Симфонии - Белый Андрей. Страница 37
9. Наконец он чихнул и сошел со ступенек террасы, завидев гостя.
10. Ему вслед смеялась маска застывшим, каменным смехом.
1. Приближалась буря. Над усадьбой стоял шум и рев.
2. Коренастые деревья, обуреваемые ветром, рвались прочь отсюда.
3. Приближались полосы ливня и уже висели над пашней.
4. Серые цапли пронеслись над свинцовой рекой.
5. Учитель сельской школы был поджар и сутул. Его землистое лицо было темнее лысинки, но светлее бородки, а расплюснутый нос задорно торчал из-под синих очков.
6. Это был молодой человек, тяготевший к народу.
7. Они шли с Павлом Мусатовым вдоль желтеющей аллеи; тявкающий голос учителя спорил с шумом дерев.
8. Землистое лицо, казалось, гримасничало, а длинные руки совершали нелепые движения под свинцовым сводом небес.
9. Коренастые деревья, обуреваемые ветром, рвались прочь отсюда.
1. На крашеной лавочке сидел золотобородый аскет и делал выводы из накопившихся материалов.
2. А учитель брезгливо думал: «Вот сидит гнилой мистик!
3. Весь он пропитан лампадным вислом, и квасной патриотизм его мне претит».
4. Им навстречу поднялся мистик, который не был гнил и совсем не пил квасу.
5. Он был химик по профессии, и перед ним молодой учитель неоднократно срамился незнанием точных наук.
1. Шли ужинать. Сельский учитель из читающих развертывал фронт умственного войска своего и делал наскоки на гнилого мистика.
2. Еще была только редкая канонада. Еще не дошло дело до картечи.
3. Еще оставался впереди запас личных оскорблений.
4. На оконных стеклах угас розовый отблеск; за стеклом глядело на идущих мертвенно-бледное лицо.
5. Точно великая Вечность приникла к окну.
6. Но это был букет белой ковыли и больше ничего.
7. Павел Мусатов не участвовал в споре. Он напевал, вылупив глаза: «Ночь пронесется на крыльях тумана, грозная туча застелет восход!»
8. Туча была страшная и высоко размазанная, а под ней два низких, зловеще-белых завитка неслись куда-то вбок.
9. На лужайке перед домом два молодых тополька шептались с бурей, точно зачарованные.
10. На оконных стеклах угас отблеск заката. Букет белой ковыли стоял на окне.
11. Учитель сельской школы разгорался пред молчавшим аскетом, а Павел Мусатов тихонько напевал: «Светлая радость померкнет, как зорька; горе, как туча, нежданно придет…»
12. Уже вошли в комнату и захлопнули дверь, когда завыла тощая психа, поджимая хвост; ее узкая морда была обращена к небу.
13. Она ужасалась и, казалось, вопила: «Возвращается, опять возвращается», а два зловеще-белых завитка уже висели над домом.
14. За рекой раздавались крики тоскующих чибисов.
1. Аскет молчал пред шумевшим учителем, потому что он был по ту сторону жизни.
2. Это был сплошной сон наяву.
3. Это были откровения: Вечность шутила с баловником и любимцем своим; эти вечные шутки — точно сладкая музыка раздавалась в тоскующей душе пророка.
4. Пророк знал, что он вырвался из тенет трех измерений. Люди называли его безумцем: это был добрый знак.
5. Пророк уже знал, что он глашатай Вечности.
6. Он слишком учился для того, слишком тосковал, слишком много снял покровов, слишком полюбил Вечность.
7. Слишком ярки были грезы: это был сон, подымавшийся над Россией, как милое безумие.
8. Это были шутки Вечности с баловником и любимцем своим.
9. Каменная маска над террасой хохотала и в хохоте онемела.
10. За рекой раздавались крики тоскующих чибисов.
1. Этот сон сжег действительность. Она рассеялась черным пеплом.
2. «Пусть, пусть это только грезы, — думал пророк, — но пусть хоть раз мир поиграет в эти сны, замечтается в фантазиях.
3. Что тогда помешает реальности этих грез?»
