Дневник Бриджит Джонс - Филдинг Хелен. Страница 21

– Да нет, – рассердилась я. – Голубая полоска в тесте на беременность!

– Господи. Встретимся через пятнадцать минут в «Кафе Руж».

Хотя было всего 12:45, я подумала, что стакан водки с апельсиновым соком не повредит, поскольку ситуация действительно чрезвычайная, но тут же вспомнила, что ребенку не полагается пить водку. В ожидании Шерон я испытывала странное ощущение, будто я – нечто вроде гермафродита: во мне боролись два совершенно противоположных чувства по отношению к ребенку – мужское и женское. С одной стороны, в голове роились сентиментальные мысли о нашем с Даниелом уютном гнездышке, и меня распирало от гордости (ведь я оказалась настоящей женщиной – такой безудержно плодовитой!). Я воображала себе нежно-розовую детскую кожу, крошечное любимое существо и милые маленькие детские вещички от Ральфа Лорена. С другой стороны, думала я, о, боже, жизнь кончена, Даниел – чокнутый алкоголик, и когда он обо всем узнает, он меня сначала убьет, а потом бросит. Не будет больше веселых вечеров с подругами, походов по магазинам, флирта, секса, вина и сигарет. Вместо этого я превращусь в уродливую, постепенно распухающую машину по производству молока, которая не влезет ни в одни из моих брюк, а уж тем более в новые ярко-зеленые джинсы от Агнес Би. И это безобразие, судя по всему, – цена, которую я должна заплатить за то, что стала современной женщиной. Вместо того, чтобы пойти естественным путем и выйти замуж за Эбнора Риммингтона, которого я встретила в автобусе в Нортгемптоне, когда мне было восемнадцать.

Наконец пришла Шерон, и я нервно сунула ей под столом тест с многозначительной голубой полоской.

– Это оно и есть? – удивилась она.

– Естественно, оно и есть, – разозлилась я. – А что это по-твоему? Мобильный телефон?

– Ты, – улыбнулась Шерон, – забавное существо. Ты читала инструкцию? Должно быть две полоски. Эта линия просто показывает, что тест работает. Одна полоска означает, что ты не беременна. Эх ты, чучело.

Пришла домой и прослушала на автоответчике мамино послание: «Дорогая, немедленно позвони мне. У меня нервы на пределе».

У неё нервы на пределе!

5 мая, пятница

126 фунтов (черт побери, не могу избавиться от многолетней привычки взвешиваться – особенно после всех этих переживаний по поводу беременности; в будущем надо пройти какой-нибудь курс терапии), порций алкоголя – 6 (ура!), сигарет – 25, калорий – 1895, лотерейных билетов – 3.

Все утро слонялась по квартире, скорбя о потерянном ребенке, но немного приободрилась, когда позвонил Том и пригласил меня на ужин с «Кровавой Мери», чтобы положить здоровое начало уикенду. Вечером пришла домой и обнаружила раздраженное мамино сообщение о том, что она уехала в Центр здоровья и перезвонит мне позже. Интересно, в чем дело. Может быть, она переутомилась от слишком большого количества коробок «Тиффани», присланных сгорающими от страсти поклонниками, и предложений о работе телеведущей от конкурирующих компаний?

23:45. Даниел только что позвонил из Манчестера.

– Как прошла неделя? – поинтересовался он.

– Великолепно, спасибо, – радостно отрапортовала я.

Великолепно, спасибо. Ха! Я где-то читала, что лучший подарок, который женщина может преподнести мужчине, – это спокойствие. Так что, раз мы действительно теперь встречаемся, вряд ли мне стоит признаваться, что в ту же минуту, как он повернулся спиной, у меня сразу началась истерика по поводу мнимой беременности.

Ладно. Неважно. Завтра вечером мы увидимся. Ура! Ла-ла-ла.

6 мая, суббота: День Победы

127 фунтов, порций алкоголя – 6, сигарет – 25, калорий – 3800 (но ведь я праздную годовщину отмены пайков), правильных номеров в лотерее – 0 (плохо).

