Стихи (3) - Баратынский Евгений Абрамович. Страница 9

И вот выходит из терпенья.

"Я как обманутая сном!

Скажите, ради бога, кто вы?"

Е л е ц к о й

Вы любопытны, как дитя.

Итак, со мною не шутя

Вы познакомиться готовы?

Нежданным именем моим

Я испугаю вас.

В е р а

Как скучно!

Все шутки.

Е л е ц к о й

Я не склонен к ним

И остерег вас добродушно.

Я дух... и нет глуши, жилья,

Где б я, незримый, не был с вами.

Все чутким ухом слышу я,

Все вижу зоркими очами.

Не бойтесь! слушаю, гляжу

Я с полной преданностью дружбы;

Неожидаемые службы

Я вам догадливо служу;

Однажды перед ваши очи

Я в виде смертного предстал;

В ту пору сумрак летней ночи

Мне образ видимый давал...

Вы узнаете?

В е р а

Ваши сказки

Вы продолжите до утра.

Смотрите: все снимают маски,

Снимите же свою, пора!

Е л е ц к о й

Не мне. Оставьте убежденья,

Я не исполню ваш приказ.

Лицо открыл бы я для вас

Без выраженья, без значенья.

Нет, нет: я вспомню веселей

Сей разговор непринужденный,

Почти нежданно уловленный

Счастливой маскою моей,

Чем взор холодного смущенья,

Который на лицо мое

Вперите вы, когда ее

Сниму я вам из угожденья.

Нет, я б не мог его снести!

Прощайте; я не здешний житель,

В мою безвестную обитель

Я должен вовремя сойти.

Елецкой тихо удалился;

Уж был у выхода и зал

Совсем, казалось, покидал,

Но у дверей остановился:

Взглянуть он раз еще желал

На Веру... Тихий взор он встретил,

Мольбу немую в нем заметил,

Укор в нем дружеский постиг

И скинул маску. В этот миг

Пред ним лицо другое стало,

Очами гневными сверкало

И дико полпятой рукой

Грозило Вере и пропало

С Елецким вместе за толпой.

Глава 4

Едва веселыми лучами

День новый окна озлатил,

Елецкой скорыми шагами

Уже по комнате ходил.

Порой, в забвении глубоком

Остановясь, прилежным оком

Во что-то всматривался он.

Во взорах счастье выражалось;

Перед душой его, казалось,

Летал веселый, светлый сон.

Через мгновенье пробужденный

Он, тем же чувством озаренный,

Свою прогулку продолжал

И скоро снова прерывал.

В покое том же, занимая

Диван, цыганка молодая

Сидела, бледная лицом.

Усталость выражали очи:

Казалось, в продолженье ночи

Их Сара не смыкала сном.

Она порывисто чесала

Густые, черные власы

И их на темные красы

Нагих плечей своих метала.

Она склонялась головой,

Но па Елецкого порой

Взор исподлобья подымала.

Какою злобой он дышал!

Другой мечты душою полон,

Подруги он не замечал;

К ней напоследок подошел он.

"Что это смотришь ты совой?

Сказал он. - Сара, что с тобой?

Да молви слово!"

С а р а

Ах, мой боже!

Ты ждешь ответа моего?

Вот он: я знаю, отчего

Ты так доволен!

Е л е ц к о й

Отчего же?

С а р а

Меня ты думал обмануть,

Когда вчера, кривя душою,

Ты мне с заботою такою

Скорей советовал заснуть!

"Устала, Сара? Дремлешь, Сара?

Ляг, Сара, спать!" И я легла,

Да уж нарочно не спала!

Давно грозит мне эта кара!

Давно я брошена тобой!

Ты сутки целые порой

Двух слов со мной не произносишь,

Любимых песен петь не просишь!

Да и по ком твоя душа

Уж так смертельно заболела?

Ее вчера я разглядела:

Совсем, совсем не хороша!

Е л е ц к о й

Так вот в чем дело!

С а р а

Сара знает,

Какая ждет ее судьба

За то, что служит, угождает

Тебе по воле, как раба:

Со знатной барышней своею

Ты обвенчаешься, а с нею

Простишься, и ее на двор

Метлою выметут, как сор.

Е л е ц к о й

Ты совершенно сумасбродишь!

Какие странные мечты!

По пустякам горюешь ты

И на меня тоску наводишь.

С а р а

А кто, бывало, говорил,

Ко мне ласкаясь то и дело:

"Тебя я, Сара, полюбил.

Жить одному мне надоело,

Будь мне подругою! со мной

Живи под кровлею одной!

Я нравом весел; живо, шумно,

В пирах и песнях завсегда

Мы будем проводить года".

Я согласилася безумно.

Что ж вышло?

Е л е ц к о й

Из моих речей

Тобой забыта половина.

Я говорил: твоя судьбина

Не будет скована с моей!

Покуда любо жить со мною,

Живи! наскучило - прощай,

Былую радость поминай!

С твоей свободой той порою

Я выговаривал мою.

Но я тебя не узнаю!

И, сердце будущим тревожа,

Ты на цыганку не похожа.

Ваш род беспечен.

С а р а

Проклят он!

Он человечества лишен!

Нам чужды все края мирские!

Мы на обиды рождены!

Забавить прихоти чужие

Для пропитанья мы должны.

Я о себе молчу: цыганка

Вам не подруга, а служанка!

Она пляши и распевай,

А сердцу воли не давай.

Е л е ц к о й

Оставь пустые опасенья,

Не разлучимся мы с тобой.

Хотя другого поколенья,

Родня я вашему судьбой.

И я, как вы, отвержен светом,

И мне враждебен сердца глас...

Не распадется, верь мне в этом,

Цепь, сопрягающая нас.

Когда с цыганкой молодою

Судьба Елецкого свела,

Своей разгульною душою

Она мила ему была.

"Я горя знать не буду с нею.

Каких тяжелых, черных дум,

Мне иногда гнетущих ум,

Свободной резвостью своею

Не удалит она сейчас?

Кому при блеске этих глаз

Приснятся мрачные печали?"

Так думал он; но дни мелькали;

К ее душе своей душой

На продолжительное время

Не мог пристать Елецкой мой.

Ему потом уж стали в бремя

Затеи девы удалой.

Но принимая в них участья,

Уж он желал другого счастья:

Души, с которой мог бы он

Долиться всей своей душою.

Надеждой томной увлечен,

Он Саре пробовал порою

Передавать свои мечты;

Ни образованного чувства

Язык для дикой красоты

Был полон странной темноты.

Она, не ведая искусства,

Под речи друга своего

Без всякой совести зевала

Иль в скором времени его

Сторонней шуткой прерывала;

Но смутно трогалась, и ей

Невразумительных речей

Цыганка голос понимала.

Подруге ветреной своей

Он ежедневно был милей,

Но к ней хладел по той же мере.

Когда, любовью вспыхнув к Вере,