Мой, и только мой - Филлипс Сьюзен Элизабет. Страница 34

Голова опустилась, его губы прошлись по ее. Мягкие и теплые, чуть раскрытые, едва касающиеся. Глаза ее закрылись. Джейн казалось, что по ее губам прошлись перышком, и ей оставалось только удивляться, что такой здоровяк способен на столь воздушный поцелуй.

Кэл продолжал дразнить ее. То же перышко, может, мягчайшая кисточка. Кровь у нее закипела. Ей хотелось большего. Джейн приподнялась, прижалась губами к его губам.

Он подался назад. Вновь коснулся ее губ, пристально посмотрел.

Она подалась вперед и вверх, и он чуть куснул ее нижнюю губу. Предупреждение, что только куортербек может быть ведущим в любовной игре? По телу пробежала дрожь.

Он вознаградил ее покорность, обхватив ее губы своими, пройдясь по нижней своим языком. Она застонала. Если он уделял столько внимания одному поцелую, что же он будет делать, если она предоставит в его распоряжение не только рот?

Вновь она не выдержала и подалась к нему. На этот раз он не возражал. Пытка прекратилась: он взял предложенное. Его руки по-прежнему сжимали ее запястья, так что в распоряжении Кэла оставался лишь рот, но он умело использовал его: язык нырнул между ее губ, а сам он прижался к Джейн, дабы она почувствовала его страсть.

И она всем телом придвинулась к нему, с головой уйдя в поцелуй, куда более эротический, чем весь тот секс, что она успела в жизни испытать. Она могла быть мужчиной и женщиной, владыкой и покорным подданным. Она извивалась всем телом, словно превратилась в змею, втираясь в него грудью, животом, бедрами. И все тело загорелось. Она подумала о том, что упустила, и в порыве страсти, однако, не преминула отметить, как все могло бы обернуться, если бы их связывали не только физические, но и духовные узы.

Она услышала стон, да только на этот раз он вырвался не из ее груди. Грубый, сдавленный, жаждущий. Ее запястья освободились, а его руки легли на ее бедра, скользнули под ночную рубашку.

О да, она этого хотела. Поторопись. Коснись самого нежного моего местечка. Самого сладкого. Тело жаждало его решительности, а мозг и сердце требовали не отдаваться так задешево. Она хотела, чтобы за ней ухаживали, чтобы ее завоевывали и побеждали, даже ради одного только ее тела. Хоть раз в жизни она должна была прочувствовать все то, что испытывают другие женщины, когда за ними ухаживают мужчины.

Его пальцы добрались по мягких завитков.

— Хватит! — В восклицании слышались и приказ, и страх.

— Нет.

— Я серьезно, Кэл. — У нее перехватило дыхание, она продолжала бороться с собой. — Убери руки из-под моей ночной рубашки.

— Ты же хочешь, чтобы они там остались. Я знаю, что хочешь.

Его «молодец» все еще прижимался к ней, и она пожалела о том, что не прикоснулась к нему, прежде чем поставить точку. Одно короткое прикосновение, чтобы понять, каково это — подержать в руке мужскую гордость.

— Я хочу, чтобы ты это прекратил.

Кэл подался назад.

— Глупо же! Так глупо, что я не могу в это поверить! Мы оба в сетях этой вонючей женитьбы. Мы не переносим друг друга, и единственное утешение мы можем найти в постели, но ты слишком упряма, чтобы сделать шаг навстречу.

Его отношение не изменилось, и она проглотила боль.

— Я чувствовала, что ты меня не любишь.

— Что ты такое говоришь?

— Ты сам сказал об этом. Только что сказал, что мы не переносим друг друга, хотя я говорила, что у меня к тебе неприязни нет. Значит, остаешься ты. Ты только что признал, какие испытываешь ко мне чувства.

— Я этого не говорил.

— Сказал, и более чем убедительно.

— Это не так.

— Ха!

— Розибад…

— Не называй меня так, негодяй! Секс для тебя еще один вид спорта, не так ли? Занятие, которому можно уделить время, когда ты не играешь в футбол и не пьешь пиво с дружками. А у меня к этому отношение другое. Хочешь заниматься со мной сексом, отлично! Я не возражаю! Но на моих условиях!

— И что же это за условия?

— Сначала я должна тебе понравиться!

— Ты мне уже нравишься! — проревел он.

