Собрание сочинений. Том 1 - Симонов Константин Михайлович. Страница 20

Касаясь трех великих океанов,

Она лежит, раскинув города,

Покрыта сеткою меридианов,

Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната

Уже занесена в твоей руке

И в краткий миг припомнить разом надо

Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,

Какую ты изъездил и узнал,

Ты вспоминаешь родину - такую,

Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,

Далекую дорогу за леском,

Речонку со скрипучим перевозом,

Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,

Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли

Ту горсть земли, которая годится,

Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,

Да, можно голодать и холодать,

Идти на смерть... Но эти три березы

При жизни никому нельзя отдать.

1941

Словно смотришь в бинокль перевернутый -

Все, что сзади осталось, уменьшено.

На вокзале, метелью подернутом,

Где-то плачет далекая женщина.

Снежный ком, обращенный в горошину, -

Ее горе отсюда невидимо;

Как и всем нам, войною непрошено,

Мне жестокое зрение выдано.

Что-то очень большое и страшное,

На штыках принесенное временем,

Не дает нам увидеть вчерашнего

Нашим гневным сегодняшним зрением.

Мы, пройдя через кровь и страдания,

Снова к прошлому взглядом приблизимся.

Но на этом далеком свидании

До былой слепоты не унизимся.

Слишком много друзей не докличется

Повидавшее смерть поколение.

И обратно не все увеличится

В нашем горем испытанном зрении.

1941

Мы не увидимся с тобой,

А женщина еще не знала;

Бродя по городу со мной,

Тебя живого вспоминала.

Но чем ей горе облегчить,

Когда солдатскою судьбою

Я сам назавтра, может быть,

Сравняюсь где-нибудь с тобою?

И будет женщине другой -

Все повторяется сначала -

Вернувшийся товарищ мой,

Как я, весь вечер лгать устало.

Печальна участь нас, друзей,

Мы все поймем и не осудим

И все-таки о мертвом ей

Напоминать некстати будем.

Ее спасем не мы, а тот,

Кто руки на плечи положит,

Не зная мертвого, придет

И позабыть его поможет.

1941

Меня просил попутчик мой и друг,

А другу дважды не дают просить,

Не видя ваших милых глаз и рук,

О вас стихи я должен сочинить.

В зеленом азиатском городке,

По слухам, вы сейчас влачите дни,

Там, милый след оставив на песке,

Проходят ваши легкие ступни.

За друга легче женщину просить,

Чем самому припасть к ее руке,

Вы моего попутчика забыть

Не смейте там, в зеленом городке.

Он говорил мне, что давно, когда

Еще он вами робко был любим,

Взошедшая Полярная звезда

Вам назначала час свиданья с ним.

Чтоб с ним свести вас, нет сейчас чудес,

На край земли нас бросила война,

Но все горит звезда среди небес,

Вам с двух сторон земли она видна.

Она сейчас горит еще ясней,

Попутчик мой для вас ее зажег,

Пусть ваши взгляды сходятся, на ней,

На перекрестках двух земных дорог.

Я верю вам, вы смотрите сейчас,

Пока звезда горит, - он будет жить,

Пока с нее не сводите вы глаз,

Ее никто не смеет погасить.

Где юность наша? Где забытый дом?

Где вы, чужая, нежная? Когда,

Чтоб мертвых вспомнить, за одним столом

Живых сведет Полярная звезда?

1941, Рыбачий

Вслед за врагом пять дней за пядью пядь

Мы по пятам на Запад шли опять.

На пятый день под яростным огнем

Упал товарищ, к Западу лицом.

Как шел вперед, как умер на бегу,

Так и упал и замер на снегу.

Так широко он руки разбросал,

Как будто разом всю страну обнял.

Мать будет плакать много горьких дней,

Победа сына не воротит ей.

Но сыну было - пусть узнает мать -

Лицом на Запад легче умирать.

1941

Я знаю, ты бежал в бою

И этим шкуру спас свою.

Тебя назвать я не берусь

Одним коротким словом: трус.

Пускай ты этого не знал,

Но ты в тот день убийцей стал.

В окоп, что бросить ты посмел,

В ту ночь немецкий снайпер сел.

За твой окоп другой боец

Подставил грудь под злой свинец.

Назад окоп твой взяв в бою,

Он голову сложил свою.

Не смей о павшем песен петь,

Не смей вдову его жалеть.

1942

Когда ты по свисту, по знаку,

Встав на растоптанном снегу,

Готовясь броситься в атаку,

Винтовку вскинул на бегу,

Какой уютной показалась

Тебе холодная земля,

Как все на ней запоминалось:

Примерзший стебель ковыля,

Едва заметные пригорки,

Разрывов дымные следы,

Щепоть рассыпанной махорки

И льдинки пролитой воды.

Казалось, чтобы оторваться,

Рук мало - надо два крыла.

Казалось, если лечь, остаться -

Земля бы крепостью была.

Пусть снег метет, пусть ветер гонит,

Пускай лежать здесь много дней.

Земля. На ней никто не тронет.

Лишь крепче прижимайся к ней.

Ты этим мыслям жадно верил

Секунду с четвертью, пока

Ты сам длину им не отмерил

Длиною ротного свистка.

Когда осекся звук короткий,

Ты в тот неуловимый миг

Уже тяжелою походкой

Бежал по снегу напрямик.

Осталась только сила ветра,

И грузный шаг по целине,

И те последних тридцать метров,

Где жизнь со смертью наравне!

1942