Девчонки на луне (ЛП) - Макнэлли Дженет. Страница 23

Гремевшая через огромные колонки песня группы The Shins закончилась, и в зале наступила тишина. Слышно было возню толпы, и то, как громкие голоса сменились лёгким жужжанием, и даже перешёптыванием. По мне, так невозможно открыть представление красиво, когда нет занавеса или кулис. Но когда Джеймс подал руку Луне, и она, приняв её, ступила на сцену к своему микрофону и гитаре на фиолетовой подставке, зал преобразился. Всё внимание людей переключилось на неё, словно головы подсолнухов развернулись к взошедшему на небо солнышку.

– Здорово, Нью-Йорк, – сказала Луна.

Первые редкие, как капли дождя, аплодисменты становились всё громче и громче.

– Приятно снова увидеться с вами. Хоть я и вижу вас каждый день, но сегодня другой случай, – её голос казался ниже, более томным, но всё равно это был её голос.

– Сегодня хороший повод, – продолжила она, держась обеими руками за микрофон на стойке. – Пообщаемся немного сегодня. Располагайтесь поудобнее, я вам кое-что расскажу.

Она отступила назад и взяла со стойки гитару, и как только она повесила ремень через плечо и обернулась на Джоша, тот сделал первый удар по тарелкам. И гитары Джеймса, Луны и Арчера присоединились к нему.

Как только она запела, я удивилась, как удивлялась всегда, когда нечто столь приятное, нежное и в то же время сильное исходило из моей сестры. Не из-за того, что я не ожидала, что она будет способна на это, а потому, что она в каком-то смысле была моей. Она принадлежала мне, и, несмотря на это, могла вытворять такое.

Голос Луны отливал золотом и был подобен свету, наполнявшему всё пространство от затёртого деревянного пола до потолочных балок. Некоторые песни были реально крутыми, хоть в них музыка и лилась как песок. Другие были совсем медленными. Каждая песня заполняла помещение клуба слоями. Я сотни раз слышала первый альбом Луны, но здесь он звучал по-другому, вживую: пусть и эфемерно, но звучно, став частью этого зала, пробравшись в каждый его уголок. Сейчас Луна принадлежала не мне, а всем, и если бы их выступление так и не закончилось, если бы Луна, Арчер, Джош и Джеймс не перестали бы играть, боюсь, я потеряла бы её навсегда.

На сцене она была самой мощью.

Больше всего на свете я хотела сейчас оказаться там с ней. Я хотела сделать что-то скоротечное и непостоянное, при этом настоящее, глубокое, громкое.

Всё выступление с лица Арчера не сходила лёгкая улыбка, и раз шесть он посмотрел в мою сторону. Понимаю, каково ему быть там наверху, и как ослепляют огни, но у меня всё равно было ощущение, что он видел меня. И что он смотрел именно на меня.

Глава 19

С их первого аккорда прошёл час, и я стояла спиной к бару, дожидаясь, пока Луна с парнями упакуют инструменты. Мне не хотелось мешаться возле сцены. В руках у меня был всё тот же стакан с газировкой, только с растаявшим льдом и выдохшимися пузырьками, и я пыталась выглядеть так, будто в моём присутствии там был какой-то смысл. Я смотрела себе под ноги и копалась в сумке, чтобы хоть чем-то себя занять, в то время как на заднем фоне играли Pixies.

Когда я подняла глаза, то увидела, как ко мне направлялся Арчер. Подойдя ко мне, он наклонился и приник губами к моему уху. Меня словно током поразило! Клянусь, все мои клеточки пустились в пляс.

– Хочешь выйти на улицу ненадолго? – спросил он.

Арчер почти кричал, но я всё равно еле расслышала его. Я посмотрела в сторону Луны: она ещё была на сцене, увлечённая разговором с Джеймсом и какой-то неизвестной мне рыжей девушкой в короткой фиолетовой юбке. Судя по порхавшим, как крылья, рукам, Луна что-то рассказывала.

Я кивнула.

– Конечно, – ответила я, не повышая голоса. Арчер всё равно смог понять мой ответ по губам. Повернувшись, он пошёл к дверям и, проходя мимо стоявшего у выхода вышибалы, сказал ему что-то, после чего придержал для меня дверь.

