Пламя любви - Филлипс Патриция. Страница 24

— Когда станет совсем худо, дай мне знать, и я найду тебе местечко на палубе. Можешь не бояться, я присмотрю за тобой.

Элинор взглянула на указанное им место, где высился прикрытый парусиной багаж. Видимо, он там спал. Представив себе спящего под звездами Джордана, Элинор быстро отвела глаза.

— Бог не допустит, чтобы я впала в такое отчаяние, — уронила она.

Джордан проглотил сердитые слова при виде выбравшейся на палубу сестры Мэри. Ее птичьи глазки быстро отыскали пропажу.

— Леди Элинор, какой стыд! Что вы делаете на палубе одна?

— Я не одна, сестра. Со мной сэр Джордан.

— Это неприлично. Сейчас же спуститесь вниз.

— Я вернусь, когда вдохну достаточно морского воздуха, чтобы выдержать заточение в этой темнице.

Поджав губы, сестра Мэри натянуто поздоровалась с Джорданом и отошла к поручням.

— Ненавижу, когда за мной шпионят, — буркнула Элинор.

— Сестра опасается, что ты увидишь что-нибудь непристойное на палубе. Мужчины на борту корабля не слишком-то заботятся о приличиях, — усмехнулся Джордан. — Она оберегает твою невинность.

Он явно развлекался. Кипя от негодования, Элинор отвернулась.

Джордан сжал ее руку.

— Не будь такой холодной, дорогая, — взмолился он. Пораженная его словами и топом, Элинор бросила на него быстрый взгляд.

— Ты даже не вспомнил обо мне, когда целовался с Жаклин, — упрекнула она его.

— Ошибаешься. Я мечтал о том, чтобы на ее месте была ты. Элинор презрительно фыркнула.

— Если вы намерены продолжать в том же духе, сэр Джордан, то напрасно стараетесь.

Рука Джордана скользнула под ее плащ и обвила талию; длинные пальцы двинулись выше, коснувшись груди. Сердито ахнув, Элинор попыталась отстраниться, но он удержал ее. Это чистая правда, любовь моя.

— Прошло всего четыре дня, как мы расстались, а ты уже бросился на поиски другой женщины!

— В прошлом нас с Жаклин связывали… близкие отношения. — Он крепче обхватил ее талию, принуждая остаться и выслушать его. — Видишь ли, она была свободна тем утром, а мне предстояла долгая кампания вдали от дома. К тому же я был уверен, что не увижу тебя, пока не добьюсь положения, которое позволит просить твоей руки. Я и не думал обижать тебя и не намерен просить прощения.

— И очень хорошо, потому что ты никогда его не получишь! — запальчиво произнесла Элинор, задетая за живое. Как он может с такой легкостью рассуждать о подобных вещах? Это похоже на торг.

— Элинор, любовь моя, я всего лишь пытаюсь быть честным. Ведь мы поклялись никогда не лгать друг другу.

— Эта клятва, как и все остальные, нарушена.

К ним приближалась сестра Мэри, и Джордан умолк, но, прежде чем отстраниться, успел потеребить пальцем сосок Элинор. Девушка, едва сдерживая гнев, выдавила улыбку, адресованную монахине.

— Идемте, леди Элинор, полагаю, вы уже достаточно надышались.

Запахнув плащ, Элинор направилась к лестнице. Слезы застилали глаза, а грудь сладко ныла, словно ее все еще касалась рука Джордана. Чтоб он пропал, подумала она, скрипнув зубами.

Когда, вернувшись в каюту, она задремала на своем жестком тюфяке, ей пригрезился Джордан. Его поцелуи обжигали, в глазах светилась любовь. Элинор тихо заплакала. Проклятие! Она все еще любит его, и с этим ничего не поделаешь.

В душной каюте время тянулось так медленно, что дни казались неделями. Элинор мечтала выбраться на палубу и глотнуть свежего воздуха, но оставалась внизу, промокая вспотевшие лбы и поднося воду к пересохшим губам страдавших от качки женщин. Однако истинной причиной, удерживающей ее в каюте, был страх встретиться с Джорданом. Сестра Мэри благожелательно кивала и улыбалась, приятно удивленная заботой Элинор о попутчицах.

На палубе раздались радостные крики — с французского берега прибыли лодки. Наконец-то корабль остановился. Качка прекратилась, и бледные, измученные женщины потянулись на палубу посмотреть, что происходит.

