Том 2. Баллады, поэмы и повести - Жуковский Василий Андреевич. Страница 44

Глава II

О том, как Ундина в первый раз явилась в хижине рыбака

Рыцарь вскочил, за ним и рыбак, и бросились оба

В дверь, чтоб ее удержать, но напрасно: Ундина так быстро

Скрылась, что даже было нельзя догадаться, в какую

Сторону вздумалось ей побежать. Испуганным взором

Рыцарь спросил рыбака: что делать? «Уж это не в первый

Раз, — рыбак проворчал, — такими побегами часто

Нас забавляет она; теперь опять мне придется

Целую ночь напролет без сна проворочаться с боку

На бок на жесткой постеле моей: ведь мало ль, что может

Встретиться ночью!» — «Зачем же медлить? Пойдем поскорее

Сами за нею». — «Труд бесполезный; ты видишь, какая

Тьма на дворе: куда мы пойдем? И кто угадает,

Где она спряталась?» — «Будем, по крайней мере, — прибавил

Рыцарь, — хоть кликать ее». И кричать он начал: «Ундина!

Где ты, Ундина?» Старик покачал головою: «Как хочешь,

Рыцарь, кричи, она не откликнется нам, а уж верно

Где-нибудь близко сидит; еще ты не знаешь, какая

Это упрямица». Так говоря, старик с беспокойством

В темную ночь глядел и не мог утерпеть, чтоб туда же

Вслед за Гульбрандом не крикнуть: «Ундиночка! милая! где ты?»

Правду, однако, он предсказал: никакой там Ундины

Не было. Долго кричав понапрасну, они наконец возвратились

Оба в хижину; там уж было темно, и старушка,

Менее мужа о том, что с Ундиной случится, заботясь,

Спать улеглась, и в камине огонь, догоревши, потухнул;

Только немногие уголья тлели, и синее пламя,

Изредка вспыхнув, трепещущий свет разливало и гасло.

Снова разведши огонь, рыбак наполнил большую

Кружку вином и поставил ее перед гостем. «Мы оба,

Рыцарь, едва ли заснем; так не лучше ли будет, когда мы,

Вместо того чтоб в бессоннице жесткой рогожей

Грешное тело тереть, посидим у огня и за доброй

Кружкой вина о том и другом побеседуем? Как ты

Думаешь, добрый мой гость?» Гульбранд согласился охотно.

Сесть принудив его на почетном оставленном стуле,

Честный старик поместился с ним рядом, и вот дружелюбно

Стали они разговаривать; только при каждом малейшем

Шорохе — стукнет ли что в окошко, и даже нередко

Просто без всякого стука и шороха — вдруг умолкали

Оба и, палец поднявши, глаза неподвижно уставив

В двери, слушали; каждый шептал: «идет!» и не тут-то

Было; не шел никто; и, вздохнувши, они начинали

Снова свой разговор. «Расскажи мне, — сказал напоследок

Рыцарь, — как вам случилось найти Ундину?» — «А вот как

Это случилось, — рыбак отвечал. — Тому уж двенадцать

Будет лет, как я с товаром моим через этот

Лес был должен отправиться в город; жену я оставил

Дома, как то бывало всегда, а в то время и нужно

Было ей дома остаться. Зачем, ты спросишь? Господь нам

В поздние наши лета даровал прекрасную дочку;

Как же было покинуть ее? Товар мой продавши,

Я возвращался домой, и, солгать не хочу, не случилось

Мне ничего, как и прежде, в лесу недоброго встретить;

Бог мне сопутствовал всякий раз, когда через этот

Страшный лес мне идти удавалось: а с ним и опасный

Путь не опасен». При этом слове старик с умиленным

Видом шапочку снял с головы и, руки сложивши,

В набожных мыслях минуты на две умолкнул; потом он

Шапочку снова надел и так продолжал: «Я с веселым

Сердцем домой возвращался, а дома ждало несчастье:

Вся в слезах навстречу ко мне жена прибежала.

«Царь небесный! что случилось? — я воскликнул. — Где наша

Дочка?» — «Она у того, чье имя ты в эту минуту,

Бедный мой муж, призываешь», — жена отвечала. И молча,

Горько заплакав, пошел я за нею в хижину; тела

Милой малютки моей я глазами искал там, но тела

Не было. Вот как это случилось: с нашим младенцем

Подле воды на траве жена спокойно сидела;

С ним в беззаботном веселье играла она; вдруг малютка

Сильно к воде протянулась, как будто чудесное что-то

В светлых приметя струях; и видит жена, что наш милый

Ангел смеется, ручонками что-то хватая; но в этот

Миг как будто какой невидимой силой швырнуло

В волны дитя, и в их глубине бедняжка пропала.

