Итальянские каникулы - Филлипс Сьюзен Элизабет. Страница 27

Он поймал ее за этим занятием и картинно скрестил руки на груди. Сразу видно, ужасно собой доволен!

— Хочешь, повернусь, чтобы ты смогла полюбоваться видом сзади?

— Думаете, мне это очень нужно? — парировала она противным голосом шринка.

— Еще бы!

— Должно быть, очень трудно быть таким ослепительным. Никогда не поймешь, почему люди тянутся к тебе: только из-за внешности или из-за характера.

— Разумеется, из-за внешности. У меня нет характера. А вот этого она ему не спустит!

— У вас очень сильный характер. Много наносного, изломанного, но далеко не все так плохо.

— Спасибо на добром слове.

Ну до чего же нормальный сон способен многократно увеличить способность женщины довести кого угодно до белого каления! Чудо из чудес!

Она довольно удачно сымитировала его масленую улыбку:

— Не возражаете повернуться боком, чтобы я смогла по достоинству оценить ваш профиль?

— Перестань умничать, — буркнул он и рухнул на соседний стул, перед этим нахально проглотив сок, который Изабел старательно выжимала для себя целых десять минут. Она нахмурилась.

— Я думала, вы отправляетесь на пробежку.

— И нечего меня торопить. Лучше утешь, заверив, что никто из маленьких монстров Трейси еще не успел здесь появиться.

— Не успел.

— Ну и пронырливые, шельмецы! Вот увидишь, они нас отыщут! Сейчас приведу себя в порядок, и ты пойдешь со мной. Будешь свидетелем, когда я стану с ней разбираться. Я решил сказать, что ты едва оправилась от нервного срыва и нуждаешься в тишине и покое. Потом погружу всех в ее «вольво» и отошлю в хороший отель. Все расходы беру на себя.

Изабел почему-то показалось, что это будет не так-то легко.

— Как она нашла вас?

— Знает моего агента.

— Интересная женщина. Сколько, говорите, вы были женаты?

— Один несчастнейший год в моей жизни. Наши матери были подругами, мы выросли вместе, частенько попадали в беду, и даже из колледжа нас выгнали почти одновременно. Мы испугались, что нас вышибут из дома, и поскольку не желали лишиться родительской кормушки и зарабатывать на жизнь тяжким трудом, решили пожениться, дабы отвлечь их внимание. — Он отставил пустой стакан. — Имеешь хоть малейшее представление, что бывает, когда два избалованных щенка решают пожениться?

— Уверена, ничего хорошего.

— Хлопанье дверями, истерики, даже драки с выдиранием волос. Учти, она была еще хуже меня. Изабел рассмеялась.

— Трейси вышла замуж через два года после нашего разрыва. Пару раз мы виделись, когда она приезжала в Лос-Анджелес, и каждые несколько месяцев мы созваниваемся.

— Необычные отношения для разведенной пары.

— Несколько лет после развода мы вообще не разговаривали, но ни у одного из нас нет ни братьев, ни сестер. Ее отец умер, а мать давно пора отправить в психушку. Думаю, нас держит вместе ностальгия по изуродованному детству.

— Вы никогда не видели ее детей или мужа?

— Видел старших, когда они были совсем маленькими. А вот мужа — нет. Один из этих корпоративных типов. Судя по всему, зануда редкостный.

Он сместил свой вес на одно бедро, достал из кармана шортов клочок бумаги и развернул:

— Может, объяснишь?

Должно быть, в ней теплилось подсознательное желание подвергнуться пыткам, иначе она в жизни не оставила бы на столе распорядок дня.

— Отдайте, пожалуйста.

Он, естественно, немедленно отдернул листок.

— Ты нуждаешься во мне еще больше, чем я предполагал. Что это, спрашивается, такое? «Подъем в шесть». Кому и какого черта нужно вставать в шесть утра?

— Я и не встаю. По крайней мере раньше восьми.

— «Молитва, медитация, благодарность Господу и ежедневные заявления», — продолжал он. — Что это за заявления такие? Нет, не говори, не хочу расстраиваться.

