Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович. Страница 111
«Лес ушел, и обзор расширяется…»
Лес ушел, и обзор расширяется,
Вот и здания проявляются,
Тени их под колеса кидаются
И остаться в живых ухитряются.
Перекресточки — скорость сбрасывайте!
Паны, здравствуйте! Пани, здравствуйте!
И такие, кому не до братства, те —
Тоже здравствуйте, тоже здравствуйте!
Я клоню свою голову шалую
Пред Варшавою, пред Варшавою.
К центру — «просто» — стремлюсь, поспешаю я,
Понимаю, дивлюсь, что в Варшаве я.
Вот она — многопослевоенная,
Несравненная, несравненная!
Не сровняли с землей, оглашенные,
Потому она и несравненная.
И порядочек здесь караулится:
Указатели — скоро улица.
Пред старушкой пришлось мне ссутулиться:
Выясняю, чтоб не обмишулиться.
А по-польски — познания хилые,
А старушка мне: «Прямо, милые!» —
И по-нашему засеменила, и
Повторяла опять: «Прямо, милые…»
…Хитрованская Речь Посполитая,
Польша панская, Польша битая,
Не единожды кровью умытая,
На Восток и на Запад сердитая,
Не ушедшая в область предания,
До свидания, до свидания!
И Варшава — мечта моя давняя,
<До свидания, до свидания!>
«Когда я отпою и отыграю…»
Когда я отпою и отыграю,
Где кончу я, на чем — не угадать?
Но лишь одно наверное я знаю:
Мне будет не хотеться умирать!
Посажен на литую цепь почета,
И звенья славы мне не по зубам…
Эй, кто стучит в дубовые ворота
Костяшками по кованым скобам!..
Ответа нет, — но там стоят, я знаю,
Кому не так страшны цепные псы.
Но вот над изгородью замечаю
Знакомый серп отточенной косы…
Я перетру серебряный ошейник
И золотую цепь перегрызу.
Перемахну забор, ворвусь в репейник,
Порву бока — и выбегу в грозу!
«Вот в плащах, подобных плащ-палаткам…»
Вот в плащах, подобных плащ-палаткам, —
Кто решил <в> такое одевать! —
Чтоб не стать останками, остатком —
Люди начинают колдовать.
Девушка под поезд — все бывает, —
Тут уж — истери не истери, —
И реаниматор причитает:
«Милая, хорошая, умри!
Что ты будешь делать, век больная,
Если б даже я чего и смог?!
И нужна ли ты кому такая —
Без всего, и без обеих ног!»
Выглядел он жутко и космато,
Он старался — за нее дышать, —
Потому что врач-реаниматор —
Это значит: должен оживлять!
…Мне не спится и не может спаться —
Не затем, что в мире столько бед:
Просто очень трудно оклематься —
Трудно, так сказать, реаниматься,
Чтоб писать поэмы, а не бред.
Я — из хирургических отсеков,
Из полузапретных катакомб,
Там, где оживляют человеков, —
Если вы слыхали о таком.
Нет подобных боен на корриде —
Фору дам, да даже сотню фор…
Только постарайтесь в странном виде
Не ходить на красный светофор!
«Мы без этих машин — словно птицы без крыл…»
Мы без этих машин — словно птицы без крыл, —
Пуще зелья нас приворожила
Пара сот лошадиных сил
И, должно быть, нечистая сила.
Нас обходит по трассе легко мелкота —
Нам обгоны, конечно, обидны, —
Но на них мы глядим свысока — суета
У подножия нашей кабины.
И нам, трехосным,
Тяжелым на подъем
И в переносном
Смысле, и в прямом,
Обычно надо позарез,
И вечно времени в обрез, —
Оно понятно — это дальний рейс.
В этих рейсах сиденье — то стол, то лежак,
А напарник приходится братом.
Просыпаемся на виражах —
На том свете почти
правым скатом.
Говорят — все конечные пункты земли
Нам маячат большими деньгами,
Говорят — километры длиною в рубли
Расстилаются следом за нами.
Не часто с душем
Конечный этот пункт, —
Моторы глушим —
И плашмя на грунт.
Пусть говорят — мы за рулем
За длинным гонимся рублем, —
Да, это тоже! Только суть не в нем.
На равнинах поем, на подъемах — ревем, —
Шоферов нам еще, шоферов нам!
Потому что — кто только за длинным рублем,
Тот сойдет на участке неровном.
Полным баком клянусь, если он не пробит, —
Тех, кто сядет на нашу галеру,
Приведем мы и в божеский вид,
И, конечно, в шоферскую веру.
Земля нам пухом,
Когда на ней лежим
Полдня под брюхом —
Что-то ворожим.
Мы не шагаем по росе —
Все наши оси, тонны все
В дугу сгибают мокрое шоссе.
На колесах наш дом, стол и кров — за рулем,
Это надо учитывать в сметах.
Мы друг с другом расчеты ведем
Кратким сном в придорожных кюветах.
Чехарда длинных дней — то лучей, то теней…
А в ночные часы перехода
Перед нами бежит без сигнальных огней
Шоферская лихая свобода.
Сиди и грейся —
Болтает, как в седле…
Без дальних рейсов —
Нет жизни на земле!
Кто на себе поставил крест,
Кто сел за руль как под арест —
Тот не способен на далекий рейс.