Причина жизни - Фильчаков Владимир. Страница 29

— Ладно тебе, нету ничего, — примиряюще сказал Гоша, — А гастрономы?

— А ты в них был? Пусто там, шаром покати! Давай, давай иди, ищи брикет!

Гоша пожал плечами, подошел к окну, выглянул, запоминая место. Спустился, поискал брикет, нашел почти сразу, вернулся, протянул брикет Вале.

— То-то! — сказала Валя уже миролюбиво. — А то — раз! — выбросил. Ты откуси давай, не куксись!

Гоша взял брикет, с сомнением посмотрел на него, потом откусил маленький кусочек, пожевал.

— Да больше кусай, больше!

Он откусил еще. Эта штука была похожа на рыбную котлету. Гоша сел рядом с Валей, проглотил кинзилит, откинулся на спинку, закрыл глаза.

— Эй, ты что? — Валя рассмеялась. — Кайфа ждешь, что ли?

— Ну да, — он посмотрел на нее удивленно. — А для чего вы его едите-то?

— Эх, голова, — Валя снова рассмеялась, — Не будет кайфа тебе, не жди. Эту штуку едят не из-за кайфа.

— А из-за чего?

— Чтобы наесться. Ну, и не только. Без этой штуки здесь нельзя оставаться. Уносит назад.

— Назад?

— Ну да, назад. Что тут непонятного? Знаешь, я в институте уже полгода не была, а здесь постоянно. Это благодаря кинзилиту. Понял?

— Понял, — глухо сказал Гоша, возвращая брикет. — По мне так лучше с голоду сдохнуть, чем возвращаться сюда. Что тебя здесь привлекает?

Валя пожала плечами, взгляд ее остановился.

— Здесь другая жизнь, — медленно сказала она.

— Это точно, — согласился Гоша. — Только люди тут какие-то странные. Я его посылаю открытым текстом, а он уходит и даже морду мне не пытается начистить, хотя ему это — раз плюнуть.

— Да это вообще дебил! — Валя потемнела лицом. — Как только сюда такие попадают? Сейчас здесь скучно, конечно, народу мало, а вообще тут весело. Словом, другая жизнь.

— Понятно, — Гоша покивал. — Так ты расскажешь мне про Черный квартал?

— А? Ну да. Квартал. Дурное место, все от него шарахаются как черт от ладана. А тебе зачем он?

— Меня Ермаков попросил помочь.

— Ах, Ермаков. Погоди, а кто это — Ермаков?

— Мэр здешний.

— А… А он тоже здесь, что ли? Впрочем, какая мне разница? Ну так вот. Квартал в двух шагах отсюда. Его стеной обнесли и калиток не оставили. Туда только дурак может пойти. Страшное место. Дома какие-то не такие, мертво все, пусто. Знаю одного парня, он туда пошел. И что? И сгинул там! И еще знаешь, что говорят? — Валя наклонилась к нему и громко прошептала:

— Что тот, кто в квартале пропал, и в жизни исчезает. Так что я тебя туда не пущу, и не мечтай. Я все-таки тебя любила.

— Любила… — с тоской сказал Гоша.

— Ну да… — Валя замолчала, затуманилась, отвернулась. — Может, и теперь люблю, — пробормотала тихо, но Гоша услышал.

— Правда?!

— Ну правда, правда! — она вскинула на него глаза, посмотрела вызывающе. — Только что с этого? Ничего.

— Ладно, — Гоша хлопнул ладонью по коленке, встал. — Больше ничего не расскажешь про квартал? — Валя пожала плечами, промолчала. — Вообще-то все это я уже слышал. Пойду, взгляну хоть на него.

— Я с тобой!

— Зачем? Сиди тут, ешь свой кинзилин.

— Кинзилит. Ну как ты запомнить не можешь?!

— А оно мне надо — запоминать? Я здесь жить не хочу.

— Я все равно с тобой! — Валя ухватила его за руку. — Вдруг ты полезешь туда, кто тебя тогда удержит? Я!

— Ладно, пошли, — усмехнулся Гоша. Когда они спускались по лестнице, Гоша вдруг остановился и спросил:

— Чем тебе нравится здешняя жизнь?

— Ничем, — Валя пожала плечами. — А что?

— Да так, — Гоша повернулся, пошел дальше, — просто интересно, чего хорошего находят люди в этом пустом городе.

Они вышли из подъезда, прошли п.о двору и выбрались на проспект. Ветер усилился, стало холоднее, Валя зябко куталась в свою курточку, щурилась от ветра.

— А знаешь, — медленно произнесла она, — я, пожалуй, скажу тебе, ЧТО мне нравится в здешней жизни. Свобода. Да, свобода.

— Свобода, — Гоша задумался, — Да, ради свободы можно жрать этот, как его, кинзилин.

— Кинзилит, — вздохнула Валя.

— Неважно. Как он действует-то?

