Чудесная башмачница - Гарсиа Лорка Федерико. Страница 3
Башмачник. А теперь послушайте, какая у меня жизнь. Моя жена… меня не любит, только и знает, что переговариваться с мужчинами через окно. Даже с доном Дроздильо… А у меня кровь так и кипит.
Алькальд (смеясь). Она еще ребенок, ей хочется повеселиться, в ее возрасте это естественно.
Башмачник. Да, как же! Я уверен… я убежден, что все это она делает для того, чтобы меня мучить; я… я уверен, что она меня ненавидит. Сперва я надеялся на свой мягкий характер и старался задобрить ее подарками: коралловыми ожерельями, лентами, роговыми гребнями… даже подвязки ей купил! А она… все такая же.
Алькальд. И ты все такой же. Что за черт! Гляжу я на тебя и глазам не верю: да такой молодец, такой мужчина, как ты, не то что с одной, с сотней баб справится. Если твоя жена со всеми переговаривается через окошко, если она с тобой груба, так в этом виноват ты: значит, ты не умеешь держать ее в руках. Женщины любят, чтобы мужчина их крепко обнимал, твердо шагал да зычно орал, а если они все-таки кричат «кукареку», тогда остается одно: палка. Роса, Мануэла, Виситасьон и Энрикета Гомес, моя последняя жена, могут тебе об этом рассказать с неба, если только они, паче чаяния, туда попали.
Башмачник. Видите ли, хотел бы я вам сказать одну вещь, да не решаюсь. (Робко смотрит на Алькальда.)
Алькальд (властно). Говори.
Башмачник. Я понимаю, что это ужасно… но… я не люблю свою жену.
Алькальд. Черт возьми!
Башмачник. Да, сеньор, именно – черт возьми!
Алькальд. Зачем же ты тогда женился, старый повеса?
Башмачник. Уж так вышло. Сам не могу понять. Моя сестра… моя сестра во всем виновата: «Останешься один», то да се, пятое да десятое. У меня водились деньжонки, сам я был еще в соку, ну и сказал: «Что ж, я согласен!» О блаженное одиночество, где ты? Разрази гром мою сестру, упокой, господи, ее душу!
Алькальд. Влопался ты, нечего сказать!
Башмачник. Да, сеньор, влопался… Больше не могу. Я не знал, что такое жена. А ведь у вас их было четыре! Нет, не по возрасту мне выносить этот ад!
Башмачница (громко поет за сценой).
Башмачник. Слышите?
Алькальд. Ну и что же ты думаешь делать?
Башмачник. А вот что. (Поворачивается на голос Башмачницы и показывает кукиш.)
Алькальд. Ты с ума сошел?
Башмачник (возбужденно). Я не могу спокойно работать. Я человек мирный. Не люблю крика и не хочу быть притчей во языцех.
Алькальд (смеясь). Твои меры не помогут. Не валяй дурака, покажи, что ты настоящий мужчина. Жаль только, что у тебя нет характера.
В левую дверь входит Башмачница; в руке у нее пуховка; она пудрится розовой пудрой и приглаживает брови.
Башмачница. Здравствуйте!
Алькальд. Здравствуйте! (Башмачнику.) До чего красива, до чего красива!
Башмачник. Вы находите?
Алькальд. Какие прекрасные розы вплели вы себе в волосы и как сладко они пахнут!
Башмачница. У вас на балконах много таких роз.
Алькальд. Да, да. Вы любите цветы?
Башмачница. Я? Он, я их обожаю. Я бы и на крышу поставила горшки с цветами, и на пороге, и вдоль стен. Да вот он… вот этот… их не любит. Ну, да что с него взять: всю жизнь просидел над башмаками. (Садится на подоконник.) Здравствуйте! (Смотрит в окно и кокетничает с кем-то.)
Башмачник. Видите?
Алькальд. Грубовата… но красавица. Какая изумительная талия!
Башмачник. Вы не знаете эту женщину.
Алькальд. Тсс! (С величественным видом направляется к выходу.) До завтра! Надеюсь, ты возьмешься за ум. Спокойной ночи, детка! (Идет, а сам смотрит на Башмачницу.) Что за талия! Лучше не смотреть! А эти волнистые волосы! (Уходит.)
