Камни его родины - Гилберт Эдвин. Страница 112
– Это новый метод, можно сказать – самоновейший. Я изучил его досконально и собираюсь воспользоваться им на постройке дарьенской школы.
Чарни в третий раз взглянул на часы.
– Хватит вам пяти минут, чтобы рассказать, в чем тут соль?
Винс кратко изложил метод, состоящий в том, чт\ бетонные плиты для перекрытий отливают прямо на земле а затем с помощью гидравлических устройств поднимают на второй этаж и устанавливают на место. На втором этаже отливают плиты для третьего и так далее.
Чарни слушал с напряженным вниманием.
Винс повел его наверх, в свой кабинет, взял номер одного из архитектурно-промышленных журналов и прочел вслух данные о сравнительной стоимости и сроках постройки трех зданий на Западном побережье. Он ухитрился показать гостю и дома фирмы «Гэвин и Мур», в проектировании которых принимал участие, фотографии каркасов Тринити-банка и загородной школы сестер Татл, а также эскизы поселка Милвина.
Свобода, с которой Винс разбирался в технических и финансовых вопросах, произвела большое впечатление на Чарни; со своей стороны, он неожиданно проявил интерес к эстетической стороне дела. «У него, несомненно, есть вкус к современной архитектуре, – подумал Винс. – Его никак не назовешь тупым воротилой, который считает, что красота нужна разве что птицам».
Прощаясь с Винсом у дверей, Чарни протянул ему визитную карточку. На ней было только четыре слова: «Бенсон Чарни, Западная Виргиния».
– У меня к тебе есть просьба, сынок, – сказал Чарни. – Через месяц я буду в Нью-Йорке. Позвони мне. – Он взял карточку из рук Винса и написал на ней, когда и по какому телефону звонить. – Случалось бывать в Западной Виргинии?
– Нет, – ответил Винс. Подумать только, что именно сегодня он стремился уйти из дому!
– Как насчет того, чтобы слетать со мной туда? В общем, позвони мне. К этому времени, надо думать, мой новый самолет будет готов. А не будет – им же хуже. Со мной шутки плохи.
Когда «кадиллак» скрылся из виду, Винс был способен думать только об одном: как он подойдет к Эбби и скажет, что фирма «Остин, Коул и Блум», кажется, приобрела нового клиента.
«Какого клиента?» – спросит Эб.
«Возможно, ты слышал о нем. Бенсон Чарни».
«Связан он с какими-нибудь архитекторами?»
«Ну, еще бы! На него постоянно работают две фирмы. Но ему этого мало. Он хочет заполучить самых лучших (и молодых) архитекторов. Это пахнет большой конторой на месте».
«А какого рода работа?»
«Школы, клиники, дома для рабочих, больницы, даже церкви, даже целые заводские поселки».
Винс бродил по комнатам, ничего не видя вокруг себя. Он был пьян от радости. Какие только невероятные вещи не случаются с людьми!
Вы строите планы, разрабатываете их до мелочей, не спите по ночам, стараясь все предусмотреть, не веря в удачу, в везенье или даже в обыкновенную случайность. Вы полагаетесь только на тщательно продуманную схему.
И вдруг некто сбивается с дороги и просит у вас разрешения позвонить по телефону – и самый главный шанс в вашей жизни оказывается у вас в руках!
И совершенно незнакомый человек – Винс потрогал визитную карточку в кармане и любовно погладил ее – приглашает вас лететь с ним на его личном самолете в Западную Виргинию!
Скорей бы рассказать об этом Трой!
И Эбби!
И Блуму!
Винс начал приходить в себя. Овладев собой, он поднялся в кабинет. Нужно, не теряя ни минуты, заняться сбором информации. Кое-что придется, очевидно, раздобывать в Нью-Йорке, но пока что можно пересмотреть все книги и журналы, в которых хотя бы вскользь упоминается Западная Виргиния или Бенсон Чарни.
Пусть теперь Дебора пищит сколько влезет. Он не будет сердиться. Пусть себе орет. Дай ей бог здоровья.
Винс принялся рыться в книгах, брошюрах и журналах, вкладывая в это занятие столько темперамента (ни дать ни взять – Бенсон Чарни), что не слышал, как в дом вошла Трой.
Было пять минут двенадцатого.
