Европа - Азия - Пресняковы Братья. Страница 4
«Мать». Но злые дрессировщики завидовали им – и вот, однажды, они науськали своего дрессированного удава, и он подслюнявил канат, за который держался, паря над землёю, молодой акробат! Одно сальто, другое – он хватается за канат, рука соскальзывает, и он падает на арену из-под самого-самого купола цирка-цирка!
Касик падает, гид переводит, кое-кто из иностранцев пускает слезу.
«Мать». Чудом! Случайным чудом в это время на арене танцевали клоуны, и молодой акробат упал как раз на них, и поэтому не убился, но на всю жизнь остался инвалидом! И этот акробат – этот акробат перед вами, господа! (Указывает на «жениха», иностранцы аплодируют. В это время из кустов опять появляются «дети»-беспризорники и принимаются за своё.)
«Дети».
«Мать» подбегает к «детям» и начинает активно пинать бедных попрошаек-конкурентов под зад, при этом продолжая рассказывать свою трогательную историю.
«Мать». Посмотрите на этих милых детей, господа! Посмотрите на их лица – они поют песни (вполголоса рявкая на детей, выталкивая их в кусты) и отправляются в задницу! А вот у наших молодожёнов никогда, господа, – никогда не будет детей, – потому что там, на арене цирка – в то самое роковое представление – жених разбил не только ноги, господа, не только ноги!.., но и...
«Жених» (плачет навзрыд, всерьёз приняв слова «матери» на свой счёт). Мама!..
«Мать». Но и яйца, господа!
Иностранцы (хором). Уаау!
«Мать». Йес, господа! У этих прекрасных молодых людей никогда уже не будет детей, – но всё равно они женятся, хотя невеста отлично понимает, – что её грудь никогда не нальётся молоком...
«Невеста». Мама!
«Мать». Прости, доча! Простите, люди добрые! (Встаёт на колени.) Простите, люди – это я убила старуху-процентщицу и сестру ейную! Топором зарубила, и каюсь теперь! (Неожиданно начинает истошно смеяться. Все окружающие – в шоке. Гид перестаёт переводить. Вдруг так же неожиданно «мать» обрывает смех.) Вот как должен жить человек, если он одной ногой в Европе, а другой – в Азии?! А?! (Ржёт.) Яйца-то у него, где, получается? – ни там, ни сям – а мозги, а всё остальное?.. А вот мы так и живём! Где мы? Ау! В Европе нас нет, и в Азии мы рылом не вышли... – мы сами по себе... у нас здесь особая зона – сюда зайдёшь – а обратно можно не выйти! Здесь и времени-то нету! Вот сколько щас времени?
Гид (к иностранцам). What time is it?
Каждый из иностранцев смотрит на свои часы, удивляется, подносит их к уху, трясёт рукой – ни у кого часы не идут.
«Мать». Вот то-то! Ти-ши-на! (Все смотрят на «мать» – кто с изумлением, а кто и не скрывая страха в глазах.) Ну, что, чурки, уставились? Понаехали! Мы ещё вам всем свинью подложим – у нас сегодня капитализм, а завтра мы вам всем бошки пооткручиваем... Илюшка-то слышите... слышите?...
Все прислушиваются... Где-то и вправду как будто затоковал глухарь, натужно и зыбко...
«Мать». О! – это Илюшка с печки встаёт... – скоро... скоро он меч-кладенец отроет и всем... всем вам пизды надаёт!
Касик (трезвея от слов «матери»). Ты чё это, мать,.. ты это не в тему – они же перестанут нам это... порошки с мылом привозить перестанут!
«Мать» достаёт из лифчика пачку денег, накалымленных за целый день работы и бросает их в лицо Касику.
«Мать». На, – умойся!
«Свидетель». Это у неё шок, нервное. Мама, это, – давай прекращай!
«Свидетельница» (подбирая деньги). Такое горе, такое горе – никак она смириться не может, что без внуков останется!
Гид всё это переводит; из толпы иностранцев выходит пожилой мужчина и присаживается к «матери».
