Боги минувших времен: стихотворения - Кондратьев Александр Алексеевич. Страница 17
Анадиомена
Рождена я от пены морской
И от крови небесного бога.
Никогда не томлюсь я тоской,
Никогда не нахмурюсь я строго.
Улыбаюсь я кротко всегда,
Я взираю на всех благодатно.
Родилась я… Смеялась вода;
Ветер что-то шептал мне невнятно.
Алой кровью пылал небосклон;
Ликовала красавица Гея;
Скрыть румянца не мог Аполлон,
В тайной муке признаться не смея.
Всех дарю я улыбкой своей;
И богов и людей я ласкаю.
Имена моих смертных детей
Лишь одна я, бессмертная, знаю.
Музы – Аполлону
Тише бегут златогривые белокопытные кони
Ясным простором лазурных небесных полей.
Бог наш возлюбленный, в огненно-светлой короне,
Время направит к земле бег колесницы Твоей.
Сладостным рокотом струн встретит Твое появленье,
Гимном прославит тебя наш торжествующий хор.
О, низойди, Аполлон, в сердце вселяя смущенье,
Преданным музам Твоим даря вдохновляющий взор!
Бог Стреловержец, не верь улыбкам коварной Фетиды,
К ней не спускайся на дно сине-зеленых морей!
О, Пышнокудрый, Тебя с трепетом ждут касталиды.
К ним, погоня коней, Ты опускайся скорей.
Полумесяц
Лук напрягся. Дочь Латтоны
Натянула тетиву.
Кто же, кровью обагренный,
Молча свалится в траву?
Кто под радостные клики
Вкусит тихо сметный сон?
Ты ли это, светлоликий,
Пышнокудрый Орион?
Ты, кто двух бессмертных взоры
Страстью пылкою зажег
И объятиям Авроры
Воспротивиться не смог;
Для кого из океана,
Нетерпения полна,
Мчалась бешено титана
Розоперстая жена;
Кто, внимая речи нежной,
Поцелуем опьянен,
Видел сброшенным небрежно
Златопурпурный хитон.
«Вечер. Мчатся кони Феба…»
Вечер. Мчатся кони Феба
С потемневшей крутизны.
Из двойных ворот Эреба
Вылетают тихо сны…
Близок, близок миг печальный,
Расставанья горький миг.
Поцелуя дар прощальный,
Эос клонит бледный лик.
Дочь великой, светлой Теи
Обнял крепко Орион,
И помчались, выгнув шеи,
Кони Ламп и Фаэтон…
В колеснице окрыленной
Скрылась Эос за горой,
И во след ей, утомленный,
Поцелуи шлет герой…
«Лоно Геи кроют росы…»
Лоно Геи кроют росы.
Темны пятна тополей.
И звенит многоголосый
Хор кузнечиков с полей.
Ночь простерлась над землею;
Стал стеной густой туман.
Чей-то брякнул за стеною
Переполненный колчан
Вот послышался певучий
Тетивы дрожащей звук,
И блеснул, прорезав тучи,
Артемиды верный лук.
Равнодушно поцелуя
Вспомнить дева не могла,
И запела, негодуя,
Темноперая стрела…
Нимфа, преследующая отрока
О, мой мальчик, куда убегаешь? Постой!
Все равно не спасешься, лишь в чаще лесной
Исцарапаешь нежные ноги.
Взором робко-стыдливым мне сердце пленя,
Ты дрожишь от испуга, бежишь от меня,
Неизведанной полон тревоги.
Ты, как дева, застенчив, как Эрос, хорош,
И не мни, что в лесу ты спасенье найдешь,
Избежишь моего поцелуя!
Как олень быстроногий, ты скор на бегу,
Но стрелой до тебя я домчаться могу
И, поймав, обниму торжествуя…
Ветви хлещут в лицо. Ветер свищет в ушах.
Слышу вздохи твои. Вижу кровь на ногах,
Утомленных от долгого бега.
Через камни и пни я гонюсь за тобой.
Ты все тише бежишь. Ты споткнулся… Ты мой!
О, какое блаженство и нега!
Ты лежишь недвижим без сознанья и сил
И глаза голубые, как небо, закрыл;
Молодое лицо побледнело.
Полонила мне душу твоя красота,
И к устам твоим нежным я с дрожью уста
Приближаю, склоняясь несмело…
Сатир
О привет и привет,
Дочь цветущих полей,
Ты, чьи очи лазури ясней!
Ах, не смейся в ответ
Над ногами козла.
Я ведь знаю, ты вовсе не зла.
На песчаном мысу
Шелестят тростники
Недалеко от устья реки.
Я свирель принесу.
Ты овец пригони.
Там с тобою мы будем одни.
От людей далеко,
За стеной тростников
Я играть тебе долго готов.
Мне с тобою легко.
Ты, как нимфа, чиста,
Словно мак темно-алый, уста…
Ариадна
Остров Наксос ликует. Летят с берегов
Восклицанье: «Гимен Гименея!»
Это празднует Вакх, сын владыки богов
Брачный пир с Ариадной своей.
Слышны звонкие хоры. Менады вопят.
«И-о-о, и-о-о, Дионис!»
Потупляя горящий желанием взгляд,
С ними отроки в пляске сплелись.
Бот, люди и звери стеклися на пир.
Слышен хохот и возгласы игр.
Здесь с пантерою резвится юный сатир,
Там к вакханке ласкается тигр.
Словно кровь, темно-красное льется вино,
К плоским чашам припали уста.
Пляшет толстый силен. Не прельщает давно
Его линий нагих красота.
Посреди хоровода, беспечен и юн
И, как нежная дева, румян,
Обнял ласково Вакх, внемля музыке струн,
Ариадны белеющий стан…
Под ногами четы вырастают цветы.
Сбросил барсову шкуру он прочь.
И отводит глаза от его наготы
Пазифаи стыдливая дочь…
Надвигается вечер. С чела виноград
Снял рукою прекрасною бог,
С тихой счастья улыбкой взглянул на закат
И в ногах у супруги прилег.
Тени гуще. Храня небожителя сон,
Смолкли хоры и музыка лир.
Слышен сдавленный смех. Опьянен и влюблен,
Манит шепотом нимфу сатир.
Солнце в море садится, багрянцем горя;
Тихо спит утомленный жених,
И с печалью в очах дочь Миноса царя
Оглядела вакханок своих.
«Вы от счастья устали», — чуть шепчет она. —
Где ты, счастье промчавшихся лет?!..
Я бессмертна. Я светлого бога жена.
Но в душе моей радости нет!..
Где ты, юноша статный ахейской страны,
От меня получивший кинжал,
Ты, чьи руки от братниной крови красны,
Ты, кто ими меня обнимал?!..
По волнам потемневшим к родимой земле
С черным парусом мчится ладья.
Вслед за ней посылаю я вздохи во мгле,
В ней уносится радость моя!»…