— Как ты жалок! — В ярости, вызванной неудовлетворенностью, она схватила с кровати подушку, швырнула ему в голову и метнулась в свою спальню.

Несколько мгновений спустя она услышала гулкий удар, словно кто-то изо всей силы врезал кулаком в стену.

Глава 11

Родители Кэла жили на тихой зеленой улице. Солидные дома стояли в отдалении от мостовой. Аккуратные клумбы ждали, когда их засадят цветами.

Дом Боннеров расположился на вершине холма. Красивый двухэтажный нежно-кремовый особняк под светло-зеленой черепичной крышей, со ставнями, выкрашенными в тот же цвет. Кэл остановил джип за воротами, обошел автомобиль спереди, открыл ей дверцу.

Он скользнул взглядом по ее ногам. Он ничего не сказал по поводу ее наряда, состоящего из светло-коричневой облегающей юбки и свитера, хотя она подвернула юбку на талии, чтобы подол обрывался в трех дюймах от колена, выставляя на всеобщее обозрение обтянутые белыми колготками бедра. Она-то думала, что он не обратит внимания на то, что ее бедра не чета тем обточенным аэробикой ногам, которые он привык видеть в своей машине, но искорка восхищения, мелькнувшая в его глазах, заставила ее задуматься, а не ошиблась ли она в своих предположениях.

Такого смятения чувств она, пожалуй, еще не испытывала. Прошлым вечером ей, похоже, пришлось пройти через весь спектр человеческих эмоций. Когда они разговаривали на кухне, Кэл казался ей лучшим другом. А потом пришел черед смеха, злости и сладострастия. Вот это самое сладострастие больше всего беспокоило ее.

— Мне нравятся твои волосы, — заметил Кэл.

Джейн не стала забирать их назад, оставила дома очки, уделила макияжу в два раза больше времени, чем обычно. Его взгляд подсказал ей, что ему понравились не только волосы. И тут же он нахмурился:

— Сегодня никаких фортелей, ты меня слышишь?

— Ясно и отчетливо. — Она постаралась переключиться па предстоящее событие, чтобы не думать о вчерашнем вечере. — Разве ты не собираешься набросить мне на голову пиджак, чтобы соседи не смогли меня рассмотреть? Да что я такое говорю. Если и рассмотрят, ты всегда сможешь сказать, что я — мать одной из твоих подружек.

Кэл схватил ее за руку и потянул к входной двери.

— Скоро мне придется носить с собой скотч, чтобы залеплять твой глумливый рот.

— Не выйдет. К тому времени ты уже умрешь. Я заметила в гараже электрические ножницы для подрезания кустов.

— Тогда по возвращении домой я тебя свяжу, брошу в чулан, запущу туда с десяток голодных крыс и запру дверь.

Она усмехнулась:

— Очень хорошо.

Кэл пробурчал что-то нечленораздельное и открыл дверь.

— Мы здесь, — донесся из глубины дома голос Линн.

Кэл провел Джейн в прекрасную гостиную, выдержанную в белых тонах с добавлением персикового и светло-зеленого. Но Джейн не смогла уделить достаточно внимания самой гостиной: взгляд ее замер на писаном красавце. Таких ей встречать еще не доводилось.

— Джейн, это мой брат Этан.

Он шагнул к ней, взял ее руку, посмотрел на нее сверху вниз синими глазами.

— Привет, Джейн. Наконец-то мы встретились.

Ноги у нее стали ватными, подобная реакция столь удивила Джейн, что она едва сумела ответить на приветствие. Неужели этот светловолосый, с классическими чертами лица и мелодичным голосом мужчина — брат Кэла? Глядя ему в глаза, она испытывала те же чувства, что овладевали ею, когда она видела новорожденного младенца или смотрела на фотографию матери Терезы. Ей даже пришлось бросить взгляд на Кэла, как бы спрашивая: она чего-то не понимает?

Тот пожал плечами:

— Не смотри на меня. Мы не знаем, почему так вышло.

— Мы думаем, дело в том, что он сознательно бросил вызов нам всем. — Линн поднялась с дивана. — Он — наша семейная трагедия. Господу известно, что за каждым из нас тянется шлейф грехов в милю длиной, а уж в сравнении с ним мы выглядим хуже некуда.

— Причина проста. — Этан не сводил с Джейн чистых, искренних глаз. — Все они — порождения Сатаны.