Башмачник (поет).
Башмачница берет стул и начинает вертеть его. Башмачник берет другой стул и вертит его в обратную сторону.
Ты знаешь, что я считаю это дурной приметой, для меня это нож острый, зачем же ты это делаешь?
Башмачница (бросает стул). Да что я такого сделала? Ну, не права ли я была? Ты мне шевельнуться не даешь.
Башмачник. Надоело мне объяснять… все равно бесполезно.
Башмачник идет к двери, но в это время Башмачница опять начинает вертеть стул. Башмачник бросается к другому стулу и начинает вертеть его.
Почему ты меня не пускаешь?
Башмачница. Господи! Да я только и хочу, чтобы ты отсюда ушел!
Башмачник. Ну так пусти же меня!
Башмачница (в бешенстве). Убирайся!
За сценой слышны звуки флейты и гитары: играют старинную польку. Музыка должна производить комическое впечатление. Башмачница качает головой в такт музыке. Башмачник уходит в левую дверь.
Башмачница (поет). Ларан… ларан… Я всегда любила флейту… Я прямо бредила ею… Кажется, я сейчас заплачу… Какая прелесть! Ларан, ларан… Слушай… Мне бы хотелось, чтобы и он послушал эту музыку… (Встает и начинает танцевать с воображаемым женихом.) Ах, Эмильяно, какие на тебе красивые шнуры… Нет, нет… мне стыдно… Господи, разве ты не видишь, что на нас смотрят? Возьми платочек, я боюсь, как бы ты не запачкал мне платье. Я тебя люблю, тебя… Ах да! Мне нравится твой белый конь, приезжай завтра на нем. (Смеется.)
Музыка смолкает.
Какая досада! Все равно что медом помазать по губам… Что это?…
В окне показывается дон Дроздильо. На нем черный фрак и черные короткие штаны. Голос у него дрожащий; он все время кивает головой, как китайский болванчик.
Дроздильо. Чшш-шш-шш-шш!
Башмачница (спиной к окну). Пин-пин, пио-пио, пио-пио.
Дроздильо (подходит еще ближе). Чш-шш-ш! О башмачница, о сапатерилья, [1] ты бела, как сердцевинка миндаля, и так же, как миндаль, горька. О сапатерита, ярко-золотой тростник! О прекрасная сапатерита, похитительница моего сердца!
Башмачница. Сколько вы сразу наговорили, дон Дроздильо! Я думала, птички не умеют говорить! Но уж если прилетел сюда черный дрозд, черный и старый… так пусть он знает, что я не могу слушать сейчас его пение… пусть прилетит попозже… Пин-пин, пио-пио…
Дроздильо. Когда сумерки окутают мир своим легким покрывалом, когда на улице не будет видно прохожих, я вернусь. (Нюхает табак и чихает прямо на воротник Башмачнице.)
Башмачница (оборачивается в ярости и бьет дона Дроздильо; тот дрожит. С отвращением). Лучше не возвращайся, дрозд тонконогий, ржавый крючок! Уходи, уходи… Где это видано? Чихать на человека! Пошел отсюда к чертям! Тьфу!
В окне появляется Парень, подпоясанный кушаком; шляпа с низкой тульей надвинута на лицо; вид у парня весьма скорбный.
Парень. Дышите воздухом, сапатерита?
Башмачница. Как и вы.
Парень. И всегда одна… Как жаль!
Башмачница (грубо). Почему жаль?
Парень. Женщина, у которой такие волосы и такая великолепная грудь…
Башмачница (еще более грубым тоном). Да почему жаль?
Парень. Потому что вы достойны того, чтобы вас рисовали на почтовых открытках, а вы стоите здесь… у этой двери…
Башмачница. Ах вот как!.. Я очень люблю открытки, особенно люблю получать их от кавалеров, когда те путешествуют…
Парень. Ах, сапатерита, я весь горю!
Продолжают беседовать.
Башмачник (входит, но, увидев эту пару, пятится к двери). Со всеми-то она вступает в разговоры, да еще в такое время! Сейчас соседи пойдут из церкви, что они скажут? Что скажут в клубе? Сейчас же начнут трепать мое имя!.. В каждом доме начнут перемывать мне косточки!..