Пламя любви - Филлипс Патриция. Страница 29

— Скорее, Элинор, принеси мне платье, и посмотрим, что можно сделать. Идем, у нас не так уж много времени.

Зная по опыту, что не стоит и пытаться переубедить принцессу, если она что-то задумала, Элинор недоверчиво улыбнулась. Чтобы Джордана назначили ее официальным поклонником — о таком она и мечтать не смела.

Приемный зал дворца вибрировал от гула голосов, смеха и музыки. Некогда это просторное помещение с высоким потолком и фресками на стенах, должно быть, поражало своим великолепием, но теперь старинные росписи скрывались под вековым слоем копоти. С потемневших стропил свисали яркие знамена, трепетавшие на ветру, который врывался в расположенные высоко над полом окна. В честь Рождества подпиравшие кровлю колонны были увиты зелеными гирляндами, а оштукатуренные стены украшены связками душистых ветвей. Лавр, ель и сосна, перевитые разноцветными лентами и увешанные серебряными колокольчиками, придавали старомодному залу ни с чем не сравнимое очарование.

Накрытые столы все еще ломились от яств, хотя большинство гостей уже отужинали, переключившись на танцы и другие развлечения. На скатертях из белого дамаста темнели лужицы пролитого вина; свора гончих грызлась из-за костей и объедков, кучами валявшихся на полу. Чересчур ретивых псов успокаивали пинками.

Разряженные придворные танцевали, флиртовали и веселились. Чадящие факелы освещали усыпанные драгоценностями костюмы и потные от выпитого вина и духоты лица.

Стоя в стороне, Элинор старалась не упустить ни единой детали этого необыкновенного зрелища. Рождество в Райзвуде, так восхитившее ее в свое время, не шло ни в какое сравнение с пышными торжествами при дворе принца Уэльского. Труппа фигляров в красно-желтых, увешанных бубенчиками костюмах развлекала гостей акробатическими номерами. Их грубоватые шутки заставляли зрителей покатываться со смеху. Закончив выступление, они, кувыркаясь, выкатились из зала. Заиграла музыка, и сотни подвыпивших пар закружились в пестром хороводе.

Элинор никогда не видела такого множества важных персон. Здесь был Педро Кастильский со своими дочерьми. Хайме, свергнутый король Майорки, также явился в Бордо в надежде на помощь принца Уэльского. Но самыми значительными фигурами были, разумеется, сам Эдуард и его красавица жена, одетая в роскошный наряд из янтарного бархата, отороченного горностаем. Глядя на свободного покроя платье, никто бы не догадался, что принцесса на сносях. Женщины на этой стадии беременности обычно лежат в постели, но Иоанна, обожавшая праздники, заявила, что, если ей суждено умереть при родах, она хотела бы провести последние дни в радости и веселье.

Поймав взгляд принцессы, Элинор улыбнулась. Порой она испытывала жалость к своей госпоже. Люди все еще сплетничали по поводу ее первенца, и следовало благодарить судьбу, что младенец умер. Он был неполноценным. Иоанна никогда не упоминала о нем, но придворные дамы не отличались особой сдержанностью. Королева Филиппа, наслушавшись историй о том, что подобные несчастья сопутствуют поздним родам, готова была проклясть сына за выбор жены. Однако их второй ребенок, Эдуард Ангулемский, родился крепким и здоровым, и отец его обожал. Тем не менее Элинор подозревала, что в глубине души принцесса Иоанна боится снова произвести на свет неполноценного младенца.

Танец закончился, и гости разбрелись по залу, утоляя жажду вином. Гасконские аристократы смешались с английскими авантюристами, явившимися на Рождество ко двору принца Уэльского, где вино лилось рекой, а развлечения не кончались.

У Элинор никогда в жизни не было такого роскошного платья. Лиловый бархат сюрко оттенял ее золотистые волосы, серебристая парча платья переливалась в свете факелов. С аметистовым ожерельем и жемчужными украшениями в волосах Элинор чувствовала себя принцессой.

Все головы поворачивались к ней, провожая восхищенными взглядами. Мужчины наперебой приглашали ее танцевать, осыпая знаками внимания в надежде заслужить благосклонность юной красавицы. Но радость Элинор была омрачена: Джордан не пришел.

