Поэмы - Пшавела Важа. Страница 3
Этери
О нет, ты прекрасен, мой брат,
Как солнце над нашей горою!
И в целой вселенной навряд
Кто может сравниться с тобою!
Но я ведь тебе надоем,
Заменит пастушку другая.
Ты клятвы, знакомые всем,
Забудешь, меня отвергая.
Я сердцем и духом чиста,
Мне будет претить беззаконье.
Я, верь мне, царевич, не та,
Чье место с тобою на троне.
Годерзи
О, нет, никогда, никогда
Тебя я не брошу, Этери!
Зачем ты настолько тверда
В своем безграничном неверье?
Я богом, Этери, клянусь,
Гроша твои страхи не стоят,
Коль я от тебя отрекусь,
Пускай меня в землю зароют!
Земля да возьмет меня вмиг,
Когда, поддаваясь обману,
Я твой обожаемый лик
Всем сердцем любить перестану!
Пускай не допустит творец
Меня, не достойного, к трону,
Коль я, как бессовестный лжец,
Другую красавицу трону!
Поверь мне, Этери, прошу:
Любовь не пустая затея.
Я шапку недаром ношу,
Мечом с малолетства владея,
Тебе я обет мой даю
По царской, по собственной воле.
Ответь же на просьбу мою,
Подругою будь на престоле!
Этери склоняется ниц,
Не выдержать девушке спора!
И черные копья ресниц
Очей заслоняют озера.
И снова бегут жемчуга
Навстречу лесным незабудкам…
Как видно, борьба нелегка,
Коль сердце не ладит с рассудком!
IV
Доносится издали зов,
Рога затрубили в округе.
В трущобах соседних лесов
Хватились царевича слуги.
Царевич ответ подает,
И, стрелы засунув в колчаны,
Выходит из лесу народ,
Толпой заливая поляны.
Звериный на каждом башлык,
Плащи сероваты и буры,
И сам спасалар среди них
В одежде из тигровой шкуры.
Завидев Этери, они
Бормочут, полны удивленья:
Знать, ангелам божьим сродни
Небесное это виденье!
Ликуйте, царевич сказал,
Нас бог не обидел добычей:
Невесту я здесь отыскал,
Пленен красотою девичьей.
Седлайте скорее коней
И будьте заботливой стражей
Невесте любимой моей,
Царевне возлюбленной вашей!
И пали пред нею рабы,
В пыли преклонили колена,
И жарко молились, дабы
Хранил ее бог неизменно.
Один только Шере молчал,
Советник и визирь угрюмый,
И взоры на деву метал,
Любовной охваченный думой.
Едва он завидел ее,
Как дьявол искусной рукою
Вонзил в его сердце копье
И страстью зажег роковою.
Отнялся у Шере язык,
Дрожа, обессилело тело,
И зависть к царевичу вмиг
Душою его овладела.
Он мечется взад и вперед,
Стоять он не может на месте,
И в сердце своем сумасброд,
Мечтает о юной невесте…
Но вот, погрузив на коней
Косуль, куропаток, оленей,
Царевич с добычей своей
Долиною едет вечерней.
Трехдневный спеша переход
Закончить еще до восхода,
Царевич, ликуя, поет
Со всею толпою народа.
Ущелия, мрачны на вид,
Ему в стороне подпевают…
Одна лишь Этери молчит,
Одна лишь невеста рыдает.
Рыдает, припомнив ягнят,
Оставленных там, на опушке,
И страшно ей, что закогтят
Стервятники их без пастушки.
А небо мерцает огнем,
И в сумраке поле ночное,
И ночь, распростершись кругом,
Застыла в безмолвном покое.
Застегнут небесный кафтан
Застежкою из перламутра,
И долго скрывает туман
Сияние свежего утра.
V
Светает. Вершины холмов
Стоят, озаренные снова,
И ворон спуститься готов
В долину на запах съестного.
Друг друга зовет воронье,
Парит над землею кругами.
Этери, все стадо твое
Зарезано нынче волками!
Стряслась над старухой беда.
Все поле завалено мясом,
И коршун, слетая туда,
Теряет от радости разум.
Большие крыла опустив.
Стервятник шипит на соседа;
На них озирается гриф,
Кромсая остатки обеда.
А по полю взад и вперед
Старуха безумная скачет,
Старуха Этери клянет,
Считает овечек и плачет.
Платок с головы сорвала,
По горным вскарабкалась кручам,
И долго пастушку звала,
Склоняясь над лесом дремучим.
Но лес, как убитый, молчал,
И долго над снегом обвала
Лишь эхо безжизненных скал
Старушечий вопль повторяло.
VI
Стоял на морском берегу
Дворец неприступный Гургена,
И башни на зависть врагу
Его окружали надменно.
Соваться сюда супостат
Боялся. За крепкой стеною
Устроен был редкостный сад,
Пленяющий сердце весною.
Фиалка и нежный нарцисс
Там дивной четою пестрели,
И роза цвела, и лились
Над ней соловьиные трели.
Однако не весел Гурген,
И птиц он не слушает боле,
И мрачно он ходит у стен,
Веселье забыв поневоле.
Чуть свет спасалар во дворец
Сегодня явился без зова
И, принят царем, наконец,
Такое он вымолвил слово.