Мой, и только мой - Филлипс Сьюзен Элизабет. Страница 60

Страдание, которое Джейн увидела в глазах Линн, стало последней каплей. Она поняла, что должна сказать ей правду. Разумеется, защищая родителей, Кэл руководствовался благими намерениями, но итог получился плачевный. За последние четыре месяца она четко уяснила, что обман к добру не приводит.

— Ребенок Кэла, — ровным голосом ответила она. — И мне очень жаль, что вы узнали об этом только сейчас.

— Но он никогда… — В голосе Линн слышалась обида. — Он ничего не говорил. Почему он не сказал мне?

— Потому что старался защитить меня.

— От кого?

— От вас и доктора Боннера. Кэл не хотел, чтобы вы знали о том, что я ему сделала.

— Рассказывай! — Ярость исказила лицо Линн. Джейн видела перед собой львицу, детенышу которой грозила опасность. Пусть детеныш этот — царь джунглей. — Рассказывай все!

Энни взяла миску с наломанными стручками.

— Я иду в дом и приготовлю фасоль, как мне нравится. Джейни Боннер, ты останешься здесь, пока не уладишь этот вопрос с Эмбер Линн, слышишь меня? — И старуха поплелась к заднему крыльцу.

Йоги отказывались служить Джейн, и она плюхнулась на парусиновый стул. Линн взяла второй стул, села напротив Джейн. Джейн вспомнилась молоденькая девушка, которая до двух часов ночи пекла пирожки, чтобы кормить мужа и ребенка. Это дорогое желтое платье и броские янтарные серьги не могли скрыть главного: эта женщина знала, как постоять за себя.

Джейн положила руки на колени, переплела пальцы.

— Кэл не хотел причинять вам и своему отцу лишнюю боль. Вы столько пережили в прошлом году. Он думал… — Она опустила глаза. — Чистая правда состоит в том, что я отчаянно хотела ребенка и обманом добилась, чтобы он переспал со мной.

— Добилась чего?

Джейн заставила себя вскинуть голову.

— Я поступила плохо. Нечестно. Я не собиралась говорить ему.

— Но он узнал. Джейн кивнула.

Губы Линн превратились в узкую полоску.

— Кто принимал решение о браке?

— Он. Он угрожал вытащить меня в суд и добиться опеки над ребенком, если я не соглашусь. Теперь я знаю его лучше и сомневаюсь, чтобы он довел дело до суда, но тогда я ему поверила.

Глубоко вдохнув, она начала с того утра, когда на пороге ее дома возникла Джоди Пулански, рассказала о подарке, который футболисты решили преподнести Кэлу на день рождения, объяснила, с каким тщанием она подходила к выбору отца ее ребенка. Говорила она, ничего не скрывая, не пытаясь обелить себя.

Когда она описывала свою реакцию на телевизионный образ Кэла и спонтанно возникшее желание задействовать его в процессе зачатия, с губ Линн сорвался то ли вопль ужаса, то ли истеричный смешок.

— Ты хочешь сказать, что выбрала Кэла, решив, что он глуп?

Джейн хотела было объяснить Линн, что на такую мысль натолкнул ее лексикон Кэла и его внешний вид: великолепные мускулы и очевидная туповатость, но быстро сообразила, что любящей матери такого просто не понять.

— Вероятно, я не правильно оценила его, хотя поняла это лишь через несколько недель, после того как мы поженились.

— Все знают, что ума Кэлу не занимать. Как ты могла поверить в обратное?

— Наверное, некоторые из нас не так умны, как кажется нам самим. — Она продолжила рассказ, закончив тем, как репортеры пронюхали об их браке, и она приняла решение поехать с ним в Солвейшен.

Лицо Линн полыхнуло, и, к изумлению Джейн, она поняла, что сердится свекровь не на нее.

— Кэл мог бы сразу сказать мне правду.

— Он не хотел, чтобы вы знали об этом. Он сказал, что в лгуны вы не годитесь, а потому история эта дошла бы и до других ушей, если бы он все вам рассказал.

— Ничего не сказал даже Этану? Джейн покачала головой.

— В прошлую пятницу Этан видел меня… В общем, он понял, что я беременна, но Кэл попросил его никому ничего не говорить.

Глаза Линн превратились в щелочки.

— С этим ясно. Но не объясняет твоей враждебности по отношению к нам.

Джейн вновь пришлось заставить себя не отвести взгляд.