— Заявления — это положительные утверждения. Род доброжелательного мысленного контроля. Вот вам пример: «Как бы сильно Лоренцо Гейдж ни раздражал меня, я всегда буду помнить, что и он один из созданий Господних». Не лучший образец, разумеется, но все же…

— А что это за бред насчет дыхания?

— Не бред, а напоминание оставаться сосредоточенной.

— Да хоть какой, все равно чушь собачья.

— А еще означает — оставаться спокойной. Не позволять любому порыву ветра, дунувшему в твою сторону, сбить тебя с пути.

— Тоска зеленая.

— Иногда и тоска полезна.

— Угу, — буркнул он, ткнув пальцем в листок. — «Вдохновляющее чтение». Это вроде «Пипл» [27]?

Она промолчала. Пусть себе забавляется.

— «Будь импульсивной».

Он заломил идеальную бровь.

— А вот это обязательно случится. И, согласно расписанию, ты должна сейчас работать над книгой.

— Обдумываю план, — промямлила она, теребя пуговицу на блузке.

Он сложил листок и уставился на нее неприятно проницательным взглядом.

— Ты понятия не имеешь, о чем будешь писать, верно?

— Я начала делать заметки.

— О чем?

— О преодолении личного кризиса, — выпалила она первое, что пришло в голову. Что ж, вполне логический выбор.

— Шутишь.

Его недоверчивая физиономия действовала на нервы.

— Я кое-что знаю об этом. На случай, если не успели заметить, я преодолеваю свой собственный.

— Эту часть я как раз пропустил.

— Ваша проблема. Вы вообще многого не замечаете. Опять его раздражающее сочувствие!

— Перестань так изводить себя, Изабел. Отдохни немного и не пытайся ничего форсировать. Лучше расслабиться и повеселиться.

— Интересно, и каким это образом? О, погодите, знаю! Лечь с вами в постель, верно?

— Я бы предпочел именно это, но, думаю, у каждого свое представление о развлечениях, так что можешь выбирать сама. Нет, если хорошенько подумать, для нас обоих будет лучше, если позволишь выбирать мне.

— Поверьте, вы зря тратите время. И совершенно забываете о пробежке.

Он поудобнее устроился на стуле.

— Тебе много пришлось вынести в последние полгода. Не думаешь, что заслужила небольшую передышку?

— Налоговое управление обобрало меня до нитки. Я не могу позволить себе передышку. Необходимо поставить карьеру на прежние рельсы, иначе мне просто нечем заработать на жизнь, и единственный способ — работать и работать над этим.

Говоря это, она вдруг ощутила, как крохотные ноготки паники впиваются в нее.

— Есть разные методы работы.

— И один из методов делать это лежа на спине, не так ли?

— Почему, если хочешь, можешь оказаться наверху. Она вздохнула. Он поднялся и повернулся лицом к оливковой роще.

— Что делают там Массимо и Джанкарло?

— Речь шла о новой канализации или колодце, в зависимости от точности перевода.

Он снова зевнул. — Пойду побегаю, а потом мы поговорим с Трейси. И не спорь, если не хочешь иметь на своей совести безвременную гибель беременной женщины и ее четырех омерзительных отпрысков.

И, бросив на нее предостерегающий взгляд, рванулся вперед.

Час спустя, меняя простыни на постели, она услышала, как вернувшийся Рен идет в спальню. Изабел улыбнулась и подкралась к двери. Ждать пришлось недолго. Пронзительный вопль расколол тишину.

— Забыла сказать, — медовым голоском пояснила она. — У нас нет горячей воды.

Трейси стояла посреди захваченной лихим налетом спальни. Вокруг валялись чемоданы, одежда и груды игрушек. Пока Рен, прислонясь к стене, хмуро оглядывал женщин, Изабел принялась деловито сортировать чистую и грязную одежду.

— Теперь видите, почему я развелась с ним?

Покрасневшие глаза и осунувшееся лицо выдавали многодневную усталость, но даже такая Трейси по-прежнему излучала мощную сексуальную привлекательность, хотя темно-красный купальник и такого же цвета халатик не скрывали огромного живота. Изабел невольно задалась вопросом, каково это — обладать такой непобедимой красотой. Ничего не скажешь, Трейси и Рен — две горошины из одного стручка. Порода видна в каждом жесте.