Иностранец. Не найдо так переживайт, старушька! Разве у вас нет искусственный оплодотворенье?
«Мать». Чего?
Иностранец. Oh! Можьно брайт за мани чужой сперма, кароший, качественный, здоровый и вводить его в ваш невеста – и он будет родить вам внук!
«Мать». Ты добрый...
«Невеста». Большое, большое человеческое спасибо. Но, вы знаете, у нас это очень, очень дорого стоит – и нам как раз не помешают мани. Давайте – фото на память – и мани на сперму!
Иностранец. Oh, yes, of course! (Протягивает 1$ «матери».)
«Мать» (резко выхватывая денежку). Кредиты-кредиты – понадавали нам кредиты – а потом назад требуете!
Иностранец. Чито?
«Мать». Всё хо-ро-шо! Внуки вам вернут – всё до цента... – лет через двести-триста, – олрайт?!
Иностранец. All right, all right!
«Жених». Давайте все выпьем, а? – господа, мама – чё не наливаете-то?
«Свидетельница». Конечно, конечно выпьем! Стаканы, нужны стаканы.
Не дожидаясь перевода гида, все иностранцы среагировали на слово «стаканы» – они дружно полезли в свои сумки, достали оттуда одноразовые пластиковые стаканчики и начали протирать их салфетками. «Мать», кряхтя, побрела в кусты, взяла там флягу со спиртом, вернулась и так, не разбавляя, принялась разливать иностранцам в стаканчики горячительный свадебный напиток.
«Свидетель». А закуска – мама, – салат остался?
«Мать». Касик всё слопал!
Касик. А чё... – это – вон смотрите, сколько ягод на деревьях, – можно сказать, фрукты, – я щас нарву! (Рвёт с деревьев плоды, отдалённо напоминающие ягоды, и раздаёт иностранцам.)
«Свидетель». Ну, так сказать – чем богаты...
«Свидетельница». За молодых!
«Мать». Чтоб вы все сдохли!
Все пьют. Иностранцы, видимо уже привыкнув к местным обычаям, разом опрокинули в себя налитое им в стаканчики, и теперь начали задыхаться; только такое тяжёлое положение заставило их закусывать тост предложенными им ягодами, которые были столь подозрительны на вид, что многие из европейцев незаметно повыкидывали эти дары леса на землю, но, неосмотрительно заглотнув по 150 гр. чистого спирта, они принялись ползать по траве и бешено подбирать и засовывать в рот всё, чем только можно заесть эту «звериную» дозу.
Касик. О, шибануло! (Подходит к «матери».) Ну, ты, мать, – Пиночет прямо! Ты вот их обругала, а они тебе денежку подарили...
«Свидетельница». Один ты, Касик, ничего ещё молодым не подарил!
«Мать». А ещё сват называется!
Зачем «мать» так назвала Касика – непонятно, но у него глаза налились кровью – Касика «забычило» от огромного стыда, потому что он вдруг явственно осознал, что среди этих людей только он один – он – человек с приличным достатком, а подарок «зажал»... – из всех случайных гостей этой «свадьбы» он – единственный, кто не сделал ничего для счастья «молодых»... Касик вдруг и вправду почувствовал себя сватом; он засуетился, подбежал к какому-то иностранцу, выхватил у него фотоаппарат «Polaroid» и навёл его на «свидетельницу».
Касик. Юбку задери!
«Свидетельница». Чего?
Касик резко рванулся к «свидетельнице», сорвал с неё юбку и пока она визжала, – быстро, как заправский папарацци, поймавший нужный момент, сфотографировал облитые грязью голые ноги девушки. Фотография мгновенно выползла из аппарата – подхватив её, Касик подлетел к другому иностранцу, выхватил из его рук одноразовый пластиковый стаканчик и убежал в кусты. Никто не понял, что произошло, – да, в принципе, никто и не делал попытки что-либо понять, – пьяные, весёлые,– все стали фотографироваться на память с «женихом» в коляске и «невестой».
«Свидетель». Ты чего это, «мама», по ТЮЗу соскучилась? Или в тебе роли несыгранные заговорили... – смотри у меня!..