— Я уже сказала, что согласилась на развод после рождения ребенка. Вы недавно потеряли одну невестку, которую вы любили, и не хотелось причинять вам лишнюю боль. Вдруг бы вы привязались ко второй, а она тут же развелась бы с вашим сыном. Впрочем, едва ли привязались бы, — торопливо добавила она. — Я знаю, что жену Кэла вы видели не такой. Однако я не могла втираться в доверие к вашей семье, зная, что скоро наши пути разойдутся.

— И ты решила сразу конфликтовать с нами.

— Путь наименьшего сопротивления.

— Понятно. — Выражение лица изменилось, перед Джейн вновь сидела уверенная в себе женщина. Ее синие глаза пристально всмотрелись в Джейн. — А что ты чувствуешь по отношению к Кэлу?

Джейн замялась, затем ушла от правдивого ответа.

— Вину. Я бесконечно перед ним виновата.

— Люди говорили, что я хитростью затащила на себя Джима, чтобы забеременеть, но это не так.

— Вам было пятнадцать, Линн. А мне — тридцать четыре. Я знала, что делала.

— И теперь ты хочешь усугубить вину, сбегая от него. Она-то ожидала, что после ее рассказа свекровь только порадуется скорейшему отъезду невестки.

— Он… он не готов к семейной жизни, так что не важно, когда именно я уеду. Так получилось, что мне надо вернуться к работе. Оно и к лучшему.

— Если к лучшему, тогда почему у тебя глаза на мокром месте?

Джейн почувствовала, как задрожали ноздри, поняла, что сейчас потекут слезы.

— Не надо об этом, Линн. Пожалуйста.

— Ты влюбилась в него? Джейн вскочила:

— Я должна ехать. Обещаю, что вы сможете видеться с ребенком, когда захотите. Прятать его от вас я не буду.

— Ты серьезно?

— Разумеется.

— Ты не будешь отделять нас от малыша? — Нет.

— Хорошо, я ловлю тебя на слове. — Она встала. — Начнем с этой минуты.

— Не понимаю.

— Я хочу начать общаться с ребенком прямо сейчас. — Мягкий голос не гармонировал с упрямым ртом. — Я не хочу, чтобы ты уезжала из Солвейшена.

— Я должна.

— Значит, ты уже нарушаешь данное слово. Джейн охватило волнение.

— Но ребенок еще не родился. Чего вы от меня хотите?

— Хочу узнать, какая ты. Со дня нашей встречи ты ставишь между нами одну дымовую завесу за другой.

— Вы уже знаете, что я обманула вашего сына. Бесчестно, бессердечно. Разве этого недостаточно?

— Казалось бы, более чем, но почему-то нет. Я понятия не имею, что чувствует к тебе Кэл, да только давно я не видела его таким счастливым. И я должна спросить себя, а что нашла в тебе Энни? Моя мама — человек сложный, но она далеко не дура. Так что увидела она, а я не могу разглядеть?

Джейн потерла руки.

— Вы требуете от меня невозможного. Я не вернусь к Кэлу.

— Тогда можешь остаться здесь, со мной и Энни.

— Здесь?

— Этот дом недостаточно хорош для тебя?

— Да нет. — Она хотела сказать что-то еще, но сил не осталось. Драматические события этого дня выжали ее досуха. Сама мысль о поездке в Эшвилл и перелете приводила в ужас.

Еще одна пташка села на магнолию, и Джейн осознала, что именно этого ей хотелось больше всего — остаться на горе Страданий. Хотя бы ненадолго. Линн — бабушка еще не родившегося младенца, и она уже знает правду. Так почему ей не пожить здесь и не доказать свекрови, что не такая она и плохая, просто иной раз потакает своим желаниям.

У нее подкашивались ноги. Сейчас бы чашку чая с булочкой. Ей хотелось смотреть, как прыгают птички по магнолии, выполнять распоряжения Энни. А до чего хорошо сидеть на солнышке и ломать стручки фасоли!

А в глазах Линн она видела поддержку.

— Хорошо, я остаюсь. Но только на несколько дней, и вы должны пообещать, что не пустите в дом Кэла. Я не хочу его видеть. Не могу.

— Это понятно.

— Пообещайте мне, Линн.

— Обещаю.

Линн помогла ей разгрузить чемоданы и проводила в маленькую комнатку в дальней части дома, где стояли узкая железная кровать и старая швейная машинка «Зингер». На выцветших желтых обоях синели васильки. Линн оставила ее распаковывать вещи, но Джейн так устала, что упала на кровать и заснула одетой. И спала, пока Линн не разбудила ее к обеду.