Принцесса поманила ее к себе. Поспешив на зов, девушка наткнулась на неприязненные взгляды двух фрейлин, прислуживавших Иоанне в этот вечер. Принцесса нетерпеливым жестом отослала их прочь.

— Что за постная мина, когда мужчины так и вьются вокруг тебя? — упрекнула она Элинор. Иоанна, видимо, выпила лишнего, и язык у нее слегка заплетался. — Но кажется, я догадываюсь, в чем причина. — Она хихикнула. — Он не пришел, и ты решила, что я не сдержала своего обещания.

— О нет, ваше высочество. Я и не думала об этом, — возразила было Элинор, но принцесса только улыбнулась.

Откинувшись в кресле, она прижала ладонь ко лбу.

— Здесь так душно, Элинор. Не могла бы ты принести мне мое укрепляющее? Я велела приготовить его и оставить па комоде там, за шпалерой. А вот и мой Эдуард.

Проследив за обеспокоенным взглядом принцессы, Элинор увидела вошедшего в зал принца Уэльского. Отделанная горностаем алая мантия развевалась вокруг его сильных ног. Лицо принца заливала восковая бледность, на лбу выступили капельки пота. Эдуард не отличался крепким здоровьем. Из последнего похода он вернулся с хроническим заболеванием, которое периодически обострялось. Его постоянно мучили боли в желудке. Врачи пичкали его лекарствами, но без всякого результата. Глядя на героя Пуатье, ссутулившегося и бледного, Элинор вдруг поняла, что величайший воин Англии миновал свой зенит и едва ли выдержит трудности предстоящей кампании.

Огорченная, она двинулась через толпу, но ее остановил Родриго Диас, испанский посланник. Он прибыл накануне в свите короля Кастилии.

— Леди Элинор, как приятно снова встретиться с вами. Вы похожи на прекрасное видение.

— Вы очень любезны, дон Родриго. Я так и не поблагодарила вас за ваше чудодейственное лекарство. Моя головная боль исчезла как по волшебству.

— В таком случае я пришлю вам немного этого снадобья. Вы доставите мне удовольствие, приняв мой скромный дар, — улыбнулся испанец, целуя ее руку.

Когда он поднял голову, Элинор увидела, что в его глазах зажегся огонь страсти, и даже с ее небольшим опытом нетрудно было понять, что посланник короля Педро безумно в нее влюблен.

— Как это мило с вашей стороны, дон Родриго!

— Всегда к вашим услугам, леди Элинор. Вам достаточно сказать лишь слово, — промолвил он, неохотно отпуская ее руку. — Где бы я ни был, я приду к вам на помощь.

— О, вы так галантны, — оглядевшись, пробормотала Элинор. — К сожалению, мне надо спешить.

— Ах, мой пыл вас смущает… Мне следовало проявить сдержанность, — виновато произнес он, сверкнув белозубой улыбкой. — Прошу меня извинить.

— Вы прощены, дон Родриго. Невозможно не оценить подобную преданность, — любезно промолвила Элинор, овладев собой.

Присев в реверансе, девушка поспешила дальше, чувствуя на себе пылающий взгляд испанца. Страстное обожание дона Родриго ей льстило и в то же время внушало тревогу.

В узком коридорчике было темно и холодно. Элинор быстро нашла резной комод, но не обнаружила на нем знакомой корзинки с лекарствами. Черт бы побрал этих слуг, вечно забывают о своих обязанностях! Теперь придется идти в покои принцессы за ее любимым укрепляющим.

Выложенный каменной плиткой коридор освещался смоляными факелами. Из темных закоулков доносились страстный шепот и кокетливое хихиканье. Элинор улыбнулась, представив себе, что сказала бы аббатиса Сесили по поводу легкомысленных нравов, царивших при дворе принцессы Уэльской.

— Постой, красавица. Ты ведь не откажешь мне в поцелуе? — раздался из темноты мужской голос.

Сильные руки схватили ее и втащили в темную нишу. Элинор отчаянно вырывалась, но когда мужчина прижался к ее губам, она ощутила такой восторг, что подогнулись колени.

— Джордан! О, Джордан, любимый! Я думала, меня сейчас изнасилуют.

Он усмехнулся, обдав дыханием ее щеку.

— Для этого нам понадобится более уединенное местечко, любовь моя. Что ты здесь делаешь?

— Принцесса послала меня за своими лекарствами. Но их не оказалось на месте.