Том 2. Баллады, поэмы и повести - Жуковский Василий Андреевич. Страница 75
Суд божий *
Написано в 1831 г. Напечатано впервые в журнале «Библиотека для чтения», 1834, т. VI, отд. 1. Перевод стихотворной повести Шиллера «Der Gang nach dem Eisenhammer» «Путь к кузнице»). Шиллер воспользовался новеллой французского писателя Ретифа де ла Бретон, сюжет которой восходит, по-видимому, к народным сказаниям. «Путь к кузнице» у самого Шиллера — одно из наиболее близких к подлиннику переложений. Перевод Жуковского в смысле передачи текста также очень точен. Изменена стиховая структура — в подлиннике восьмистишная строфа с сочетанием четырехстопного и трехстопного ямба. Перевод сделан гекзаметром. О двух разновидностях этого стиха в поэзии Жуковского см. в примечании к «Красному карбункулу».
«Sanctus»(«Святый боже»), «Pater noster»(«Отче наш») — названия молитв (лат.).
«Vobiscum Dominus»— с вами бог (лат.).
Суд в подземелье *
Написано в 1831–1832 гг. Напечатано впервые в журнале «Библиотека для чтения», 1834, т. III, с подзаголовком: «Последняя глава недоконченной повести», с пометой: «Верн е, на берегу Женевского озера. 1832» и примечанием: «Первая глава еще не написана; сия же последняя заимствована из Вальтер-Скоттова Мармиона». Перевод 2-й главы поэмы Вальтера Скотта «Маrmion, a tale of Floddenfield» («Мармион, рассказ о Флодденфильде»), основанной на шотландских и английских преданиях XVI века — эпохи войн между Англией и Шотландией.
Главный герой поэмы Вальтера Скотта — английский рыцарь Мармион, полюбивший монахиню Клару. Он уговорил ее бежать из монастыря, но вскоре увлекся другой, и Клара (у Жуковского — Матильда) попала в руки преследователей. Представ перед судом, она рассказала обо всем происшедшем и была осуждена на казнь; Мармион же погиб в битве с шотландцами при Флодденфильде (1513). Переводя главу, Жуковский превратил ее в законченное произведение. Все исторические обстоятельства, тему войны Шотландии с Англией, историю Мармиона Жуковский снял. Таким образом, эпизод был лишен реально-исторического фона, ясности сюжетных мотивировок и приобрел колорит романтической таинственности; отчетливей выступило противопоставление «истинной» религиозности (образы молодых монахинь в начале повести) фанатическому мракобесию изуверов. Исповедь героини у Вальтера Скотта насыщена реальными подробностями. У Жуковского она заменена суммарным авторским повествованием, где скупые намеки должны вызвать любопытство и волнение читателя.
«Суд в подземелье» был принят современниками довольно равнодушно. Белинский, противопоставляя этот перевод менее удачному, но превознесенному критикой переводу отрывка из поэмы Т. Мура «Див и Пери» (у Жуковского — «Пери и ангел» ),писал: «Несравненно выше, по достоинству перевода, почти никем не замеченная поэма «Суд в подземелье». Мрачное содержание этой поэмы взято из мрачной жизни невежественных и дико фанатических средних веков» (Полное собрание сочинений, т. VII. стр. 210).
Галвегиане— жители графства Гальвей в южной Ирландии.
Нормандский обычай *
Написано 8-12 ноября 1832 г. Напечатано впервые в журнале «Библиотека для чтения», 1834, т. I, с пометой: «8 ноября 1832. Верн е, на берегу Женевского озера». За исключением «Песни Торильды» — точный перевод одноименной драматической повести И.-Л. Уланда. «Песня Торильды» приближена к стилю русских народных песен; в этом сказался опыт работы Жуковского над сказками.
Ундина *
Написано в 1831–1836 гг. Напечатано впервые: отдельные отрывки из первых трех глав — в «Библиотеке для чтения», 1835, т. XII; главы IV–X — там же, 1837, т. XX. Полностью — отдельной книгой, под заглавием «Ундина, старинная повесть, рассказанная в прозе бароном Ламот Фуке, на русской в стихах В. Жуковским, с рис. Г. Майделя», СПб., 1837, изд. А. Смирдина. В этом издании имеется краткое предисловие, в котором бегло намечена история работы Жуковского над «Ундиной». Посвящение обращено к великой княгине Александре Николаевне (дочери Николая I).