4. Так он думал, а уже сердце его замирало от сладкой печали, а уже ему в очи смотрели иные очи, синие… А уже тополя ныли густым басом под напором пролетающей Вечности.
5. Это неслись сны наяву ревущим потоком, и старики тополя, воздымая костлявые руки свои, ликовали и кричали нараспев: «Се же-нии-ии-иих гряя-дет в поо-луу-у-уу-ноо-щии».
1. За окнами был рев и крик; ругались, и визжали, и молились неизвестные голоса.
2. Он видел Москву, а над Москвой громады туч с льдистыми верхами, а на туче жена, облеченная в солнце, держала в объятиях своих священного младенца.
3. А у ног ее распластался сам верховный пророк и глашатай Вечности.
4. Бриллианты сверкали на митре и на кресте, а золотая бородка утопала в куполе туч.
5. Из-под тучи, как молния, лезвие Божьего меча разило негодников.
6. А вдали Антихрист бежал обратно на север Франции.
7. Сквозь общий крик старики тополя, как державные архиереи, воздымая костлявые руки свои, ликовали и кричали нараспев: «Чее-ее-ртооо-оо-оог Твоой вии-ждуу, Спааа-аа-се мой».
1. И опять, как всегда, два синих, печальных глаза, обрамленных рыжеватыми волосами, глядели на аскета.
2. Была улыбка и печаль. Был вопрос: «Неужели это правда?..»
3. С любопытством стояли у окна и смотрели на бурю.
4. Бил град. Летели обломленные ветви. Где-то в доме треснуло стекло.
5. То тут, то там высовывалось на мгновенье окровавленное лезвие меча, и зычный, архидиаконский голос возглашал: «Прррроклятие!»
6. То еще не был Разящий, а лезвие меча среди туч.
1. Вечером шипел самовар. Безмолвно сидели вокруг стола.
2. Безмолвно зияла ночь, прильнув к окнам, и смотрела на сидящих.
3. Старинные часы плавными взмахами отбивали время.
4. Сестра разливала чай. Золотобородый аскет помешивал ложечкой в стакане.
5. Варя теребила кончик косы. Павел Мусатов взял в руки гитару.
6. Вдруг сутулый учитель заговорил тявкающим голосом; разинув рот, выпускал заряд за зарядом.
7. Его расплюснутый нос задорно сверкал на противника, а щеки Вари вспыхнули ярким румянцем.
8. Но ревнивый учитель не смотрел на Варю. Смотрел Павел Мусатов, натягивая новые струны на старую гитару.
9. Потом он кашлянул, вздохнул и покачал головой.
10. Но этого не заметил его брат.
1. Самовар шипел.
2. Кто-то прильнул к окнам, зияя впадинами глаз.
3. Но там никого не было.
1. Учитель кричал: «Это безумие!» Варя блестела негодованием на учителя.
2. Павел Мусатов толстым пальцем пробовал струну.
3. Взоры аскета сверкнули грозой, потому что он припомнил долгие годы изучения наук и философии.
4. Он отрезал своим деревянным голосом: «Если я и безумен, то это только потому, что прошел все ступени здравости!»
5. Встал и, зевая, подошел к окну.
6. Вдруг Павел Мусатов забренчал на гитаре персидский марш.
1. Принесли почту. Золотобородый аскет прочитал письмо. Он сказал брату: «Завтра я еду в Москву».
2. Толстый Павел стоял за спиной Вари. Он сказал брату: «И хоррошее дело».
3. Он глазами указывал на поникшую племянницу.
4. Варя быстро вышла из комнаты.
5. Бледные губы учителя кривились, хотя он равнодушно закуривал папиросу.
6. Но аскет, погруженный в мысли, ничего не заметил.
7. Он вышел в сад.
1. Тянулась ночь. Звенели бутылки. Павел Мусатов спаивал учителя.
2. Голова учителя лежала на столе. Он кричал: «Любовь к ближним!»
3. Весело грохотал багровеющий Павел. Его лицо лоснилось и потело.
4. Одной рукой он ударял по столу; другой поднимал над головою осколок рюмки.
5. На скатерти были винные пятна. Над ними кружились мухи.
6. Гитара с оборванными струнами валялась на полу.