Где небом кончилась земля : Биография. Стихи. Воспоминания - Гумилев Николай Степанович. Страница 58

Лиловый цветок

Вечерние тихи заклятья,

Печаль голубой темноты,

Я вижу не лица, а платья,

А может быть, только цветы.

Так радует серо-зеленый,

Живой и стремительный весь,

И, может быть, к счастью, влюбленный

В кого-то чужого… не здесь.

Но душно мне… Я зачарован;

Ковер надо мной, словно сеть;

Хочу быть спокойным – взволнован,

Смотрю – а хочу не смотреть.

Смолкает веселое слово,

И ярче пылание щек:

То мучит, то нежит лиловый,

Томящий и странный цветок.

Сон

Утренняя болтовня

Вы сегодня так красивы,

Что вы видели во сне?

– Берег, ивы

При луне. —

А еще? К ночному склону

Не приходят, не любя.

– Дездемону

И себя. —

Вы глядите так несмело:

Кто там был за купой ив?

– Был Отелло,

Он красив. —

Был ли он вас двух достоин?

Был ли он как лунный свет?

– Да, он воин

И поэт. —

О какой же пел он ныне

Неоткрытой красоте?

– О пустыне

И мечте. —

И вы слушали влюбленно,

Нежной грусти не тая?

– Дездемона,

Но не я. —

В вашей спальне

Вы сегодня не вышли из спальни,

И до вечера был я один,

Сердце билось печальней, и дальний

Падал дождь на узоры куртин.

Ни стрельбы из японского лука,

Ни гаданья по книгам стихов,

Ни блокнотов! Тяжелая скука

Захватила и смяла без слов.

Только вечером двери открылись;

Там сошлись развлекавшие Вас:

Вышивали, читали, сердились,

Говорили и пели зараз.

Я хотел тишины и печали,

Я мечтал Вас согреть тишиной,

Но в душе моей чаши азалий

Вдруг закрылись, и сами собой

Вы взглянули… и, стула бесстрастней,

Встретил я Ваш приветливый взгляд,

Помня мудрое правило басни,

Что, чужой, не созрел виноград.

Девушке

Мне не нравится томность

Ваших скрещенных рук,

И спокойная скромность,

И стыдливый испуг.

Героиня романов Тургенева,

Вы надменны, нежны и чисты,

В вас так много безбурно-осеннего

От аллеи, где кружат листы.

Никогда ничему не поверите,

Прежде чем не сочтете, не смерите,

Никогда никуда не пойдете,

Коль на карте путей не найдете.

И вам чужд тот безумный охотник,

Что, взойдя на нагую скалу,

В пьяном счастье, в тоске безотчетной

Прямо в солнце пускает стрелу.

Сомнение

Вот я один в вечерний тихий час,

Я буду думать лишь о вас, о вас.

Возьмусь за книгу, но прочту: «она»,

И вновь душа пьяна и смятена.

Я брошусь на скрипучую кровать,

Подушка жжет… нет, мне не спать, а ждать.

И крадучись я подойду к окну,

На дымный луг взгляну и на луну,

Вон там, у клумб, вы мне сказали «да»,

О, это «да» со мною навсегда.

И вдруг сознанье бросит мне в ответ,

Что вас, покорной, не было и нет,

Что ваше «да», ваш трепет, у сосны

Ваш поцелуй – лишь бред весны и сны.

Память

Как я скажу, что тебя буду помнить всегда,

Ах, я и в память боюсь, как во многое, верить!

Буйной толпой набегут и умчатся года,

Столько печали я встречу, что радость ли мерить?

Я позабуду. Но, вечно и вечно гадая,

Буду склоняться над омутом прежнего я,

Чтобы припомнить, о чем позабыл… и седая,

Первая прядка волос, помни, будет твоя.

Борьба

Борьба одна: и там, где по холмам

Под рев звериный плещут водопады,

И здесь, где взор девичий – но, как там,

Обезоруженному нет пощады.

Что из того, что волею тоски

Ты поборол нагих степей удушье;

Все ломит стрелы, тупит все клинки

Как солнце золотое равнодушье.

Оно – морской утес: кто сердцем тих

Прильнет и выйдет, радостный, на сушу,

Но тот, кто знает сладость бурь своих,

Погиб… и Бог его забудет душу.