Он сбежал по крутым ступеням, чуть не лопаясь от желания рассказать ей, как удивительно повернулись события. И вдруг резко замедлил шаги.
Какое-то чувство подсказало ему, что лучше промолчать, придержать новость. Быть может, опасение или даже страх, что слишком это все хорошо, что он радуется преждевременно.
Да. Так будет лучше. Новость нужно припрятать, сохранить в тайне, замуровать в стене.
Вначале Рафф считал, что этот вечер даст ему возможность совершить диверсию, обойти противника с фланга. Он понимал, что привлекает к себе всеобщее внимание. Мэрион Мак-Брайд действовала на собравшихся как неотразимый магнит, но макет нового дома на длинном столе в центре гостиной производил не меньшее впечатление. Такое сочетание обеспечило бы успех любому архитектору.
Так почему бы не воспользоваться этим успехом, не извлечь из него пользы? Почему не насладиться им сполна?
Нет, ничего не выйдет.
Не до того сейчас.
Он поймал себя на том, что то и дело воровато поглядывает в сторону холла, на входную дверь, ожидая, когда же она откроется и войдет Трой.
Внешне он ничем не выдавал себя; стоял с Мэрион в центре комнаты у стола, у своего макета, окруженный толпой людей, среди которых были Эб, и Феби, и двое архитекторов из Нью-Ханаана – коротко остриженные молодые люди в одинаковых полосатых галстучках бабочкой.
Они внимательно рассматривали макет, не скупились на комплименты и задавали кучу вопросов. Как он будет крепить на крыше синевато-зеленые плиты? Кому заказал двери и окна – в частности, ступенчатое окно гостиной? Рафф отвечал, стараясь не показывать, что думает о другом, и отгоняя воспоминание о дневных часах, проведенных на участке...
– Кстати, – обратилась к нему Мэрион Мак-Брайд, – видели вы тот номер «Аркитекчер» с чертежами Химического института?
– Что? – Рафф взглянул на нее. – Да, да, видел.
– Здорово расписали, правда? Мансон как-то вечером притащил этот номер ко мне.
– Кажется, ты что-то делал для этого проекта, когда работал там? – спросил Эб.
– Так, мелочи, – поколебавшись, сказал Рафф.
– По-моему, это лучшая работа Керка, – заметила Мэрион.
– Несомненно, – согласился один из молодых архитекторов.
– Новый этап для «Пирса и Пендера», – добавил второй.
– Керк, наверно, получит золотую медаль А. И. А., – продолжала Мэрион.
Рафф кивнул. Ему вдруг представилось, как Мансон Керк, волоча ноги, совершает обход проектного отдела «П. и П.», как, сутулясь, плетется в большой зал, где всегда проходят совещания хозяев фирмы, как принимает наградной чек от своих патронов и, вздыхая, говорит: «Ну, раз уж кто-то должен получить эту медаль, я рад, что они прикололи ее «П. и П.»...
Им внезапно овладело искушение – глупое, тщеславное, почти непреодолимое – дать себе волю и хлестнуть Мэрион (вернее, Керка) каким-нибудь замечанием вроде: «Хотел бы я знать, не вытащил ли Мансон Керк свой вдохновенный проект Химического института из мусорной корзины Рафферти Блума?» Искушение было так сильно, что секунду он даже колебался: может быть, все-таки поддаться ему?
Разумеется, он ничего не сказал.
В столовой кто-то поставил модную джазовую пластинку.
Рафф попытался заставить себя слушать профессиональный разговор архитекторов. И вдруг он словно оглох. Входная дверь еще раз открылась. На этот раз вошла она. Без Винса. В белом платье, на которое он тут же мысленно накинул красное пальто.
Нет, не притупилась острота чувств, не уменьшилась боль в сердце, ничего не изменилось, и по-прежнему она была одна в орбите его искаженного любовью мира, и по-прежнему требовали особенного, единственного, несравненного отношения к ней ее глаза, устремленные на него, когда она пробиралась к нему сквозь толпу теснившихся в гостиной людей, – эти широко открытые, вопросительные, сумрачные и все же блестящие от нервного возбуждения серые глаза.
Вырез ее платья был чересчур глубок, и все равно она уже не казалась ему отвратительной кокеткой, как когда-то в Нью-Хейвене, когда он кончал университет; она была цельным, абсолютно индивидуальным существом, непосредственным и глубоко искренним.