Капитан пригласил бретонцев подняться на борт, и теперь они торговались с пассажирами и командой. Наибольшим спросом пользовались свиные окорока, душистые яблоки, сливы и персики. На бурдюки с вином и завернутые в сетку головы козьего сыра тоже быстро нашлись покупатели. Обе стороны остались весьма довольны друг другом, и бретонцы наконец спустились по веревочным лестницам в свои лодки.

Скрип мачт и резкие хлопки наполнившихся ветром парусов возвестили о том, что корабль снялся с якоря. Пассажирки со стонами и страдальческими возгласами устремились к поручням. Качка усилилась, а вместе с ней и ощущение, что земля ускользает из-под ног. Прислонившись к лестнице, ведущей на нижнюю палубу, Элинор смотрела на позолоченные солнцем волны. Ее тоже тошнило.

— Выпей молока, Элинор, тебе станет легче. Неужели нельзя оставить ее в покое? Элинор уже готова была отказаться, но ее пустой желудок заурчал при упоминании молока. Поколебавшись, она приняла из рук Джордана полную кружку с густой жидкостью, источавшей нежный аромат полевых цветов.

— Ты купил его для меня?

— Да. Надеюсь, ты не сердишься?

— Нет, но хотела бы заплатить.

— Сочтемся позже, — отозвался Джордан, пряча усмешку, и ушел. Элинор догадалась, что он имел в виду не деньги, и на душе у нее стало тревожно.

После ужина появился слуга и вручил ей два персика и пышную гроздь черного винограда — дар капитана, как он сказал. Элинор с наслаждением съела сочные плоды, хотя поняла, что их прислал Джордан.

Сестра Мэри бросила на нее подозрительный взгляд:

— С чего это капитан присылает вам фрукты? Вы разве знакомы?

— Нет, сестра, я даже не знаю его имени.

Не удовлетворенная таким ответом, монахиня продолжила расспросы, пока Элинор не воскликнула с раздражением:

— Спросите у него об этом сами, сестра, если вас разбирает любопытство!

Услышав столь резкий ответ, послушницы ахнули, уставившись на Элинор.

— Путешествие не улучшило вашего характера, леди Элинор. Полагаю, вы извинитесь, когда почувствуете себя лучше, — с достоинством произнесла монахиня, побагровев от гнева.

Элинор едва сдерживала слезы. Почему все считают своим долгом приставать к ней, расспрашивать, следить?

— Сестра, капитан — давний друг отца леди Элинор, — пришел на выручку Джордан, внезапно появившийся рядом. — Он также просил передать вам, леди Элинор, инжир, изюм и финики.

Растерявшейся Элинор ничего не оставалось, как поблагодарить его и принять блюдо с сушеными фруктами.

— Прошу вас, угощайтесь, — предложила она, пытаясь сгладить неловкость, и поставила блюдо на выскобленный добела сосновый стол.

— Что ж, это многое объясняет, сэр Джордан, — заметила сестра Мэри, несколько смягчившись при виде щедрого подношения. Она взяла увесистую горсть фиников и, надкусив один, одобрительно кивнула.

— Капитан также просил леди Элинор зайти в его каюту после ужина. У него есть для нее сообщение.

— Это связано с моей семьей? — воскликнула Элинор, тревожно вглядываясь в его лицо.

— Нет-нет, не беспокойтесь. Сообщение доставили бретонцы, так что, скорее всего оно от принца Уэльского. Наверняка ему известно, что вы направляетесь в Бордо ко двору его жены.

— Весьма вероятно, леди Элинор, — согласилась сестра Мэри, поглощая финики. — Я провожу вас, когда мы закончим.

Озадаченная, Элинор задумчиво жевала финик. Неужели ее отец знаком с капитаном судна? Вряд ли. Джордан всегда был скор на ответы, не имеющие никакого отношения к правде. Губы ее плотно сжались при болезненном напоминании.

Сладкий изюм и финики оказались непосильным бременем для исстрадавшихся желудков. Не прошло и нескольких минут, как послушницы схватились за животы и ринулись на палубу.

Сестра Мэри попала в затруднительное положение, разрываясь между необходимостью помочь своим подопечным и намерением проводить Элинор к капитану.

— Ступайте наверх, сестра, и позаботьтесь о девушках, а я присмотрю за леди Элинор, — великодушно предложил Джордан. — И ни о чем не беспокойтесь.