Долго я тела искал, но напрасно, нигде и приметы

Не было. Вот мы, на старости две сироты, в безотрадном

Горе сидели в тот вечер вдвоем у огня и молчали:

Если б и можно было от слез говорить, то не стало б

Духу; и так мы оба молчали, глаза устремивши

В тусклый огонь; как вдруг в дверях послышался легкий

Шорох; они растворились — и что же видим мы? Чудной

Прелести девочка, лет шести, в богатом уборе,

Нам улыбаясь как ангел, стоит на пороге. Сначала

Мы в изумленье не знали, живой ли то был человечек

Или обманчивый призрак какой; но скоро приметил

Я, что вода с золотых кудрей и с платья малютки

Капала; я подумал, что, верно, младенец недавно

Был в воде и что скорая помощь нужна. И, вздохнувши,

Так сказал я жене; «Никто не подумал спасти нам

Милое наше дитя; по крайней мере, мы сами

Сделаем то для других, чего не могли нам другие

Сделать и что на земле блаженством было бы нашим».

Мы раздели малютку, ее положили в постель и напиться

Дали горячего ей; а она все молчала и только,

Светло-небесными глазками глядя на нас, улыбалась.

Скоро заснула она и свежа, как цветочек весенний,

Утром проснулась; когда ж мы расспрашивать стали, откуда

Родом она и как попала к нам в хижину, толку

Не было в странных ответах ее никакого; и вот уж

Ровно двенадцать лет, как с нами живет, а добиться

Путного мы не могли от нее ничего; по рассказам

Вздорным ее подумать легко, что она к нам упала

Прямо с луны: о каких-то замках прозрачных, жемчужных

Гротах, коралловых рощах и разных других небылицах

Все твердит и теперь, как твердила тогда; удалося

Выведать только одно, что, катаясь по́ морю в лодке

С матерью, в воду упала она и что волны на здешний

Берег ее принесли, где она и очнулась… В сомненье

Тяжком осталися мы: хотя и было не трудно

Нам решиться наместо родной потерянной дочки

Взять чужую, нам данную богом самим; но не знали

Мы, крещена ли она иль нет? Сказать же об этом

Нам ничего не умела бедняжка, хотя и понятно

Было ей, что она жила по воле господней

В здешнем свете, хотя и была смиренно готова

Все то исполнить, что с волей господней согласно. И вот что

Мы в таком затрудненье придумали вместе с женою:

Если она еще не была крещена, то не должно

Медлить минуты; а если уже крещена, то и дважды

Долг святой совершить не будет греха. Но какое

Дать ей имя? И в ум нам пришло, что ее Доротеей

Было б всего приличней назвать: мы слыхали, что значит

Это имя дар божий,она же была милосердым

Господом богом дарована горести нашей в отраду.

Но об имени этом она и знать не хотела. «Ундиной

Звали меня отец мой и мать; хочу и остаться

Вечно Ундиной!» Но было ли то христианское имя,

Мы не знали. И вот я пошел за священником в город;

Он согласился прийти к нам; сначала имя Ундины

Было противно ему, как и нам; но наша малютка,

В платьице странном своем, была так чудесно красива,

Так ласкалась к нему и в то же время так мило,

Так забавно спорила с ним, что сам он не в силах

Был противиться ей, — и ее окрестили Ундиной.

Сладостно было смотреть на нее в продолженье святого

Таинства: дикая резвость исчезла, и тихим, смиренным

Агнцем стояла она, как будто бы чувствуя, что́ с ней

В это время творилось. Правду молвить, немало

С нею хлопот нам, и если бы все рассказать мне…» Но рыцарь

Тут перервал рыбака; он шепнул: «Послушай! послушай!

Что там?» Не раз уже во время рассказа был он встревожен

Шумом воды; но в эту минуту был явственно слышен

Рев потока, который бежал с возрастающей силой

Мимо хижины. Оба вскочили и бросились в двери;

В месячном свете открылося им, что ручей, выходящий

Из леса, сильно разлившись, ворочая камни, ломая

С треском деревья, в море бежал; и было все небо,

Так же как море, взволновано; тучи горами катились

Мимо луны, поминутно ее заслоняя, и чудно

Вся окрестность под блеском и тьмой трепетала; при свисте

Вихря было внятно, как море свирепое голос

Свой воздымало и как, скрыпя от вершины до корня,

Гнулись и шумно сшибались ветвями деревья. «Ундина!..

Царь мой небесный!.. Ундина!» — старик закричал; но ответа

Не было. Оба тогда побежали, забывши о буре,

Каждый своею дорогою, к лесу, и громко при шуме

Ветра в ночной глубине раздавалось: «Ундина! Ундина!»