На улице было прохладнее. Мы прислонились к стене здания, чтобы не путаться под ногами тех, кто шёл мимо по тротуару. Все эти люди напоминали мне участников парада. Этакий ночной пешеходный поток. У нас дома ты хоть весь день гуляй по улицам, но встретишь всего пару человек.

Здесь было намного тише, чем в клубе, и я ждала, когда Арчер что-нибудь скажет. Было слышно, как начала настраиваться следующая группа, стуча по ударной установке и подёргивая гитарные струны.

– После выступлений у меня всегда звенит в ушах, – сказал Арчер, – даже, несмотря на беруши.

Он прикрыл уши руками и немного потряс головой.

– Бывает тяжело оставаться в зале, когда кто-то после нас играет. А уйти неприлично.

Парень слегка улыбнулся с закрытыми губами, и я поймала себя на том, что на них-то я и смотрела. Я резко перевела взгляд на его глаза.

– Прям рок-звезда, раз тебя волнуют правила приличия.

– Я всего лишь басист, – сказал он. – Это Джеймс у нас самый классный.

Вот уж чего не ожидала от него услышать.

– Да ладно.

Переместив вес на другую ногу, я ощутила через платье все неровности стены.

– Нет, – усмехнулся он, – он у нас бойскаут. Или как они себя называют в Англии, лэдскаут?

Арчер посмотрел в сторону, где из дверей ресторана вышла и застучала туфлями на высоченных шпильках какая-то девица.

– Кто у нас мог бы быть плохим парнем, так это Джош. Просто ему всё по барабану, – он пожал плечами. – Ударник, одним словом.

Я понимающе кивнула.

– Мама постоянно предупреждает меня насчёт ударников.

– Да ну? – сказал он, немного округлив глаза, и я обратила внимание на то, какими длинными были его ресницы.

Я улыбнулась.

– Она могла бы так сказать.

– Кому, как не ей знать.

Арчер прислонился плечом к стене.

– А про басистов она что-нибудь говорила?

Мне сразу вспомнилось мамино табу на музыкантов, пробежавшее неоновой бегущей строкой в голове.

– Уверена, что она бы расширила предупреждение на всех музыкантов. Даже на кларнетистов.

– И тубистов? – добавил Арчер.

– Даже на ксилофонистов, – сказала я, содрогнувшись для пущего эффекта.

Я уже настроилась продолжать перечислять, как он вытащил из кармана пачку сигарет.

– Не возражаешь? – спросил он.

Вообще, меня несколько ошарашило то, что он курит, но раз уж мы были на улице, то имело ли смысл возражать? Я потрясла головой.

Щёлкнув серебряной зажигалкой, он поднес сигарету к огню. Его губы сжались, и он сделал затяжку, после чего конец сигареты загорелся в форме идеального ярко-оранжевого круга.

Поначалу мне показалось, что я – уже не я, и мне даже захотелось посмотреться в зеркало, чтобы убедиться в обратном. Я ли это? Может, это просто от того, что на мне была одежда Луны, через которую я впитала немножко её энергетики, но часть меня, которую я совсем не хотела признавать, хотела дотронуться до Арчера. До внутренней стороны его запястья, или, может, до мочки уха. Может, я просто извращенка?

Он выдохнул, и клубы дыма направились в сторону неба.

– Каково это, иметь таких родителей?

– О, это просто великолепно.

Я приставила стопу к стене позади меня. Я не хотела сейчас говорить о моих родителях.

Он молча смотрел на меня, реально ожидая от меня какого-то ответа.

– Отец почти не проводил со мной времени. Уверена, что Луна уже про это рассказывала.

– Ну, да, она злится на него. Он не жил с вами, когда ты была маленькой?

– Мы переехали в Баффало, когда мне было два года.

Я смотрела через дорогу, на окна дома напротив. Люди, жившие наверху за квадратными окнами, должно быть, спали там у себя, пока другие гуляли.

– Обычно мы виделись всего несколько раз в год, а в старших классах – ещё реже. Мы не виделись с ним с тех пор, как мне было четырнадцать с половиной.

– И эта половина очень важна, – сказал Арчер, подначивая меня, хоть и с доброй улыбкой на лице.

Я пожала плечами и отвела взгляд в сторону.

– Думаю, нет ничего плохого в том, чтобы считать время в половинах. Сейчас мне семнадцать, и два с половиной года звучит лучше, чем три.