возможностью выбирать квартиры по всей Москве КГБ вряд ли стал связываться с гостиницей, которую западные корреспонденты облюбовали как место встречи. Я подумала, что Маклины жили близко к «Украине», на той же стороне реки.

В начале января Мелинда позвонила мне на грани истерики: «Мне ужасно плохо, – плакала она. – Дональд стал совершенно невыносимым, и я больше не могу с ним жить. Я перебираюсь в комнату Тики (ее сын), а он будет в одной комнате с отцом». Она казалась такой беспомощной, заплаканной и разбитой, что я согласилась приехать и помочь ей. Вдвоем мы передвинули мебель и обставили одну из двух спален. У нее в комнате был свой параллельный телефон, проигрыватель и несколько репродукций хорошо известных импрессионистов. Это была уютная, маленькая пещерка.

В Новом году у Кима появилась привычка все чаще уходить из дому. Я предположила, что он стал больше работать над книгой Лонсдейла, но, возвращаясь домой, он иногда бывал таким пьяным, что я удивлялась тому, как с ним могла работать его секретарша. Он также начал подолгу звонить по телефону из нашей квартиры, никогда не объясняя, с кем или о чем он говорил. Иногда до меня доносилось отдельное слово, сказанное по-русски. Вначале я предположила, что эти звонки связаны с его работой, но потом перехватила его взгляд и поняла, что он говорил с женщиной. Я подумала, что он завел небольшой роман с русской женщиной, пока я была в Америке, и эта связь несомненно должна была подойти к концу.

Мне не с кем было поделиться, кроме Мелинды. «Слушай, – сказала я ей однажды, – я беспокоюсь о Киме. Он слишком много пьет, он стал такой нервозный и подавленный, что временами я думаю, он меня больше не любит».

Мелинда посмотрела на меня без всякого сожаления: «Он любил, – сказала она, – до недавнего времени».

Я ощутила неожиданную враждебность. Но на этой стадии я еще не могла выразить в словах свои подозрения. Я испытала только крошечное, прилипчивое сомнение.

8. Я ТЕРЯЮ КИМА

Ранней весной, когда все мы чувствовали себя на пределе, Мелинда предложила провести уик-энд на ее даче. В тот год мы купили новые лыжи, которые хотели опробовать на лесных дорожках.

Именно на этот уик-энд пришелся день Святого Патрика, и, чтобы отпраздновать его достойным образом, я перед отъездом приготовила водку по старому турецкому рецепту: накрошила в бутылку кусочки лимонной кожуры и поставила ее на ночь в морозильник.

(…)С лыжной прогулки мы вернулись на дачу, зажгли печку, откупорили бутылку «лимонки» и уселись за обед. После обеда, в тишине и уюте дачи Ким попросил меня почитать вслух отрывки из книги «Берджес и Маклин», которую он недавно получил из Англии. Они с Мелиндой особенно хотели, чтобы я прочитала главу под названием «А теперь, Мелинда», где описывалось ее бегство с детьми из Швейцарии в Советский Союз. По глупости я согласилась.

Я помню, что в этой главе, в дешевом голливудском стиле, Мелинда описывалась как женщина необычайной смелости, действовавшая с «хитростью и отвагой львицы, защищавшей свое потомство». По мере того как я читала, Мелинда становилась все бледнее и беспомощнее. Она играла роль отважной маленькой женщины, и я видела, что Ким на это уже купился.

Мы рано пошли спать.

На даче были две маленькие комнаты на одного и одна – на двоих. Ее Мелинда взяла себе, поэтому впервые за всю нашу супружескую жизнь нам с Кимом пришлось спать в разных комнатах под одной крышей. Когда я проснулась утром, под обычное «Чай, дорогая!», то обнаружила, что Ким с Мелиндой встали уже несколько часов назад и пили чай в кухне, обсуждая проблемы детей Мелинды.

После завтрака Мелинда отправилась в свою комнату дочитывать «Берджес и Маклин», поскольку Ким не хотел, чтобы она брала домой эту книгу, которую Дональд так ненавидел.

У Кима распухло запястье, и вместо лыжной прогулки он пошел в соседнюю деревню, где успел выпить. Мне было совершенно ясно, что он напился нарочно. Когда за нами приехала машина, чтобы отвезти нас обратно в Москву, Ким едва мог стоять на ногах. Мы помогли ему забраться в машину.

«Зачем он это делает?» – спросила я Мелинду, но она только улыбнулась. Возможно, мне надо было ей сказать: «Я знаю, что ты пытаешься отбить у меня мужа. Оставь его в покое». Но я ничего не сказала.

(…) С тех пор Ким редко бывал дома. Оказалось, что его работа с Лонсдейлом требовала все больше времени, но я была уверена, что все это время он проводил с Мелиндой. Однажды Ким сказал мне, что вернется поздно. Когда он ушел, я позвонила Мелинде, чтобы услышать от ее горничной, что она тоже уехала на целый день. К тому времени, когда он приходил домой, она успевала накачать его вином до такой степени, что толку от него уже не было.

Через две-три недели после поездки на дачу я не выдержала. Я весь день была одна; погода была ужасной, а квартира – удушающей; была Пасха, и на этот раз для меня не было даже цветов. И тогда я спросила Кима прямо в лоб: «Что происходит, черт подери?»

«Мелинда так несчастна, – ответил он. – Дональд – импотент. Она мучилась с ним пятнадцать лет, и я чувствую себя частично виноватым. Я должен постараться скрасить остаток ее жизни».

«А как же с моей жизнью?» – спросила я.

«Я не хочу, чтобы ты уехала, – сказал он. – Разумеется, ты можешь остаться. Ты ведь знаешь, что я к тебе очень привязан, и Мелинда понимает мои чувства к тебе».

«Но что мне тут делать? – спросила я. – Стать помощницей экономки по уходу за птицами?»

Тогда он спросил: «Ты не возражаешь, если я ей позвоню?»

«Звони».

И он позвонил, а я сидела рядом и слышала, как он сказал: «Наконец, Элеонора знает о нас. Да, конечно, она переживает это очень тяжело, но это – большое облегчение, не так ли?» Он обещал позвонить ей наутро. И позвонил. С тех пор он звонил ей каждое утро, назначая свидания и строя планы, не думая о моих чувствах и не заботясь о том, что я могу его услышать. В конце концов, я уже не могла это вынести и сказала: «Может быть, ты будешь звонить из другого места?»

К нам пришел Сергей, и они с Кимом говорили в кабинете. Сергей вышел оттуда очень расстроенным, и, когда я, как обычно, предложила ему выпить с нами чаю, он сухо отказался: «Нет, нет, спасибо. Сегодня я не могу. Я должен идти». Ким несомненно сказал ему, что я собралась уезжать, а он собирается жениться на миссис Маклин.

18 мая 1965 года Элеонора Филби навсегда покинула Советский Союз, а Ким Филби женился на москвичке Руфине. В 1988 году он умер в Москве от рака легких.