— Ты у МЕНЯ спрашиваешь? Понятия не имею, — она пожала плечами. — Я даже не знаю, откуда он здесь берется.

— А ты где его берешь?

— У торговцев. Такой брикет, как у меня, стоит пятьсот рублей.

— Да, ты говорила. Невкусный он какой-то.

— Так ведь другой еды тут нет. О! Вот он!

Они остановились, и Гоша увидел Черный квартал. Квартал как квартал, только обнесенный стеной из бетонных, вертикально установленных плит. Верхушку стены венчала двойная линия колючей проволоки. На стене огромными черными буквами написано: «Запретная зона». За стеной стояли обыкновенные дома, запущенные и неживые, как и все дома в этом городе. Гоша постоял, прислушался к своим ощущениям, сказал:

— Ну, и чем же он ужасен, этот квартал? Валя зябко поежилась, ничего не ответила.

— Ничего необычного, — продолжал Гоша, подходя поближе к стене и трогая шершавый бетон. — Как бы через стену перелезть?

— Ты что?! — Валя вцепилась в его руку, потянула назад. — Совсем рехнулся? Отойди подальше! Да отойди же, вот мучение!

— Да ладно тебе, — сказал Гоша, поддаваясь. — Что за паника, не понимаю? Смотрю я на этот квартал и ничего не чувствую. Ну дома и дома, только стенкой огороженные. Ты говорила, у него вид ужасный. Может, это кинзилин на вас так действует?

— Кинзилит, — вздохнула Валя, — Я не знаю, что на меня действует, только я знаю, что там люди пропадают. Понимаешь?

— Да понимать-то я понимаю, — сказал Гоша, — Про Светлый квартал то же самое говорили, что оттуда не возвращаются. Но мы же с тобой вернулись!

— То Светлый, а то Черный. Как ты думаешь, почему его Черным назвали?

— Да какая мне разница — почему? Ладно. Тебя я с собой не зову. Пойду один. И не удерживай меня! Не удержишь. Ты от меня ушла? Ушла. Значит, я тебе не нужен был. Ну и какое тебе дело до меня? Пропаду так пропаду. Может быть, мне хочется пропасть? Этакое элитное самоубийство, с острыми ощущениями. Молчи. Не перебивай… — Гоша помолчал. Ладно, это все бравада, болтовня. Мне большие бабки обещали. Очень большие. Вот и весь сказ.

— Понятно, — глухо сказала Валя и отвернулась. — Иди, что же. Держать не буду. Тем более — большие бабки. Кто я для тебя? Я даже женой твоей не была, так, сожительница. И ушла от тебя. А почему я ушла, ты помнишь?

— Да помню я, — Гоша поморщился.

— Помнит он! Если я жить вместе с тобой не хочу, это не значит, что ты мне безразличен, это не значит, что мне наплевать на то, живой ты или мертвый. Иди, зарабатывай свои большие бабки. Только вот я что тебе скажу: если ты меня с собой не возьмешь, я туда и без тебя пойду.

— Зачем?!

— А затем. Хочу так. Я же тебе говорила, чем мне здешняя жизнь нравится. Что хочу, то и делаю. Хочу — иду в Черный квартал. И ты мне не указ.

— Ну ладно, ну что ты? — Гоша был ошеломлен. — Зачем тебе-то туда? Я — за деньгами, а тебе зачем? Простой каприз? Хочу — и все? Брось. Не нужно так поступать. Не разумно это.

— А женщина — существо неразумное, — с вызовом сказала Валя. — Плевала я на разум. Я сказала тебе — пойду, значит, пойду.

— Ладно, — сказал Гоша. — Я, может быть, и сам туда не пойду, я еще не решил. Надо обойти, посмотреть.

— Ну, давай посмотрим, — согласилась Валя. — Только смотри не смотри, толку не будет.

Они пошли вдоль стены. «А чего это я собрался туда лезть? — подумал Гоша. — Надеюсь на авось, что ли? Я надеюсь на авось, а Ермаков — на меня. Никто из Светлого квартала выбраться не мог, надо же. А может быть, не сильно и хотели?» Он остановился, пораженный пришедшей в голову мыслью.

— Что? — спросила Валя.

— Да так, — ответил Гоша. — Мысль одна пришла. Не спрашивай какая, я ее думаю.

— Ну, думай.

Гоша, осматривал стену квартала. Они свернули и пошли вдоль второй стены. Здесь на колючей проволоке висели обрывки каких-то тряпок, в одном месте колючка была оборвана. «Точно, — думал Гоша, — Не очень-то им и хотелось оттуда выходить. Вообще — зачем они туда шли? Разве для того, чтобы выйти? Может быть, как Арина — за светлыми желаниями? Динамитом пробовали. Да ну, не верю. Стена как стена, динамитом вполне можно взорвать. Но тут-то — другой случай. Другой?»