В День Победы проснулась от необычной для этого сезона жары и постаралась вызвать в душе бурю эмоций по случаю окончания войны, освобождения Европы, чудесно, удивительно и т.д., и т.п. По правде говоря, из-за всего этого я чувствую себя совершенно несчастной. И впрямь «выключена из жизни» – вот то самое выражение, которое больше всего подходит в моем случае. У меня нет ни одного дедушки. Папа весь поглощен подготовкой вечеринки в саду у Олконбери, куда он приглашен и где, по необъяснимым причинам, он должен переворачивать блины. Мама отправляется на улицу, где она выросла, в Челтенхеме, на вечеринку с жареным китовым мясом – наверное, вместе с Хулио. (Слава богу, что она не удрала с немцем.)

Никто из моих друзей ничего не устраивает. Проявлять такой энтузиазм как-то неудобно – вроде мы стараемся придерживаться позитивного подхода к жизни. Или неуклюже пытаемся поучаствовать в чем-то, к чему не имеем ни малейшего отношения. Я хочу сказать, что я ведь даже ещё не была яйцеклеткой, когда кончилась война. Я была просто ничем – пока они все сражались, ели морковный джем, или что там ещё они делали.

Эта мысль меня бесит, и я подумываю, не позвонить ли маме, чтобы выяснить, начались ли у неё уже менструации, когда кончилась война. Интересно, яйцеклетки развиваются каждый раз заново или они хранятся с рождения в какой-нибудь микроформе, пока их не активируют? Могла ли я как-то почувствовать конец войны, когда была хранящейся в организме яйцеклеткой? Если бы только у меня был дедушка, я могла бы мило за ним поухаживать и хоть так принять участие в празднике. Ну и черт с ним, я иду в магазин.

19:00. Честное слово, от жары мое тело раздалось вдвое. Больше никогда не пойду в общую примерочную. Когда в универмаге «Уэрхаус» я пыталась стянуть с себя платье через голову, оно застряло у меня под мышками, и в результате я шаталась по примерочной с вывернутым куском ткани вместо головы, яростно дергая его руками и потряхивая животом и бедрами на виду у собравшихся вокруг хихикающих пятнадцатилеток. Когда я попыталась стащить дурацкое платье через ноги, чтобы наконец избавиться от него, оно намертво застряло у меня на бедрах.

Ненавижу общие примерочные. Все исподтишка пялятся на чужие тела, но никто никогда не встречается с другими взглядами. Всегда находятся девушки, которые прекрасно знают, что выглядят фантастически в любом наряде, – они приплясывают у зеркала, лучась от удовольствия, потряхивают волосами, принимают позы моделей и спрашивают у своих неизменных жирных подруг, которые во всем выглядят как коровы: «Тебе не кажется, что оно меня полнит?»

В общем, это был не поход по магазинам, а сплошное бедствие. Я знаю, что решение проблемы – просто купить несколько вещей в «Николь Фархи», «Уистлз» и «Джозеф», но меня так ужасают цены, что я снова несусь в «Уэрхаус» и «Мисс Селфридж», где есть возможность порезвиться среди кучи платьев за 34 фунта 99 центов Потом они застревают у меня на голове, и в конце концов я покупаю одежду в «Маркс и Спенсер», потому что мерить её не надо, а все же я вроде что-то купила.

Домой я вернулась с четырьмя вещами – все и некрасивые и не по размеру. Одна два года будет лежать за стулом в спальне прямо в пакете из «М&С». Остальные три я поменяю в «Боулз», «Уэрхаус» и т.д. на кредитные расписки, которые затем потеряю. Таким образом, я потратила 119 фунтов, которых бы вполне хватило на что-нибудь действительно приличное из «Николь Фархи», например маечку.

Ясно, все это мне в наказание за то, что я увлеклась мелкой и легкомысленной беготней по магазинам вместо того, чтобы все лето носить рясу из вискозы и рисовать полоску сзади на ногах, а ещё за то, что я не участвую в праздновании Дня Победы. Может, стоит позвонить Тому и устроить с ним милую вечеринку в понедельник, когда будут банковские выходные? Возможно ли организовать веселый, смешной праздник в День Победы – как, например, в день Королевской свадьбы? Нет, конечно, – нельзя же смеяться над погибшими людьми. И потом ещё эта проблема с флагами. Половина друзей Тома состоит в антинацистской лиге, и они решат, что Юнион Джек означает, что мы все ждем прихода бритоголовых. Интересно, что бы произошло, если бы нашему поколению пришлось воевать? Ох, ладно, пора немного выпить. Скоро придет Даниел. Начну-ка я лучше готовиться.