Поэмы - Случевский Константин Константинович. Страница 18

Блеснувши чудом на шумящем рынке

Красивых женщин, — ты взяла умом.

Явилась в платье бедном и в косынке,

А через год был бархат нипочем!

Всё, что судьба рассудит дать порою

Отдельно, частью той или другой,

Чтобы царить над влюбчивой толпою,-

Тебе далось нескудною рукой.

Никто, как ты, не пел так сладкозвучно;

Твой смех — был смех; ум искрился всегда;

Не знала ты, что значит слово: скучно,

Ты шла, как в русле светлая вода.

Таким, как ты, стоят высоко цены!

Тебе бы место статуею в парк,

Хоть бы в хитон красавицы Елены,

Хоть в медный панцирь Иоанны д'Арк!

Когда бы ты нежданно проступила

В кругу законных жен и матерей,

Как свет небесный, ты бы вдруг затмила

Спокойный свет лампадочных огней!

Тебя они лишь изредка встречали,

Понять тебя, конечно, не могли.

Лишь кое-что украдкою слыхали

И приговор давно произнесли…

_______

Ты в двадцать лет могла бы стать предметом

Любовных хроник разной новизны…

В день именин — он чтится полусветом —

Тобой на пир друзья приглашены.

Они все тут, и большинство — богатых;

Спустилась ночь, друзья — навеселе.

Забавней прочих — парочка женатых:

Они сидят с ногами на столе!

Красивых женщин ценные наряды

Наполовину цели лишены…

Веселых песен звучные тирады

Давно в движеньях все пояснены…

Вот и заря румянит стекла окон!

Всё нараспашку, чувства напоказ,

Но ни один неловкий, глупый локон,

Упавши на пол, не печалит глаз!

И ни одна красивая шнуровка

Не подавала права говорить:

Ведь тут корсет — не тело: лжешь, плутовка!

Корсетов всяких можно накупить!

_______

Один князек, ее последний нумер,

Хозяин пира, шутки вызывал:

«Гм, милый князь! Ведь ты с обеда умер!

Зарок быть умным старой тетке дал!»

Но ни условья с теткой, ни зарока

На самом деле не было совсем.

А щеки бледны и тревожно око:

Он ждет чего-то, сумрачен и нем!

Ему обидно так и так ужасно ясно:

Любовь идет наперекор уму…

Он с ней живет, он с нею ежечасно…

Чего, чего недостает ему?..

Тому давно, в деревне позабытой,

Он с ней, дитёй, в дому отца играл.

Еще тогда, как в почке чуть открытой,

Прилив любви неясно подступал…

Барчук поил ее, девчонку, чаем,

Он был защитником и отводил толчки;

А ей казался он недосягаем:

Такими в сказках кажутся царьки.

Прошли года! Пути определились!

Совсем случайно странная судьба

Свела обоих… Встретились… слюбились…

Князек-барчук и бывшая раба!

И пир идет С хозяйкою в сторонке

Старейший гость уселся, развались…

«Пусть их шумят и приступают к жженке!

Скажи, хозяйка, прочна ль ваша связь?

Что платит он тебе? Я выдам вдвое!»

«Нет, не хочу…»-«Ну, вот пакет, смотри:

Тут сорок тысяч… Море разливное!..

Срок — пять минут! Подумай и бери…»

И пять минут прошла… Слегка шатаясь,

Гость подошел к хозяину тогда:

«Я проиграл! Возьми пакет… Квитаюсь…

Вот дело в чем! Вот чудо, господа!..»

Гость рассказал Все громко завопили…

Пари большое! Дерзко и смешно!

«Какие деньги!.. И они тут были…

Не взять таких — совсем, совсем смешно…»

А он был счастлив и, не замечая,

Какие шли сужденья о пари,

Ласкал ее, безмолвно обнимая,

Сияя в свете пламенной зари!

А ну-ка! Киньте камнем, кто посмеет?!

Не спросит вас летучее зерно,

Где пасть ему и как оно созреет?

И, наконец, созреет ли оно?!

Прошли три года. Далеко, не близко,

В чужой стране и на чужих людях

Они спокойно жили, но без риска

Воспоминаний о прошедших днях.

«Когда же свадьба?» — спросит он, бывало,

Она в ответ твердила всё одно:

«Я вся твоя! Мой милый! Или мало?

Но свадьбе нашей быть не суждено.

Я так люблю, к тебе благоговею;

Что, если б мне пришлось к жене твоей

Пойти в прислужницы, — о, я была бы ею

И стерегла бы сон твоих ночей!

Но свадьбы не хочу! Я в этом, видишь,

Совсем крепка остатком сил своих…

Прикажешь, разве?! Нет, ты не обидишь…

Я помню стыд прошедших дней моих…»

_______

И он любил любовью молчаливой;

Упреки скучные и даже злость порой

В ее любви глубоко терпеливой

Погасли все, как искры под водой.

День ото дня сердца полней сживались;

Разладам мелким не было причин;

Они ничем, ничем не обязались,

Исчезли в них раба и господин.

В нем для нее, бесспорно, воплотился

Царек из сказки, тот, что иногда

Ей окруженный пестрой дворней снился,

Богатый — и не любящий труда!

В ней для него как будто воскресала,

Как бы в чаду заговоренных трав,

И, возвращаясь, ярко проступала

Былая сладость безграничных прав…

И возвращалась с тою красотою,

Так просто, ясно, в очерке таком,-

Что обвевала детством и весною:

Он оживал в воскреснувшем былом.

Кружок друзей был мал. Но суть не в этом:

Он состоял из родственных людей,

Он состоял из оглашенных светом

Во имя тех или других идей.

С чужими трудно было обращенье,

Не то что страх, но и не то, что стыд,-

А робость всякого большого уклоненья,

Пока оно не смеет стать на вид!

Таких кружков живет теперь немало:

Их жизни проще, выгодней, складней…

Они растут в болезни идеала

Законных браков наших скучных дней…

И счастье их пределов бы не знало,

Свершалось в скромной, радостной тиши,

Когда бы память в ней не оскорбляла