Элегия эллическая. Избранные стихотворения - Божнев Борис Борисович. Страница 25
СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИКИ
«Улыбкой тихой и нетленной…»
Улыбкой тихой и нетленной
Стоишь у сердца моего,
На темных небесах его
Сияя радугой бессменной.
Но нет былого вдохновенья
И жара странного в крови,
И мир холодный песнопенья
Не оживит восторг любви.
Так иногда на поздней тризне
Еще блистает луч живой,
Хотя диск солнца огневой
В иных мирах встает для жизни.
«Ты меня сотворил из глины…»
Ты меня сотворил из глины.
Глина прахом стать успела.
Утомителен путь длинный,
Измучилось, истомилось тело.
Ты вдунул дух светлый
В мой образ, Тебе подобный.
И вот он – поблеклый,
И грешный, и утробный.
Молись все суеверней,
Мыслью, делом, словом,
О глине – глине древней,
О духе – Духе новом.
«Еще связуют якоря…»
Еще связуют якоря
С тяжелым и зеленым илом,
Еще вечерняя заря
В последний раз на небе милом.
Еще, мечтая о былом.
Глядишь с тоской на порт невзрачный,
А чайка голубым крылом
Уже нам чертит путь прозрачный…
К какой земле он приведет,
Какое небо мы увидим,
К какой любви он нас ведет,
Кого, кого возненавидим?
К каким туманным берегам
На нашем корабле прибудем,
Каким помолимся богам,
Кого найдем, кого забудем?
Иль, может быть, мы, утомясь,
Без страха и без сожалений
С чредою скорбных впечатлений
Прервем мучительную связь,
И нас теченье отнесет,
С морской травой и с вязким илом,
К тем берегам, где рай цветет
Зарей вечерней в небе милом…
«Как, четки на нить, нижу…»
Как, четки на нить, нижу
Смертельные битвы…
Ненавижу себя, ненавижу,
Ненавижу свои молитвы,
Свой мудрый дар песнопенья,
Свой подвиг и жертвы.
Ненавижу свое воскресенье
Из мертвых.
Эти черные дни без цели,
Эти черные ночи без смысла…
Радости заржавели,
Спутались числа.
А так верила и мечтала
Душа о рае.
И вот, – что сжигало –
Сгорает.
«Нет сил в восторге онемелом…»
Нет сил в восторге онемелом
Очарованье превозмочь, –
Рисует Зодчий черным мелом
На бледном небе эту ночь.
Он пятнами закатных туч
Прозрачность дали заменяет
И тенью смутной затемняет
Последний отраженный луч.
И вот – и сумрачно, и плотно,
Висят средь вечной немоты
Небес огромные полотна
С изображеньем темноты.
«Сегодня мой, доселе смутный взор…»
Сегодня мой, доселе смутный взор
Увидел в белом утреннем тумане
Холодные серебряные сани,
Сбегающие с дальних светлых гор.
Они катились так легко и зыбко,
И правил ими старец, весь седой,
С бровями хмурыми и с длинной бородой,
И детская запомнилась улыбка.
И долго я смотрел ему вослед…
И понял вдруг, кто, улыбаясь, правил,
Кто проложил и предо мной оставил
Вдаль уходящий, вдаль зовущий след.
Он, неширокий, был глубок и чист,
Потайный знак для тех, кто нищ и светел,
Кто уж давно предчувствовал, и встретил,
И услыхал саней прозрачный свист…
«Душа моя, не отлетай от тела…»
Душа моя, не отлетай от тела,
Хотя болеет и гниет оно,
И ночью потом ледяным потело,
А пред глазами делалось темно.
Не веруя, как верят христиане,
Что смерть стоит у запертых дверей, –
Пока спокойно и тепло дыханье
И свежих губ и розовых ноздрей.
Тебя молю: побудь в бессильном теле, –
Оно слабеет, но оно живет,
И согревает простыню постели
И одеяло греет мой живот.
Пускай, уже лежащий неподвижно,
Лекарствами себя не излечу,
Я пыль сдуваю со страницы книжной,
Могу гасить оплывшую свечу.
И, чтобы губы не похолодели
И слабая приподнималась грудь,
Во мне, душа, немногие недели
Дыханием и вздохами пребудь.
И, не измучив воспаленных легких,
Кровавую не исторгая слизь,
Ты облачком серебряным и легким
На зеркале воздушно отразись…
«Мы другу предлагаем папиросы…»
Мы другу предлагаем папиросы
И книге все вниманье отдаем…
Мы быстро отвечаем на вопросы
И сторонимся на пути своем…
Мы уступаем дружелюбно в споре
И двери отворяем на звонок…
Мы говорим с печальными про горе
И ходим к тем, к очень одинок…