«Ундина» — переработка одноименной прозаической повести Ф. де Ламот-Фуке. Повесть Фуке, имевшая большой успех, стилизована под средневековую сказку. Сюжет принадлежит самому Фуке; фольклорный материал использован лишь в самой общей форме. Жуковский довольно точно следует за текстом подлинника, несмотря на переложение прозы в стихи. Однако в переводе «Ундине» придана несколько иная тональность — более поэтическая и возвышенная. Этому способствует и стихотворная форма (гекзаметр) и переработка некоторых эпизодов, у Фуке поданных в более бытовом плане (пробуждение Ундины и Гульбранда в начале третьей главы, похороны Гульбранда и т. д.). Изменен и тон отступлений и замечаний «от автора», у Фуке стилизованный в духе бесхитростного старинного повествования. Между тем в переводе авторский голос — это голос самого Жуковского-поэта, со всем свойственным ему лиризмом (см., например, авторское отступление в начале тринадцатой главы). Эту особенность «Ундины» Жуковского не оставил без внимания Белинский: «Нельзя довольно надивиться, как искусно наш поэт умел слить фантастический мир с действительным миром и сколько заповедных тайн сердца умел он разоблачить и высказать в таком сказочном произведении» (Полное собрание сочинений, т. VII, стр.199).
Повесть Фуке Жуковский прочел впервые осенью 1816 г. Тогда же у него возник замысел перевести ее прозой, но в дальнейшем он остановился на гекзаметре. О двух разновидностях этого стиха в поэзии Жуковского см. в примечании к «Красному карбункулу». Жуковский так защищал гекзаметр в письме к И. И. Дмитриеву (Дмитриев и Вяземский советовали перевести «Ундину» другим, рифмованным стихом): «Наперед знаю, что вы будете меня бранить за мои гекзаметры. Что же мне делать? Я их люблю; я уверен, что никакой метр не имеет столько разнообразия, не может быть столько удобен как для высокого, так я для самого простого слога. И не должно думать, чтобы этим метром, избавленным от рифм, было писать легко. Я знаю по опыту, как трудно…» (письмо к И. И. Дмитриеву от 12 марта 1837 г. — «Русский архив», 1866, стр. 1640). Дошедшие до нас отзывы современников носят в большей части восторженный характер; критикой перевод был также принят благожелательно. А. И. Герцен в пору своего увлечения романтизмом восхищенно писал невесте: «Сейчас прочел я «Ундину» Жуковского. Как хорош, как юн его гений! Я пришлю ее тебе» (письмо Н. А. Захарьиной, конец июня 1837 г. — А. И. Герцен. Полное собрание сочинений и писем под ред. М. К. Лемке, т. I, стр. 435). Высокую оценку «Ундине» Жуковского дал Гоголь: «Чудо, что за прелесть!» (письмо Гоголя к В. О. Балабиной от 4 июля 1837 г. — Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений, изд. АН СССР, т. XI, 1952, стр. 106). Белинский писал об «Ундине»: «В стихах Жуковского обыкновенная сказка явилась прекрасным поэтическим созданием. «Ундина» одно из самых романтических его произведений» (Полное собрание сочинений, т. VII, стр. 199).
Альтан— род балкона в верхней части строения,
Никсы— русалки.
Камоэнс *
Написано в марте 1839 г. Напечатано впервые в журнале «Отечественные записки», 1839, т. VI, с подзаголовком «Драматический отрывок». Перевод одноименной драматической поэмы Ф. Мюнх-Беллингхаузена, писавшего под псевдонимом Фридрих Гальм.
Луис Камоэнс(ок. 1524–1580) — великий португальский поэт. Не признанный при жизни и претерпевший много гонений со стороны придворной знати, он был вынужден долгие годы провести за пределами Португалии, в колониях. Камоэнс был горячим патриотом. Патриотическим одушевлением проникнута его знаменитая поэма «Лузиады» (у Жуковского — «Лузиада»), где прославляются национальные традиции Португалии и выдающиеся события из ее истории, героика географических открытий эпохи Возрождения (плавание Васко де Гамы). Поэма «Лузиады» снискала Камоэнсу расположение короля Себастиана (1557–1578), вскоре убитого во время крестового похода против мавров у города Алкасар-Квивира в Марокко (1578). Прогрессивная роль Себастиана в поэме преувеличена. Он был воспитанником иезуитов и организатором ряда разорявших Португалию крестовых походов против магометан. После гибели Себастиана Португалия потеряла свою независимость и попала во власть испанского короля Филиппа II. Последние годы своей жизни Камоэнс доживал в нищете, всеми забытый; умер в госпитале. Ему принадлежат известные слова: «Я умираю не только в отечестве, но и вместе с ним».